Заклинание магии воздуха со свитка из кармана Фредерика позволило очистить проход. Отряд из десяти человек, разбившись на две тройки и одну четверку в арьергарде, двинулся дальше, сохраняя между собой дистанцию в двадцать шагов — едва на грани света масляных лап. В первой тройке шел Вангли, во второй Миранда, тыл был подкреплен толстой фигурой начальника Тайной Канцелярии. «Стервец» все время оглядывался назад, стараясь удержать взглядом исчезающий в полумраке силуэт сыщицы, она была первым человеком, за долгое время, к которому Вангли почувствовал симпатию, при том взаимную, это он читал в ее глазах, полнгых тревоги, каждый раз устремлявшихся на него при обороте.
Лаборатория была уже рядом — впереди забрезжил мягкий свет, исходивший из магических светильников, оборонявших ее от тьмы подземелий. «И почему мы таких не прихватили» — удрученно подумал «Стервец».
Еще пара поворотов и они вышли в длинный коридор, стены его были украшены растительным орнаментом и старинными письменами на мертвом языке. А каждые сорок шагов то справа, то слева висел в стальном захвате в виде когтистой руки магический светильник, испускавший ровный, мягкий, чуть приглушенный белый свет.
На противоположном конце коридора их ждал враг. Высокий рост, черный балахон, скрывающий сутулое тело, горящие зеленым из-под балахона глаза. Мгновение тварь стояла на месте, как бы оценивая противников. Затем черная, с металлическими браслетами на ней, мощная жилистая рука выхватила гартарудский четырехзарядный револьвер. Убийца бросился вперед, где тройка Вангли обнажала клинки.
Первый выстрел разнес два светильника по правой стороне. Укрыв на мгновенье бегущего облаком пара, второй, сделанный через двадцать шагов, погрузил коридор во тьму, разнеся три светильника по левой. Чертыхнувшись Фредерик воткнул в щель между каменными плитами пола свою вторую саблю и левой рукой нащупал запазухой еще один из своих свитков. Его напарники поставили на пол светильники и приготовились встретить врага сталью.
Некоторое время было слышно лишь вкрадчивый, приближающийся скрежет. Он выскочил из тьмы — гибкий, быстрый, ловкий, несмотря на свои размеры. Прыжок на пять метров позволил ему атаковать правого соседа Фредерика сверху. Боец Канцелярии подставил клинок, пытаясь уйти от атаки, ему удалось блокировать тонкое длинное лезвие, росшее из браслета на руке существа. Но еще две руки, внезапно появившиеся из-под балахона вонзили несчастному две иглы в глаза, роняя бойца на камни пола. «Все-таки гартаруд» — мелькнуло в голове Фредерика. Тварь ринулась дальше, оставив «Стервеца» и его соседа за спиной. «Опрометчиво», — подумал сейцвер и начал читать заклятье со свитка — удобная вещь, даже не маг может использовать, главное не сбиваться, а сама магия таится в бумажке.
Послышались выстрелы, Вангли обернулся. В руках у Гийома оказался паровой револьвер, почти такой же, как у их врага, но шестизарядный. «А толстяк-то посещает черный рынок» — улыбнулся про себя бывший пират, продолжая читать.
Миранда отшатнулась к стене, умело, но медленно заслонившись от противника в балахоне шпагой. К ее счастью, тот нацелился на ее соседа — здоровяка, стоявшего в центре, и непременно бы убил, если б не выстрел. Де Маранзи второй пулей попал гартаруду в грудь, того отшатнуло, и он не смог довести до конца атаку. Здоровяк из Канцелярии этим воспользовался и рубанул со всей силы, по подставленному для блока лезвию противника на правой (верхней) руке. Палаш прошел сквозь тонкую сталь, вызвав звон и скрежет и погрузился в мускулистое бедро убийцы. Гартаруд продемонстрировал, что у него тоже есть пистолет, двумя своими последними пулями уложил здоровяка, прыгнул ногами на падающего противника и, оттолкнувшись от плеч, скакнул на Гийома.
Дейцмастер выстрелил два раза, первая пуля прошла мимо, вторая вызвала брызги крови из живота гартаруда, скрытого под балахоном. Взмах клинка и правая рука де Маранзи, отсеченная по локоть отлетела в сторону, все еще сжимая револьвер.
Добить начальника убийце не дал Фредерик, — он как раз закончил заклинание, и его свиток, рассыпавшись, в пыль исторг из себя здоровенного, размером с мастиффа, черного скорпиона, запрыгнувшего на спину четырехрукого и начавшего трепать его клешнями и жалить. Гартаруд одной из рук разбил какой-то флакон, на мгновение ослепивший всех вокруг, а когда красные пятная на глазах прошли, черный балахон уже исчезал во тьме, оттолкнув живого соседа Вангли и пытаясь сбросить со спины разозленную тварь.
— За ним, — Почти фальцетом возопил дейцмастер, — Добейте его, пока можно.
Остатки воинства Канцелярии, включая Миранду, бросились за охотником, превратившимся в дичь. «Стервец» проводил их взглядом. И двинулся к лежащему у стены начальнику.
Сказка о том, как веселый прохожий с Эльвексина объединил два любящих королевских сердца.
Слушайте, слушайте. Слушайте! И не говорите потом, что ваши уши были заткнуты турнепсом.
Я расскажу вам историю о простом прохожем с Эльвексина.
Никто не вспомнит уже ни его имени, ни лица под колпаком с бубенчиками. Но деяния этого веселого фокусника до сих пор воспевают жители Сказочного Королевства.
Как-то раз, непременно по северной дороге, сложенной из старого кирпича, не слишком поздно и не слишком рано, в Столицу пришел забавный человек.
Он был скорее худой, чем толстый, не то чтобы высокий, но какой-то долговязый, не то чтобы улыбчивый, скорее заставляющий улыбаться других. Шел прохожий легкой, размеренной походкой, мерно бухая по мостовой растоптанными старыми сапожками с загнутыми носами. На плече его пестрой, будто сшитой из лоскутного одеяла, куртки, болталась на ремне из кожи очень злого крокодила простенькая лютня. А на поясе, с трудом поддерживающем норовящие упасть с тощих ног двуцветные штаны, в ажурной коробочке тряслась губная гармошка.
Он шел и дивился красоты столицы, высоко задирая голову, чтобы разглядеть как можно больше в городе — высокие башни величественного Замка. Шпили церквей. Резные ставни купеческих домов. А еще задрав голову можно было поймать пряный аромат свежей выпечки, наверху он еще очень нежный, поскольку его никто не успел понюхать.
На площади прохожий посмотрел на башню ратуши с большими витиеватыми часами. А потом битый час болтал с кумушками у фонтана, заставляя и старых и молодых заливаться румянцем.
Потом он тайком забрался на стену главного собора, поздоровался с улыбчивой химерой и быстренько о том, о сем поговорил с голубями, которых в городе было предостаточно. Они все знали и везде летали.
В купеческом квартале он одолжил пару яблок и раздал их нищим мальчишкам, посмотрел кукольное представление на игровой площади, яростно подбадривая бедного пьеро против озорного арлекина. И, наконец, устал.
Куда идет усталый путешественник в чужом городе? Нет не в библиотеку. Он идет в трактир. Там шум и гам, и суета, запахи горячей еды и теплых объятий, громкий смех и байки о приключениях со всем сторон света.
Войдя в трактир, прохожий сразу же стал там своим, как становился своим в таких местах везде, от жарких пустынь до южных лесов. Он испросил у хозяина ночлег и ужин, за что согласился отплатить песнями и представлениями. Целый вечер прохожий веселил всех посетителей до слез — пел частушки, выкидывал коленца, декламировал анекдоты и мастерски подражал голосам зверей, птиц и некоторых городских чиновников.
Под конец представления, он заметил, что среди моря радости и счастливых лиц, расцветших в трактире с его приходом, есть одно непохожее. В самом углу трактира, между очагом и дверью кухни сидел в темном плаще очень печальный юноша. И обреченно пил молоко.
Прохожий завершил выступление, трижды раскланялся, призвал всех собравшихся славить Беспечность. И направился прямо в темный угол, не смущаясь тамошней компании пауков и тараканов.
— Приветствую тебя, гость этого доброго зала! — воскликнул прохожий, — Почему ты столь печален в этот светлый дивный вечер? Куда делась твоя беспечность?
— Для начала, — откликнулся юноша в плаще с капюшоном, — Я бы хотел знать, с кем говорю.
— Ой, — воскликнул прохожий, — Я чую гостя высокородного и полного манер. Простите мне мою невежливость. Меня звать Тир-ли-лим. Но это произношение, пожалуй, слишком сложное, так что можно просто Тирлим.
Шут подсел, испросив разрешения, за столик и выслушал исповедь юноши, который, похоже, очень хотел с кем-то поговорить. Но не имел здесь благодарных слушателей.
Оказалось, что юноша он и правда не простой, — а самый настоящий принц с далекого райского острова. Принц услышал о красоте и талантах принцессы Сказочного Королевства, и воспылал к ней страстью, столь неодолимой, что вопреки воле своего отца, отправился сюда, дабы раскрыть свои чувства.
Но куда там, он трижды пытался признаться принцессе — на улице, на дворцовом дворе, и в городском парке, когда юная красавица гуляла там с подругами. Однако трижды он получил отказ. А по законам Сказочного Королевства, просить в четвертый раз не имел права. Потому он сидел тут и пил молоко.
— Не беда! — Воскликнул Тирлим. — А скажи, о принц! Умеешь ли ты петь?
— Конечно! — С достоинством кивнул юноша. — На моей родине принцев обучают риторике, стихосложению, воинскому делу, и конечно сольфеджио! Но я уже пел принцессе, и сочинял для нее стихи. Все без толку.
— У тебя просто не было достойного аккомпанемента, мой принц! — рассмеялся Тирлим.
— Но как же закон! — удивился принц.
— А законны, мой повелитель, для того и придумывают, чтобы кто-то их нарушал. — Лукаво подмигнул музыкант.
Той же ночью он нарядил принца в плащ, маску и широкополую шляпу, дабы скрыть его от посторонних глаз и повел в Замок. Ох и нелегкая же это была задача. Замок окружали три кордона суровых, неподкупных стражников. А в парк, разбитый под окнами покоев принцессы, по ночам выпускали свирепых тигров.
Но Тирлим, где хитростью, где музыкой, где ловкостью сумел преодолеть все преграды, а так же широкий ров с крокодилами и крепостную стену. И помог своему спутнику пройти в парк незамеченным.
И вот, как множество других влюбленных до этого, принц встал под балконом принцессы и запел, запел сильно и красиво. Его могучий голос сквозь ставни и шторы полился в покои неприступной красотки, сопровождаемый нежным звоном лютни шута.
Принцесса, вначале даже решившая, что ей все это снится — столь красивым и живым было это романтическое представление, не смогла побороть любопытство и бросилась на балкон.
А надо сказать, что гордячка была на диво красива, и стать и рост, и водопад медных волос и белизна лица. Все в этой прекрасной девушке говорили — это настоящая принцесса. А в глубине ее синих глаз захлебнулся не один кавалер.
Однако и принц не уступал возлюбленной, он был высок, ладно сложен, отличался благородным орлиным носом и пронзительным взглядом антрацитовых глаз. А вот волосы цвета безлунной ночи принцесса не смогла бы оценить, ведь принц был в шляпе и в маске.
Гордая красавица под звуки лютни растаяла от изящных дифирамбов и очень скоро попросила пощады, умоляя принца, которого она не узнала, и потому называла загадочным незнакомцем, раскрыть свое лицо.
Тут бы и закончится сказке, но шут прожил на этом свете уже очень долго. Он ясно видел, что принцесса не просто так отказывала принцу, за всем этим крылась мрачная тайна. И тайну эту надо разгадать, прежде, чем свести вместе два любящих сердца.
А потому он научил принца, действовать наверняка. После третьей просьбы изнывающей от любопытства дочери короля, «загадочный незнакомец» взлетел по лозам на балкон к принцессе и вручил ей… Разорванную надвое игральную карту — красного джокера. Нежно ответив, что они вскоре встретятся вновь, и вот тогда он сумеет открыть свое лицо. До той поры же, он пообещал хранить свою половинку карты и попросил принцессу о том же.
На следующий день принц был окрылен успехом. Но шут пресек его восторг, и попросил отправиться к оружейнику, дабы обзавестись хорошим доспехом, копьем, мечом и всем, что нужно для участия в рыцарском турнире, который ожидался в городе в ближайшее время.
Сам же шут, под видом слуги, найдя в Замке такого, с кем будет похож, и уговорив на время поменяться местами, пробрался в резиденцию короля. Там он целый день носил блюда, мыл посуду, чистил горшки и подметал полы. А ночью, отправился подслушивать и вынюхивать.
В одном из покоев он услышал разговор Канцлера Сказочного Королевства и шпиона, с соседнего Черного Острова. Оказалось, Черный Герцог желает взять в жены принцессу. И потому послал шпиона заручиться поддержкой Канцлера. А тот, будучи человеком жадным и подлым, согласился на посулы стать главным вельможей сразу двух королевств. Это именно Канцлер тайком принял закон о трех отказах принцессы, а к красавице подослал гувернантку, которая учила юную девушку, не разбирающуюся в законах, что правила вежливости велят трижды отказывать кавалерам, дабы проверить серьезность этих чувств.
Шут ухмыльнулся и перво-наперво посетил гувернантку, заставив ту, посредством своей дивной музыки и честных речей, устыдиться нечестных поступков и раскрыть чехарду с «тремя отказами» принцессе.
Через два дня в Королевстве начался большой рыцарский турнир. На него съехались витязи со всех соседних островов, не было недостатка в ярких гербах и славных именах. Среди прочих прибыл Черный Герцог, его честь на турнире отстаивал Рыцарь Мертвой Скалы — непревзойденный в величине, мощи и воинском искусстве поединщик. Было объявлено, что тот, кто победит на турнире, получит руку и сердце принцессы (в этом в последний момент убедил короля канцлер, заметив, что дочери сюзерена давно пора замуж).
Очень скоро среди славных имен и умелых копий, в турнире выделились двое — зловещий Рыцарь Мертвой Скалы и загадочный Безымянный рыцарь, никому не открывающий своего лица.
Каждый раз, когда Безымянный шел в бой, его сопровождала чуть слышная, но мощная, вызывающая в его груди пожар и наполняющая руки небывалой силой, музыка, исходящая из старенькой лютни шута, комфортно расположившегося на пологе королевского тента.
В последний день турнира они сошлись в финальной схватке. Безымянный рыцарь и Рыцарь Мертвой Скалы. Чемпион Черного Герцога вдвое превосходил своего соперника в размерах, он сидел на самом большом коне, которого только видели в королевстве, а копье у него было сделано, казалось из целого ствола корабельной сосны. Трижды воины сходили, одного вели в бой гнев и ярость, второго любовь и бравурная, бодрая музыка. Сломались копья, сломались мечи, раскололись палицы. Не обращая на крики герольдов, противники сошлись в рукопашной. И, несмотря на все силы, огромные размеры и небывалую мощь, Рыцарь Мертвой Скалы не мог обороть своего маленького противника. Настал миг, и Безымянный рыцарь сорвал с головы поединщика шлем, и метким ударом латной перчатки в лоб поверг того на землю. Все было кончен для Рыцаря Мертвой Скалы и для Черного Герцога.
Но тут восстал Канцлер, — он заявил, что безродный и никому неизвестный, возможно даже неблагородный воитель не имеет права на руку принцессы. Предложил отдать победителю утешительный приз и отпустить восвояси.
Тонкий звук старой лютни сменил свой настрой. И рыцарь, усталый и побитый, вдруг понял, что сейчас, он может только говорить. Но как! Он заговорил так горячо и сильно, о старых законах, о чести, о справедливости, о верности слову. Что очень скоро Канцлер с досадой сел, повинуясь властному жесту впечатленного короля-отца.
Но тут встала принцесса. Она заявила, что турнир или не турнир, но она любит другого. Юная гордячка вспылила, и объявила, что скорее бросится с утеса в море, чем позволит выдать себя за нелюбимого.
И тогда Безымянный рыцарь подъехал к королевскому помосту и что-то протянул принцессе. Она удивленно вскрикнула, и приняла от воина половинку карты — красного джокера, точно подходящего к той половине, которую она хранила под сердцем. Красавица все поняла и уже собиралась броситься на руки к возлюбленному.
Но тут поднялся Черный Герцог. Он заявил, что не позволит смеяться над собой, что прибыл он взять в жены принцессу, и сделает это, даже вопреки ее воле. Он пришел получить Сказочное Королевство и получит его. А если король откажется передать трон добром, через брак, то Герцог приведет свои черные легионы и заберет силой.
Безымянный рыцарь не убоялся гневного властелина. Он сбросил свой шлем. И оказался принцем. О чем объявил герцогу, и сказал так же, что любит принцессу. А его — принца, любит отец-король далекого острова. А отцу-королю в этом сезоне служит Армия Времен Года. И если Черный Герцог решится творить зло, то быстро поймет, что зло всегда бывает наказано.
Скрипя зубами, злой правитель соседнего острова удалился.
А король затем радостно объединил руки принца и принцессы, и объявил о том, что теперь королевство находится в руках надежного защитника, а он стар и может уйти на покой.
После свадьбы, где прохожий пил, ел, веселился и развлекал весь честной народ своей музыкой, призывая славить Беспечного, Принц подошел к своему верному помощнику и объявил, что осыплет того золотом, сделает вельможей, даст людей и надел, возьмет в первые советники. Но Тирлим ответил:
— Благодарю, мой друг, ничего этого мне не надо, меня зовет пыль дорог и песня дальних странствий. Будь благоразумен и отпусти меня. Ведь музыку и ветер не удержишь на месте. А сделай для меня лишь одно — если к тебе когда-нибудь придет прохожий, похожий на меня и попросит об услуге именем Беспечного, сделай милость — не откажи.
— Да будет так. — Кивнул принц. А на утро уже во всем королевстве нельзя было сыскать шустрого шута. Его звала дорога и новые приключения.
Так завершается сказка о простом прохожем с Эльвексина. Конечно, имя его было не Тирлим, а королевство не было Сказочным, но в остальном… Что? Ты думаешь, это был я? Нет, мои дорогие дети. Но в чем-то вы угадали. Это был мой непутевый отец. Дела Беспечного не держат его на месте. Но именно благодаря ему, я теперь ваш гувернер и тайный советник короля. Короля, когда-то бывшего принцем, выполняющим обещания.
Рассказ адепта культа Беспечного Бога с Эльвексина, — тайного советника короля острова *** Пояса Свободы. 801 год от о.а.и.
