Анна была другой – верность хранила, дитя растила, обладала умом и талантами. Чего тебе ещё надо в семье, милый? Конечно, когда она вычислила гулянки мужа, можно было и простить, ради ребёнка хотя бы… Но зачем? Дальше -то что? Она не могла. Противно. Зачем сохранять то, чего нет? Если здание разрушено, незачем его восстанавливать. Кривое и косое! Возиться в пыли и грязи, которая уже осела на всём – на вещах и лицах. У мужиков своя философия, у баб своя. Они в своём представлении о мире и семье никак не пересекаются. А надо, чтобы как у Мастера с Маргаритой «кто любит, должен разделять участь того, кого любит»… Может быть, это и есть формула любви?
Свежим ветром перемен ворвалась в квартиру подруга. Не женщина, жар-птица! Этюд в багровых тонах! Красный плащ, бордовые джинсы, сногсшибательная чёрная блуза, нитка розового жемчуга на шее и алая сумка. Красный – любимый Майкин цвет, цвет уверенных в себе женщин. В старину считали, что этот цвет лечит. Больные надевали красное и окружали себя красными вещами. Не иначе, как подружка прямо оттуда или просто лечится.
На лицо изменения Майкиного женского содержания. В глазах грусть и безысходность, движения замедленные – вся в себе, полный и окончательный пофигизм.
– Аня! Я сошла с ума! Со мной такого никогда не было. Никогда! Веришь? Это что-то невероятное, от чего совершенно невозможно отказаться! Невозможно! – Майя бросила скользящий взгляд на гипсовую ногу, будто та проживала самостоятельно, отдельно от Анны.
–Ты должна дать мне совет как быть. Плыть по этому течению или…
– Майя! Что бы я тебе ни советовала, ты всегда плыла по течению. Только я умоляю тебя не порть отношения с Олегом! В седьмой раз хочешь замуж сходить?
– Пока зовут, надо ходить!
Майя нахмурилась, молча набросала на стол всякой еды – копчёное мясо, коньяк, колбасу, сыр, апельсины в сеточке, пиво, коробку дорогих конфет. У Майки денег куры не клюют, но они не задерживаются – всё по ветру. Делает только то, что хочет, покупает то, что пожелает, никогда не экономила и никогда никаких накоплений. Лёгкая душа. Принесла охапку нарциссов, словно жёлтое облако. Изящные, с мудрёной серединкой. Недолговечные, как Майкины любови. Простоят один день и карачун цветам. Но сейчас можно получить удовольствие. Майка человек сиюминутного удовольствия. «Ситуативный секс!»… Господи! …
Анна ставит жёлтое облако в голубую пупырчатую вазу. Вот и весна! Неделю дома, а такое ощущение, что полгода без людей.
– Ну, что там у тебя? Сколько можно с ума сходить? – спросила Анна.
– Я думала, что во мне всё уже замерло, а тут… Боже мой! Сиреневый туман! Скажи, только честно – как я буду выглядеть, если сама позвоню? Ты ведь знаешь, что я такие штуки не приветствую. Хотя мой девиз – свобода и равенство! Ведь это они должны убиваться и восхищаться, а мы лишь позволять им это делать.
– Позвони сама, если так уж тебя забирает. Твоя гордость просто поражает воображение. Переспать со случайным персонажем «ситуативно» – можно, а позвонить, неловко. В чем дело, Майя?
– Видишь ли, он сказал, что позвонит сам. Когда мужчина так говорит, значит, он даёт себе право на звонок. За собой оставляет право, не за мной. Он ведь не сказал “ПОЗВОНИ”. Он, честно говоря, даже телефона не оставил. Но, боже мой, как же я хочу его видеть! Ты, Анюта, не понимаешь! Угробила жизнь на своего единственного и неповторимого дятла, сколько сладких моментов потеряла. Зачем? Встряхнись, танцуй, пока молодой! Какого чёрта закапывать себя в бытовуху? Кому это надо?
Майя устроилась в кресле, поджав ноги и разливая по бокалам коньяк.
– Да, Майка, твоя болезнь неизлечима! Ну, что это за любовь с первым встречным поперечным? Слепая ты, что ли? Анна ситуацию принять затруднялась, шутила, но, по существу, ей смертельно жаль было, что сама она не могла страдать вот так же.
И Майка права, много упущено в жизни. Ради чего? – грустно подумала Анна. Жизнь и так словно скороговорка, которую мы стремимся побыстрее проговорить. У Майи, скорее всего очередная пустая и ненужная связь, но как красиво у неё все эти страдания получаются! Живёт полной жизнью. Наверное, это так сладко – каждый раз умирать и возрождаться… И чтобы сердце падало в пропасть…
– Интересно, что думает наша Верочка о любви? – задумчиво произнесла Майя.
У Верочки семья – образец для подражания. Дома чистота стерильная, трое детей, все накормлены, уроки выучены, уши чистые и не кашляют, муж прибран, здоров и сыт. Верочка, конечно, не бегает по соляриям и бассейнам по спа-салонам и парикмахерским. Муж такую вольность бы не понял. Вера похожа на сдобную ватрушку с марцепаном – круглая и вкусная. Колбасится на кухне, детям носы вытирает, пелёнки меняет, мужу десерты организует. Его не смущает бигуди и халат? Он её такую любит, ему никто, кроме неё не нужен. Он сам в кальсонах и взъерошен! Её образ претерпевал изменения с той же скоростью, какие происходили и с ним. Сына ему родила в тридцать девять лет. Чем не подвиг? У него к ней никаких претензий! Может, это от того, что и к себе никаких особых требований нет?
Александр у Веры был образцовым мужем и обсуждению не подлежал. Совковый мужик – особый стандарт. Но Анна с Майей почему-то Веркиному тихому омуту не завидовали. Кому нужны кальсоны и взъерошенность!?
– Когда они нас соблазняют, в кальсонах не ходят, – шутила Майя. Верочкин муж – это просто каша из топора. Когда крупы нет.
– Такие мужчины, как Александр, всё тургеневских девушек ищут.
Смешно в наше время на них равняться. Тем не менее, нашёл же! -продолжала Майя.
– Если бабы – образцы добродетели, – могут шпалы укладывать и бетон месить, то в чем, дело-то? Давайте «по чесноку»: всё пополам. И шпалы и любовь. Я феминистка. Женщина так же свободна в своих чувствах. И вообще: это только злые жёны ставят мужам шишки, добрые – рога!
Свою тираду Майя запила коньяком и завершила лозунгами:
– Я не собираюсь зависеть от обстоятельств! Я сама строю свою судьбу!
У Анны сын Димка. Ему восемь лет, а учится он в первом классе. Переросток. В столь почтенном возрасте в школу сейчас не отдают. Часто болел, ослабленный ребёнок, бледная немощь. Мать жалеет и всё над ним пластается. «Как орлица над орлёнком». После Аниного перелома ноги Димка отправлен к бабушке в деревню – долой от домашних тягот. Майя такое воспитание осуждает. Мог бы быть рядом и матери помогать. Но Анна сама устранила. Зачем? Знал бы сынишка, что в жизни бывают неприятности и нужно уметь о ком-то беспокоиться. Сами изолируем детей от всяких невзгод, а потом ждём, что они что-то поймут, нормальными мужчинами вырастут. Не поймут, пока всё не переживут.
Майка – корнями из деревни. Откуда она понабралась этого своего свободомыслия? Там ведь все так строго! Родители спокойные, скромные и тихие. Откуда этому урагану было взяться?
– Ну, так что всё-таки произошло, Майя? – вернулась Анна к главной теме Майкиного прихода.
– Господи, всё так странно и невероятно. Он пришёл ко мне на работу!
– Что же в этом невероятного? Пришёл мужчина зубы лечить. Он же не в булочную со своими зубами направился. Ну, а дальше? У тебя медсестара, врач у соседнего кресла. Какая страсть может овладеть в такой обстановке?
– Это был конец рабочего дня. Никого уже вообще не было, а Машку я домой отпустила, зачем ей торчать, если больных нет?
Вошёл писаный красавец, мужчина моей мечты. Зрелый человек, волосы с проседью, улыбка голливудская, одет великолепно, Парижем пахнет.
– Ну и как же он тебя соблазнял с открытым-то ртом?
– Я тебя умоляю, не опошляй. Всё случилось совершенно неожиданно и непредсказуемо. Короче, зачем тебе все эти подробности? Бывают ситуации, когда победить себя ты не в силах. Ты понимаешь, Олег был в командировке, дома никого. А здесь – слово за слово, проболтали часа три, он сходил в кафе, принёс ликёр. Почему-то мужчины считают, что мы этот сладкий кисель любим. Короче говоря, он тоже никуда не торопился… так и прокружились всю ночь в кабинете с потушенным светом.Только фонари уличные в окна светили… Фантастика!
