========== Глава 1 ==========

В одну тёмную, холодную осеннюю ночь двум мужчинам, разделённым многими милями, приснился один и тот же сон.

Сон этот начался с образа столовой залы в старом поместье. Это была мрачная, тёмная и душная комната. Стены, обитые тканью густого винного цвета, казалось, сдавливали пространство, плотные шторы на наглухо закрытых окнах не пропускали внутрь ни одного дуновения свежего воздуха. Даже свечи горели как-то неохотно: их огоньки вздрагивали, будто в ознобе, отражаясь в тусклом стекле бутылок.

На стенах были развешаны портреты бывших владельцев поместья. Дюжина лиц, мужских и женских, глядела из выкрашенных золотой краской рам. Лица эти были глупыми, тщеславными, сладострастными – или же благородными, умными, спокойными. В дрожащем свете свечей лица этих давно умерших людей казались живее, чем лицо того, кто сидел сейчас за столом, в полном молчании и одиночестве осушая бокал за бокалом.

Это был мужчина лет двадцати пяти, высокий и широкоплечий. Бархатный камзол, казалось, вот-вот лопнет на его широкой груди и плечах; кружевной воротник (изрядно заляпанный пятнами вина и соуса) почти совсем скрылся под падавшими на плечи золотисто-каштановыми кудрями. Лицо можно было бы назвать красивым, но то ли от вина, то ли от чего ещё, выражение этого лица было отталкивающим, почти зверским. Обрамлённый золотистыми усиками рот болезненно искривился, между губ то и дело мелькали оскаленные зубы. Тёмно-синие глаза неподвижно уставились в никуда.

Он пил молча, уничтожая лучшие и благороднейшие вина из коллекции, которую при жизни так трепетно собирал его отец. Он изо всех сил старался опьянеть, но в этот вечер зелёные черти, по-видимому, решили обойти его дом стороной – опьянение никак не наступало, и вместо блаженного отупения душа мужчины находилась во власти ужаса, гнева и отчаяния.

В доме царила тишина. Он ждал криков и стонов, но роды, похоже, проходили легко. Лишь несколько раз до его ушей донеслись торопливые шаги служанок, таскавших в комнату жены горячую воду, простыни и другие средства; как-то он услышал тихий вскрик, но не был уверен, что ему не померещилось. Он не знал, что там происходит, но был уверен: ничего хорошего. Эти роды кончатся плохо. Иначе и быть не может.

В дверь тихо постучались. Мужчина сжал горлышко бутылки, но пальцы его тут же обмякли. В прошлый раз он швырнул бутылку в голову слуге, лишь немного промахнувшись – осколки разбившегося о косяк стекла ещё поблёскивали на ковре. Но в этот раз он передумал: не из жалости к слугам, запуганным пьяными выходками господина, а просто от усталости.

- Что ещё?! – хрипло крикнул он. Дверь со скрипом отворилась, и в комнату вошёл седой старик в серой ливрее.

- Осмелюсь доложить, господин, - робко сказал он, - всё позади. Госпожа родила мальчика.

На несколько секунд в столовой воцарилось молчание. Не радостное молчание, а напряжённое и тягостное. Наконец мужчина грузно и тяжело поднялся на ноги.

- Так, - сказал он. Оперся плохо слушающимися руками о столешницу. – Она жива?

- Госпожа чувствует себя хорошо, - нервным голосом отозвался старик. – Сейчас она спит.

- Проводи меня к ней, - мужчина вышел из-за стола и отправился вслед за слугой по пустым коридорам.

Поместье было большим и старым. Первое здание на этом месте было возведено ещё четыреста лет назад; шли годы, и к маленькому каменному замку пристраивались всё новые и новые помещения, в то время как на родословном древе владельцев вырастали всё новые и новые ветви. Но сейчас половина комнат была закрыта, окна там были задёрнуты шторами, а мебель упакована в чехлы: синеглазый барон, нетвёрдо шагающий по коридорам, был последним в роду. Точнее, предпоследним – ведь у него только что родился наследник.

В комнате, где проходили роды, воздух был посвежее. Видимо, недавно проветривали – в воздухе таял аромат росы и цветущей черёмухи. Возле окна, дыша ровно и глубоко, спала роженица. Милые черты её лица, ещё недавно искажённого от боли и усталости, светились спокойствием. Две служанки молча сворачивали окровавленное бельё, ещё одна протирала мокрой тряпкой пол. Возле кровати стоял приглашённый доктор. Заметив барона, врач поднялся на ноги, поправил дрожащей рукой очки и поклонился.

- Где мой сын? – без церемоний спросил барон. Доктор моргнул, как будто вопрос застал его врасплох. Потом подошёл к кроватке и поднял на руки крохотного младенца:

- Взгляните, сударь.

Барон шагнул вперёд. Внезапно его охватила робость, которая через несколько секунд переросла в настоящий ужас.

Со сморщенного, красного личика на него смотрели абсолютно белые слепые глаза.

Услышав голоса взрослых, ребёнок открыл ротик, собираясь заплакать. Но из маленького горлышка не вырвалось ни звука. Лишь зашевелился в глубине рта крохотный, уродливый отросток, отдалённо напоминающий язык.

Барон с криком отшатнулся… и в следующую секунду проснулся у себя в спальне, дрожа, обливаясь потом, сжав кулаки. Переведя взгляд на свои руки, он увидел зажатые в пальцах длинные серебристые волоски – во сне, сам того не замечая, он в ужасе вцепился в свои теперь уже седые волосы…

В ту же секунду, подскочив на своей кровати, стуча зубами от ужаса, пробудился молодой волшебник Энмор Кровеглазый.

========== Глава 2 ==========

- Давай сразу договоримся: ты не спрашиваешь меня про мой сон, я не мешаю тебе пить. Можешь покупать себе что угодно: сидр, водку, гномье пиво – я слова не скажу, только, пожалуйста, Иол, прекрати меня донимать! Ладно?

- Не ладно! – решительно отрезал Иол. – Пока ты не расскажешь мне, что тебе снилось, разговор не окончен!

- Это был просто кошмар! – закатил глаза Энмор. – Самый! Обыкновенный! Кошмарный! Сон! И больше ничего!

- Волшебнику никогда не снятся самые обыкновенные кошмарные сны! – твёрдо сказал Иол. – Раз уж ты не хочешь ничего рассказывать мне – расскажешь сновидцу. Я даже готов за тебя заплатить.

- Ну, спасибо, - усмехнулся Энмор. Не обратив никакого внимания на сарказм в его голосе, Иол взял ученика за руку и настойчиво потянул его за собой.

Остонская ярмарка, которая ежегодно проводилась на берегу Холодного озера в последние дни октября, славилась своими чудаковатыми гостями. Кто только сюда не приезжал – почтенные длиннобородые чародеи из Гильдии и юркие, взъерошенные маги-отщепенцы, не входившие в этот орден; зеленокожие гоблины с дальних северных земель и суровые гномы, которые, впрочем, быстро веселели и добрели, стоило им выпить кружку-другую доброго местного сидра; бродячие акробаты и музыканты, актёры и кукольники, предсказатели и торговцы сладостями… И всё же прохожие, казалось бы, чего только не перевидавшие за первый день ярмарки, с любопытством оглядывались на странную троицу – невысокого лысеющего волшебника в заляпанной зельями куртке, смуглого юношу с недовольными глазами пронзительно-красного цвета, и здоровенного серого кота, который восседал на плече у юноши с чрезвычайно самодовольным видом.

Оглядевшись по сторонам, Иол заметил небольшую кибитку, разрисованную ярко и с фантазией – по стенам порхали, переливаясь яркими цветами, роскошные райские птицы. Над входом развевался флаг с листком чертополоха – верный знак того, что в кибитке можно купить магические ингредиенты. А чуть ниже флага к флагштоку был привязан небольшой чёрный вымпел с изображением золотой человеческой руки.

- Отлично, а вот и гадатель, - решительно сказал Иол, подтаскивая упирающегося Энмора к себе с такой силой, которую трудно было ожидать от пожилого и с виду не особо крепкого мужчины. Башмаки Энмора пропахали две бороздки на дороге, а сам он резко наклонился вперёд и чуть не стукнулся носом о макушку своего учителя. – Идём, Энмор, и не веди себя как ребёнок.

- А как ещё мне себя вести, если ты обращаешься со мной, как с ребёнком? – возмущённо пробормотал Энмор, следуя за учителем в кибитку. Висельник остался сидеть у входа.