– А куда же гвардия его величества смотрит. Почему не учиняют погромы извергам?– Унцио подозрительно заозирался по сторонам выискивая затаившихся лиходеев.

– Да, какая там гвардия, дракусова вымя, ой простите ваше преосвященство.– Не было в этих далях отродясь ни гвардий, ни стражников. Да, и сами разбойнички не дурни, попрятались по лесам, дубравам куды там их отыскать. Как-то магов академия понаприсылала, так они сдуру чуть в пустыню не превратили земли местные, включая пастбища, поля с домами селян. Аки не покойный староста Безбородовки, что вовремя поднял честной народ на прекращения неподобства, так бы пожгли окаянные всё и ничего не оставили.

Рино вновь осенил себя знаком Мируса. Унцио сочно сплюнул. Жрецы и магическая академия постоянно пребывала в состоянии вялотекущего конфликта. Святые братья обвиняли чародеев в союзничестве с демоническими силами, а маги в свою очередь выдвигали обвинения в нежелании последних приобщаться к прогрессу и новым идеям, якобы дарующей магией возможностей. И каждая из сторон пыталась заручиться поддержкой знати и короля. Но, на счастье или на беду власть имущим некогда было вникать в тонкости теологических споров. Поэтому всё ограничивалось периодическими словесными перепалками высших иерархов с обеих сторон устраиваемые раз в полгода, а то и реже.

Высохший настил моста сухо затрещал под весом груженой телеги. Грозя не выдержать развалиться в любой момент.

– Надобно облегчить вес.– Учтиво произнёс бортник.– Преподобный отец Унцио, не могли бы вы встать? Сами видите мост трухлявый, гляди того, не выдержит.

Священнослужитель, довольно резво, как для своих внушающих уважение телесов спрыгнул наземь и, откупорив фляжку, принялся ждать, покуда бортник переведёт мерина. Делая мелкие бережливые глотки, он осматривал раскинувшийся впереди лесок, чьи владения стояли зелёной стеной на пути праведника. Праведника, ли? В последнее время он часто задавался этим вопросом. Да, он истово верил в силу, могущество Мируса, старался соблюдать посты, иногда у него даже это получалось. Исправно выполнял работу положенную ему по сану. Молитвы тоже не забывал читать. Но, почему был избран именно он? А хотя бы, не тот же самый настоятель Обливакус, ведь он являлся главой монастыря, а значит более достойным служителем веры. Унцио боялся сам себе признаться, что не готов стать сподвижником, что возможно Мирус по ошибке выбрал не того кого следовал избрать и поручить столь ответственную миссию…

Внезапно, прервав размышления новоиспечённого глашатая веры, из зарослей камышей вынырнула морда рябого зайца. И с любопытством уставилась на него. Унцио поперхнулся, впервые узрев в жизни водоплавающего зайца.

– Чур, меня!– отмахнулся он пятиконечной звездой,.– Изыди дракусово семя!

– Что вы говорите святейший?– крикнул с противоположного берега Рино.

– Да, вот…– Унцио запнулся, на том месте, где миг назад выглядывал необычный заяц, таращилась волчья морда.– Что, за драковщина такая…– в ужасе прошептал он.

– Я вас не слышу преподобный.– Приложил ладонь к уху мнущийся на том берегу бортник.

Монах приподнял полог рясы и, шепча молитвы, бросился через мост. Проповедническая деятельность всё менее казалась ему удачной затеей.

– Случилось чего?– забеспокоился Рино при виде запыхавшегося носителя святости Мируса.

– Ничего, ничего такого, чтобы могло остановить несущего благую весть служителя господня.– Тяжело переведя дух, заявил Унцио и плюхнулся на воз. – Чего, стоим?– спросил он глядя на застывшего бортника.– Он, уже солнце вот-вот скроется, а мы до селения ещё не добрались. Сам говорил, разбойники шалят в этих местах. Поехали!

Солнце окончательно скрылось, и на мир опустились густые сумерки, едва разгоняемые мерцающими созвездиями, да серпом идущей на убыль Луны. С речки потянуло слабой прохладой, но насладиться ей было некогда. Повозка въехала под сень деревьев и покатила по лесной дороге, вглубь.

– Низги не видать.– Вынес свой вердикт Унцио, силившийся хоть, что-нибудь разобрать в окружающем его пространстве. – Как бы нам тут не увязнуть, может, разведём костёр, да переночуем?= немного поразмыслив, предложил он.– Вон экая, на расстоянии руки, тьма кромешная. Заплутаем, ещё гляди ненароком.

– Не извольте беспокоиться ваше святейшество, я знаю эту дорогу, как пять своих пальцев. Да, и Сои с закрытыми глазами не заблудиться здесь уж будьте уверены. Ничего, через милю другую выедем прямиком на Безбородовку, там такому почётному гостю комнату соответственную подыщут. Напоют, накормят, и баньку, если на то желания будет, истопят.

– Сладко говоришь Рино. Как бы попотеть нам изрядно не пришлось, пока доберемся. В описании говорится, что свет отдан Мирусу, а тьма дракусу. Ночью всякая недобрая тварь из своего логова так и прет, дабы губить души людские.

И будто в ответ на его слова, откуда-то справа донёсся душещипательный вой. Мерин встрепенувшись, прибавил ходу, рискуя в потёмках налететь на какое-нибудь препятствие.

– Тпру.…– Попытался осадить испугавшуюся тварину Рино, но Сои ни в какую не желал подчиняться приказам седока.

– Убьемся, как есть, убьемся,– выдохнул, вцепившись мёртвой хваткой в край телеги Унцио. – Попутал меня дракус напроситься в попутчики к столь бесшабашному мужику!– в сердцах воскликнул он.– Мог ведь прибиться к каравану сыроделов, так нет, все, спешил себе на погибель в город.

– Держитесь, синор Унцио крепче, сейчас будет поворот!– взволнованно выкрикнул Рино безуспешно пытаясь сбить нахлынувшую спесь с мерина.

– Обидно будет погибнуть в самом начале похода за Веру.– Грустно подумал монах, подыскивая, покрасивши слова для собственной эпитафии.

Откуда-то спереди зазвучали голоса, послышался свист и крики. Звуки, отдалённо напоминающие барабанную дробь. Громко заухала сова, рядом с головой что-то просвистело.

« Демоны дракуса не иначе гонятся за мной, хотят воспрепятствовать распространению слова истинного». Догадался Унцио. « Звездуницы пылающей нет на вас, супостаты окаянные!». Уже со злостью добавил он, стискивая до боли в руке знак Мируса.

Встречный поток воздуха вздымал бороду, теребил рясу, грозил опрокинуть, но проснувшаяся в Унцио праведная ярость требовала выхода и, причём немедля! Гнев, так и клокотал внутри его. Он, сейчас больше походил на какого-то кровожадного языческого божка, чем на кроткого раба Светлоликого Мируса.

Сзади с громким треском обрушилось дерево, едва не зацепив телегу длинными искривленными ветками. Вслед полетели громкие проклятия. По всей видимости, кто-то не успел вовремя перекрыть дорогу, совсем чуть-чуть замешкавшись.

– Стой! Тормози!– раздались впереди незнакомые хриплые и очень рассерженные голоса. – Валяга,– крикнул кто-то,– стреляй в коня, уйдут мерзавцы!

Рино смирившись, более не пытался повлиять на окончательно взбесившуюся скотину, а лишь держал в руках поводья, полностью отдав себя на волю Мируса. А повозка тем временем отчаянно скрипела не смазанными соединениями, трещали швы, и если бы сейчас под колесо угодил один небольшой булыжник, или рытвина, какая попалась на пути, разлетелась бы в щепки.

– Никуда не денутся голубчики! Щас я их…!– теперь откуда-то сверху донеслось. И через миг, что-то тяжелое напоминавшее куль с мукой с лихим гиканьем свалилось прямо на пылающего праведным гневом брата Унция.

Очень, часто священнослужителей считают мягкими, измождёнными постами, слабосильными людьми, неспособными постоять за себя. Уклоняющиеся от битв под предлогами догматов веры запрещающих проявления всяческого насилия. Право, может, где и встречаются таковые люди, но Унцио, точно не вписывался под сложившиеся стереотипы. Довольно высокий, шесть футов с гаком и весом, превышающий пятнадцать стоунов, учитывая, что далеко не жир один составлял массу тела, он выглядел настоящим богатырём. Широченные плечи, не могла скрыть просторная ряса, как и рук приличествующих скорее дюжему мяснику, а не божьему человеку. Теперь представьте, что этот человек очень сильно разгневан! У вас хорошее воображение уважаемый читатель.. Но даже его помноженного надвое не хватит, чтобы передать всей гаммы чувств охвативших Унцио в момент, когда, слуга дракуса: приспешник тёмных сил и враг всего человечества свалился, должно быть из самого ада прямиком на приготовившегося принять последний священный бой избранника Мируса.