– Простите, что перебиваю, но не могу не спросить: почему вы всегда называете свою супругу Гретель? Ведь это детское имя, производное от Маргарет? Взрослых женщин так звать не очень-то принято?

– Она меня тоже часто спрашивала об этом. Но у меня язык не поворачивался назвать ее Маргарет, в ней столько было наивности, доброты, доверия к людям, свойственных лишь детям малым, которые не успели столкнуться с лишениями. А учитывая, что пережила Гретель будучи совсем еще малышкой, тем ценней становились эти качества ее характера.

Я часто спрашивал ее, почему она раньше не вышла замуж, ведь когда мы сошлись, ей было уже двадцать лет, возраст о котором говорят «один шаг до стародевичества». Неужели не нашлось охотников до такого сокровища? Она, смеясь, говорила, что меня ждала! Лишь однажды проговорилась, что все кто приходил к ней свататься, плохо относились к ее младшему брату. Один шикнул на него, когда тот озоровать стал, другой по ручке ударил, когда Гензель без спроса потянулся за яблоком, третий предложил отдать его на обучение ученым монахам, чтобы без дела не мотался.

Всех этих ухажеров любящая сестра выгоняла взашей, не желая продолжать общение далее. Лишь я отнесся к Гензелю, которому на тот момент было уже 18 лет с открытым сердцем и не пытался влезть в их с сестрой отношения. Когда он привел в дом свою избранницу, то во всем помогал Гретель в организации пышной свадьбы. Немного пожурил, конечно, когда она все сбережения наши спустила на покупку дома молодым, но она объяснила, что мальчик, итак всего был лишен, пусть хоть его семья начнет жизнь, ни в чем не нуждаясь.

Теперь у нас появились новые родственники молодой супруги Гензеля, а потом и их дети, которых жена моя обожала. Мы к тому времени смирились, что нам родителям не стать, зато старались племянников своих баловать и ласкать с утроенным усердием. Жена брата нам в этом всячески способствовала, приносила приплод с завидным постоянством. Семерых родила. Дом всегда был полон детей, иногда я просто прятался в своей кузнице, устав от шумного гомона детворы. А Гретель нашествие маленьких детей брата, казалось бы, нисколько не утруждало, она умудрялась и им внимание уделить, и кондитерскую с пекарней в порядке содержать и быть при этом со всеми приветливой, веселой и доброжелательной.

А теперь дома тихо. Жена умерла, брат ее в тюрьме, племянников невестка ко мне под угрозами лишения материнского благословения не пускает. Объявила, что ничего общего с мужем, который оказался душегубом иметь не желает, и детей против отца настраивает. Настоял я на встрече с Гензелем, пришел к нему в камеру, где его держат до завершения разбирательства всех обстоятельств произошедшего, да только говорить он со мной не стал. Ни слова не произнес, ни слезинки не проронил, ничего не объяснил. Как чужой сидел, да в стену смотрел.

Не иначе разум его помутился, раз сотворил такое. Другого объяснения его поступку у меня нет.

Сам теперь не знаю как жить. Кондитерскую хотел закрыть, так от людей отбоя нет. Всё заходят, вопросы задают, на которые я ответить им не могу. И с еще большим энтузиазмом скупают «пряничные домики».

– А жена когда-нибудь рассказывала о том давнем происшествии в лесу, участниками которого они с братом стали?

– Никогда. Уж на что женщина была покладистая, но когда пытался расспросить ее о той истории, возмущалась. Говорила, что всеми силами пытается забыть о ней, а мои расспросы только мешают ей в этом. Всегда добавляла: «Сходи в библиотеку, про тот случай там все найдешь, уж давно все написано, ничего нового не прибавится!».

Вот только, когда к нам в город приехали столичные писатели и, заинтересовавшись легендой попросили Гретель и Гензеля рассказать о ней (уж больно хотелось им услышать ее «из первых уст», а не опираться лишь на сухие сведенья изложенные в летописи), она сделала исключение. Вот как Вы сейчас, они пришли в дом наш и долго говорили с женой и братом ее. Но о чем именно я сказать не могу. Ушел в кузницу, чтобы не мешать и не смущать никого.

Поблагодарил я вдовца, горе которого было вполне искренним, зашел в трактир пообедать да стал думать.

Удивительный все-таки человек, этот господин Шмидт. Вырос в приюте, тяжело трудился, а не растерял по-детски наивного восприятия мира. Ведь, если отбросить сантименты, что получается в сухом остатке?

Мальчишка-сирота попал в семью кузнеца, где его держали в качестве бесплатной рабочей силы. Отношения, судя по всему, мало напоминали теплые (иначе бы он хоть несколько слов, но сказал про людей, с которым жил до двадцати двух лет).

Встретив знакомую по сиротскому приюту женщину, не раздумывая повел ее под венец. И причиной столь скорого решения стала не взаимная любовь, а стремление к уюту с его стороны, и отсутствие требований к младшему брату, со стороны избранницы.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.