Пили. Вспоминали. Снова пили. Сауна не приносила отдохновения, а водка не приносила забвения – поэтому, продолжали. Никто не знал, что будет дальше, никто не знал, что происходит сейчас в городе – все просто хотели забыть. Никогда. Ничего. Больше. Не помнить.

– Старшой? – спросил один из братьев, капитан полиции, служивший в ГИБДД

– Чего?

– Почему так, а?

– Ты чего?

– Вот почему так, а? Что этим тварям не живется, а?

– У них спроси.

– Не… Я их мочить буду

Мочилу вовремя остановили, не дали выйти из-за стола.

– Сиди. Выпей еще…

Налили. Распили еще по одной. Не отпускало.

– С..и. Где они прокололись, где… – один из братьев чуть не плакал

– Где-где… – сказал второй, прошедший Чечню – у них уже не спросишь. Так бывает… не все в одни ворота…

– Надо мстить идти. Мечеть этим с…м сжечь.

– Э…

– А ну, хорош! – раскатистый рык командира покрыл ворохнувшийся было шум – с духами разберемся. Но кого у мечети увижу – лично разбираться буду. Мы не шпана подзаборная…

Неизвестно, к чему бы это пришло, настроение было реально скверное. Но тут – зазвонил телефон. Командир поднял трубку…

– Нашли. Вышел на нас сам. Едем, – сообщил знакомый голос

– Добро.

Командир нажал на отбой. Мельком заметил разомкнутый замок на экране мобильного – защита снята, работает СОРМ. Но и это его – не отрезвило, хотя должно было бы.

– Что?! – спросил один из братьев

– Ничего. Сиди – разберусь.

Двое – подобрали в городе Алмаза и повезли его сюда. Про Алмаза – знали очень немногие люди и по трезвой голове – знать о нем было и необязательно вовсе. Но трезвых то голов в этот момент – как раз и не доставало…

До дачи – добирались проблемно. На Воткинском – пробки, которых тут отродясь не бывало – а теперь есть. Шмонают только так…

Напротив заводоуправления давно умершего завода – УАЗ-Патриот свернул с дороги, плюхнулся в подсыпанную, немного размытую дождями канавку, перевалился через нее, подкатил к обшарпанному забору. Водитель вышел, поджал засов в нужном месте – что-то звякнуло и ворота открылись. УАЗ въехал внутрь, где его уже ждали…

– Вылазь! Давай, давай…

Алмаз… одетый в тонкую ветровку, черные, тренировочные штаны под Адидас, кроссовки – вылез. Его уже ждали – человек семь. Заведенные, на адреналине, водке и горе.

– Ну… здравствуй, друг любезный… – начал Старшой, который в свое время отмазал этого оборота от тюрьмы…

Алмаз сделал шаг вперед – и бывший ФСБшник, даже пьяный, смурной и злой, с совсем не соображающей головой вдруг понял, что сейчас произойдет. В глазах агента было то, что бывает в глазах человека, который шел долго, очень долго – и наконец, одолел весь путь до конца и пришел к цели.

– Аллах Акбар! – торжествующе сказал Алмаз и сунул руку в карман.

В следующий момент, голова Алмаза взорвалась, исчезла как целое, как моментально исчезает пробитый пулей воздушный шарик. Вместо головы – на его плечах вдруг оказался страшный, обломанный, брызгающий кровью обрубок – и лучший информатор Ижевской группы повалился «под себя» как подкошенный со звуком, с каким мешок зерна падает на асфальт.

Выстрела никто не слышал.

– Ложись! – запоздало крикнул старшой – и все растянулись на асфальте. Водитель – бросился за машину и залег.

И… ничего.

Только гул крови в ушах да какое-то, на грани слышимости, шипение…

Старшой поднял голову первым, огляделся.

Котов – вечно трезвый, умный и злой – стоял на балконе соседнего дома, который он недавно купил в кредит и держал в руках тот самый, полуавтоматический штурмовой Вепрь с самодельным глушителем…

Старшой начал подниматься

– Лежать! Не трогать ничего!

Котов – скрылся на втором, мансардном этаже своей дачи. Через пару минут – он появился уже здесь, с небольшими ножницами и универсальным инструментом. Склонился над трупом террориста, разрезал одежду.

– Твою мать… Какую резать?

Еще несколько дней назад – здесь было не припарковаться, гульбанили и в бывшем казино на первом этаже и даже в летнем кафе, которое организовали в массивной бетонной чаше самого стадиона. Гульбанили и в будние дни, что говорить о выходных… Теперь – здесь были только машины ментов… господи, никак не привыкнешь полицейских, которым в этот момент давал про…ться первый замминистра МВД республики и оперативников УФСБ, которые в это время не были «в полях», не трясли агентуру. Увеселительные заведения были закрыты, проезд на эту улицу с одной стороны перекрыл бронетранспортер, с другой – пост ГИБДД. Такие меры безопасности были вызваны тем, что только что поступил анонимный звонок и молодой голос сообщил о предстоящем ночью штурме здания УФСБ. Сейчас – в город уже входили части Национальной гвардии, снайперы заняли позиции на зданиях по Пушкинской, на многоэтажке отеля Парк-Инн на Центральной площади, на зданиях Правительства, Администрации президента и Администрации города. В городе – действовали планы Перехват-333, Вихрь-Антитеррор и Поиск. Решался вопрос о введении комендантского часа – но и без этого молодежи на улицах было немного.

Как всегда – конюшню запирали только после побега лошади.

Старший опер отдела по борьбе с экстремизмом и терроризмом Дмитрий Башлыков подрулил к ближайшей стоянке, когда на часах было два часа дня. Только изощренному бюрократу – могло прийти в голову собирать в этот момент оперативное совещание с участием пашущих в полях оперов. Собирать их со всего города, с окрестностей, гнать в центр города. Но увы – оперативную беспомощность завсегда подменяли служебным рвением.

На своем телефоне он сменил карточку. Как только пришло условное сообщение – а спецы, отвечавшие за этот сектор всегда предупреждали своих – он сразу поставил СИМку, купленную у кавказцев на рынке. Не все разговоры – стоило слышать начальству.

Совещание планировали в актовом зале Министерства внутренних дел, он распложен совсем рядом, буквально в здании пристроенном к зданию ФСБ. На входе – нацгвардейцы, в бронежилетах, с автоматами, собака. Улица перекрыта, машины со стоянки перед зданием, которая была маленькая, но очень престижная, тут даже министр парковался – убрали.

В зале – аншлаг как на десятое ноября[18]. Менты, ФСБшники – пробираются на свои места, приглушенный шум разговоров, шарканье ног. В президиуме – начальнику службы, министр внутренних дел, кто-то из правительства, остальные – похоже москвичи. Все полны собственной значимости, осознания важности и нужности происходящего. Своего места здесь, на которое никто не смеет покуситься. Спектакль должен быть разыгран до конца – с грозными словами, с насупленными бровями, с выступлениями с мест, с раздачей ценных указаний и киванием в знак того что поняли, осознали, готовы выполнить, рвемся в бой. Иногда – Башлыкову хотелось на таких вот коллективных камланиях – встать и заорать во всю глотку – просто чтобы убедиться, что он еще в своем уме. Конечно, выгонят… да и хрен с ним.

Он сел на свободное место… неудобное то и дело надо будет вставать, чтобы пропустить кого-то. Потом – на свое место пошел начальник наружки, пришлось встать. Потом – прошел еще кто-то. Сел – встал. Сел-встал.

Ванька – встанька. Твою мать.

Немного потряхивало. Хотелось, несмотря на жару – купить в ларьке самой дурной водки и дерябнуть прямо из горла.

Он пошевелился, отыскивая на более комфортную позу для сидения – и вдруг понял, что в кармане у него звонит привычно поставленный на минимальную громкость телефон.

Этот номер не знал никто.

Он осторожно вытащил трубку

– Алло.

– Живой?

Черт…

– Что надо? Я занят.

– Приезжай.

– Я сказал – я занят.

– К нам наведались.

За шиворот – как кусок льда сунули. После того, что он видел на пляже – он понимал, что прежним уже никогда не станет.

– Ты где?

Видимо, совещание уже началось, из президиума недовольно посмотрели в сторону стоящего, разговаривающего по телефону и нарушающего сценарий офицера – и со всех сторон моментально отреагировали, на него зашикали, а кто-то больно пихнул в бок.