Когда Малфой заметил парня, который подсыпал ей что-то в напиток, то сдался. Несмотря на множество вещей, которые Драко готов был вытерпеть в своей жизни, это было для него уже слишком.

— Вон отсюда, — он угрожающе махнул рукой в сторону мерзавца, который оказался достаточно умным, чтобы уйти без лишних разговоров. Драко подошел ближе к девушке и сел в кресло возле нее. — Грейнджер, что ты творишь?

Гермиона посмотрела на свой бокал, после чего перевела взгляд на Малфоя и заговорила:

— Я понимаю, что ты не семи пядей во лбу, Малфой, но я думаю, что это должно быть очевидно даже для тебя. Я собираюсь напиться в хлам. Это лишь маленькая часть приключения, которое я наметила на сегодняшний вечер. Как ты видишь, оно начинается с алкоголя и закончится хорошими, долгими слезами, — она сделала большой глоток, и Драко спрятал лицо в ладони. Ох, как же это чудесно! Спасать пьяную, расстроенную Грейнджер. Ну почему все не может быть просто?

— Я подумывала ещё добавить куда-нибудь в середине ничего не значащий перепих, но ты, похоже, спугнул моего партнера, так что теперь мне придется…

— Остановись. Мне необязательно все это выслушивать. Серьезно, — Малфой перебил её. Он отставил бокал — ее наркотический коктейль — как можно дальше и попытался решить, что же делать дальше. Поскольку Драко не имел понятия, где она живет, он не мог просто забросить Грейнджер в ее собственную кровать, чтобы она хорошенько протрезвела. Подумав немного, Малфой наконец решил притащить ее в свою квартиру, заманивая обещанием шампанского и продолжения вечера.

— Хорошее шампанское, — повторил он, демонстративно брезгливо принюхиваясь. — А не то плебейское пойло, которое ты пьешь. Хотя вряд ли ты вообще в состоянии понять разницу.

Вернувшись к себе в квартиру, он сгрузил все менее способную стоять на ногах Гермиону на диван.

— За этой дверью гостевая комната, — показал Драко. — Там есть отдельный туалет.

Усевшись на стул, он внимательно посмотрел на нее. Гермиона скинула туфли и поджала ноги под себя, зажавшись в угол и смотря оттуда на него. Она была симпатичной в школе, ближе к концу. Сейчас же Грейнджер была потрясающа. Пленительно прекрасная, чертовски умная, и, предположительно, встречалась с мужчиной, которого он все так же презирает. Уизли. Какая жалость.

Она, конечно, пьяна, и теперь, разместившись на его диване, начала лепетать:

— Ты всегда мне нравился, милый, милый Драко, с такими сумасшедшими родителями.

— Нет, определенно нет, — Малфой раскинулся в своем кресле, рассматривая носки своих ботинок. Грязь. Как же его это раздражает. Нужно будет исправить. — Ты ненавидела меня. Сломала нос, обзывала меня тараканом.

— Ах, это правда. Ты был злобным маленьким ублюдком. Но милым. Возможно, я должна признаться, что всегда любила смотреть на тебя.

— Кто бы мог подумать, что ты так хороша в объективизации людей, Грейнджер, — протянул он со смесью раздражения и странного удовлетворения. — Я так понимаю, твоя благородная борьба за равные права всех магических существ не распространяется на меня?

— Как будто тебе нужна моя помощь, — фыркнула Гермиона. — Ты прекрасно справлялся.

Она сошла с ума?

— Ах, да, — Малфой махнул рукой, — я справлялся отлично. Ничто так не кричит «у меня все в порядке», как метка, оставленная безумцем, — не то чтобы ему было обидно. Он ожидал, что она ткнёт его носом в самую большую ошибку его жизни, но она вместо этого лишь кивнула:

— Ты прав. Мне очень жаль. Это было нечестно с моей стороны.

— Что? — Драко не мог поверить услышанному. Гермиона-чертова-Грейнджер только что извинилась перед ним?

— Ты прав. У тебя была дерьмовая ситуация тогда, в конце. Это твои сумасшедшие родители заставили тебя принять метку. Сумасшедшие, как клопы, — Гермиона наклонила голову в сторону. — А клопы сумасшедшие?

— Откуда, черт возьми, я должен знать о психическом состоянии паразитов в твоей постели, Грейнджер?

— Но я думала, что у тебя довольно много мыслей по поводу Рональда.

Он едва не задохнулся.

— О, Господи! Есть некоторые вещи, которые я не хочу себе представлять, и Рональд Уизли, находящийся в твоей постели, — одна из них! — он поднялся, и, взяв стакан с водой, подал ей. — Выпей!

— Ты говорил мне о шампанском. Поэтому я предпочитаю шампанское. Сегодня праздник!

— Ты меня еще поблагодаришь за это. Я думал, у тебя депрессия; может, расскажешь, что у тебя за повод для счастья? Что стоит того, чтобы так гробить печень? — Малфой сунул стакан ей в руки и приподнял прядь ее волос. — Наконец-то решила отрезать эти ужасные космы? — он пропустил ее сквозь пальцы, накручивая локон на один из них. Они намного мягче, чем он предполагал.

— Разве ты не знаешь, Малфой? Неужели до сих пор не слышал? Я свободная женщина, — она слишком старается говорить отчетливо, поэтому произносит слова с медленной четкостью пьяного человека. — Сво-бод-на-я. Одинокая. Нежеланная. Брошенная. Причин было много, насколько я помню. Я властная всезнайка, которая считает себя лучше всех, но при этом даже не умеет готовить.

— Готовить?

— Да. Готовить. Настоящая женщина может сделать пастуший пирог, — Гермиона ткнула в него пальцем. — И делает. Часто. Или, по крайней мере, мне так сказали.

— То есть ты говоришь, что Уизли бросил тебя из-за готовки? Нет, я знал, что он еще тот дебил, но это слишком даже для него. А он вообще слышал что-нибудь о еде на вынос? — Драко сел возле нее и устало потер лоб.

— Не все так богаты, Драко Малфой. Некоторые люди не могут позволить себе каждый день заказывать еду. Иногда им хочется мясной рулет их матери, или пастуший пирог их матери, или еще что-нибудь из бараньих кишок, как у их матери, о чем я отказываюсь даже думать в нынешнем состоянии, — Гермиона наклонила голову, положив ее на подлокотник дивана, и из-под опущенных ресниц взглянула на него. Малфой удивился, как это она еще не уснула.

Видно, ему повезло, что наркотики развязали ей язык, вместо того, чтобы просто вырубить. Да еще это чертово видение: она и идиот Уизли в одной постели. Теперь, когда ее волосы разметались, и эти глаза смотрели на него так… ход его мыслей было слишком трудно остановить. Драко хотелось узнать, как же Грейнджер выглядит без одежды.

— Да еще эти постоянные разговоры о детях.

Разговоры о чем?

— Он хотел, чтобы ты босая и беременная все время проводила на кухне? Ты серьезно? — оказывается, его мнение о Уизли все-таки могло стать ещё хуже. Кто бы мог подумать? — Ему удалось заполучить самую известную ведьму нашего столетия, а он захотел превратить ее в племенную кобылу? — неудивительно, что она напилась. А ему необходимо не думать о том, что нужно делать, чтобы завести ребёнка… но уже слишком поздно, и это очень неправильно. Он не может воспользоваться её состоянием. Существуют границы, которые нельзя пересекать, о которых нельзя даже помышлять. Границы, которые он не должен представлять себе в самых интересных и мельчайших деталях.

Не подозревая о его совсем неуместных мыслях, Грейнджер продолжила:

— Племенную кобылу, умеющую готовить, если быть точнее.

— Так почему ты не дома с этим придурком, чтобы выучить всевозможные рецепты его мамаши и разродиться кучей рыжих детишек? — от этой идеи ему стало плохо и захотелось напиться, но, кажется, это будет невежливо — начать пить, когда он настаивает, чтобы она пила только воду.

— Я не хочу миллион детишек. Только не сейчас, — Гермиона отпивает воду и внимательно смотрит на чашку. — Это не шампанское, — второй глоток. — И никогда. Может быть одного. В конце концов. Но сейчас я хочу… не знаю… сделать что-то сумасшедшее, например, спорить о Фуко. Пойти в бары, где подают мясные консервы на дурацких тарелках по завышенным ценам, и спорить о вещах, которые совсем не имеют значения. Наше детство было ужасным, Драко. Просто ужасным, — она делает глубокий вдох. — Мы провели все эти годы около этого психа, и я хочу немного времени, чтобы отдохнуть перед тем, как начнутся пеленки, зрелость и готовка ужина каждый день.