- Я не хочу в сотый раз слышать про твоего папашу и его японцев, Стю! И никто не хочет!

- Ну, ладно, – робко пробормотал Стю.

- А ты почему не пьёшь, красотка? – крикнул Урсуле высокий оборотень с каштановой бородой, которого Ремус несколько дней назад видел, когда тот угрожающе разговаривал с Кэтрин.

- А ты угадай, – фыркнула Урсула. Бородач широко раскрыл глаза. Урсула подмигнула и рассмеялась:

- Может, мне сейчас надо последить за своим здоровьем? Может, Грегору хочется ребёнка? Своего ребёнка, чтоб он был в этом на все сто уверен!

Говоря это, она смотрела на Финна. Тот ответил ей пристальным взглядом, его красивые губы дрогнули, беззвучно выговаривая: «шлюха». Интересно, подумал в который раз Ремус, что за кошка между ними пробежала.

Он поднял глаза. Напротив него, с другой стороны от костра, стоял Квентин. На миг они встретились глазами, и Квентин тут же отвёл взгляд, но на его лице появилась и сразу же исчезла короткая улыбка. Поднося бутылку к губам, он на миг приподнял её, точно бокал с шампанским. «У меня всё в порядке, – словно говорил этот жест. – Не волнуйся за меня». Джин, которая стояла рядом с Квентином, обнимая его за талию, встряхнула головой, будто борясь со сном, и незаметно подмигнула Ремусу. Тот тут же отвернулся, но не смог сдержать улыбки.

«Ты не один, Ремус, понял?»

- Эй, новенький! – раздался голос у него над головой. Ремус чуть было не подскочил, не сразу поняв, что обращаются вовсе не к нему. Отпихнув его в сторону, к костру подошёл Финн. Похоже, унижение со стороны Урсулы разозлило его, и он решил выместить на ком-нибудь ярость. И этим кем-нибудь оказался Квентин.

- Я к тебе обращаюсь! Да, к тебе!

Все вокруг затихли, наблюдая за происходящим кто с тревогой, кто с раздражением, кто с нарастающим интересом. Финн выпрямился у костра, глядя на Квентина поверх пламени злым взглядом. Джин резко дёрнулась, Квентин приобнял её, успокаивая.

- В чём дело? – спокойно спросил он. Финн медленно, демонстративно плюнул в костёр.

- Смотрю, ты успокоился? – громко сказал он. – А вчера ты не был таким крутым. Такую сырость тут развёл – смотреть жалко. Голосил, как девица-истеричка. Пока этот пидорок тебя не успокоил, – он мотнул головой в сторону Ремуса. – Смотрю, вы с ним добрые друзья, а? Перемигиваетесь, пока никто не видит? Ты будь с ним поосторожнее, лапочка, – он презрительно улыбнулся Джин. – Смотри, как разнесёт тебя после родов, так останешься одна в холодной постели, пока он будет кувыркаться с мальчиками.

Джин внезапно рассмеялась, хотя её глаза оставались холодными.

- Не трудись, малыш, – презрительно сказала она, глядя на Финна, – Если мой муж и будет с кем кувыркаться, то точно не с тобой.

Несколько оборотней рассмеялись. Финн побледнел от ярости и снова вперил злобный взгляд в Квентина:

- Интересно, как ты получил отдельную комнату для себя и своей сучки? Долго пришлось радовать старика Адама?

- Пошёл ты, – прорычал Квентин, его бледное лицо начало заливаться опасным румянцем. Ремус набрал в грудь воздуха и громко откашлялся.

- Ты бы поосторожнее, Финн, – громко сказал он. – Адаму не понравится, что ты распускаешь о нём слухи.

- О, а ты уже успел с ним подружиться? – фыркнул Финн, даже не взглянув на него. – У старикашки Дамблдора больше не стоит, и ты решил пересесть на член покрепче?

- А ты хорошо знаком с членом Адама, я смотрю, – поднял брови Ремус.

Кто-то громко, грубо захохотал, кто-то хлопнул Ремуса по плечу, и секунду спустя вся поляна гремела от смеха. Финн сделался красным, как варёная свёкла.

- Полегче с ним, Финн! – взревел бородатый оборотень. – Нашёл, с кем ссориться! Этот парень сумел Жирного Стю перепить, сумеет и тебя на место поставить!

Стю вздрогнул и съежился, вспоминая о своём недавнем промахе. Ремус обернулся, глядя в лицо бородача, который шёл к нему, расталкивая толпу.

- Ну-ка посмотрим, правдивы ли слухи, – сказал он и сунул Ремусу в руки полупустую бутылку вина. – Давай, приятель, одним духом. Сможешь или кишка тонка?

- Отстань от него, Бьорн, – подала голос Урсула.

- Тебя не спросил! – рявкнул Бьорн и снова повернулся к Ремусу. – Ну, что? Будешь пить?

- Отец обещал избить его, если он снова напьётся, – презрительно сказал Финн и скрестил руки на груди. – Спорю на что угодно, он не посмеет.

- Грегора здесь нет, – сказал Ремус, взглянув на него, потом обвёл взглядом оборотней – притихших, с интересом и ожиданием глядя на него. – Но я выпил бы всё равно, даже если бы он был здесь. Спасибо, Бьорн, – он благодарно кивнул бородатому оборотню, потом быстрым решительным шагом подошёл к столу, отодвинул один из ящиков, заменявших табуретки, и встал на него, чтобы всем была видна его невысокая фигура.

- Я выпью потому, – громко сказал он, – что сегодня важный для меня день. Ровно семь дней назад был Хэллоуин. Ровно семь дней назад подох Волдеморт.

Прекратились все разговоры, затихли последние смешки. Тишина воцарилась на поляне, только сухие ветки трещали в костре.

Семь дней назад он вернулся домой, когда уже стемнело. Целый день он и Артур Уизли провели на унылом, продуваемом всеми ветрами торфяном болоте где-то в Шотландии – искали укрытие Пожирателей Смерти. Он ужасно вымотался и мечтал поскорее уснуть. Но сон не шёл. Его охватила тревога. Дом был пуст – отец ушёл на ночную смену. Ремус медленно прошёлся по комнатам, не находя себе места. Они с друзьями условились, что будут выходить на связь только в определённые часы. В девять утра он должен будет отправить Патронуса Питеру, Питер отправит сообщение Поттерам, а они – Сириусу, и потом Ремусу останется только ждать большого серебристого пса, который скажет ему, что всё в порядке, что ещё одна тревожная ночь позади, ещё один сложный день впереди. Сидя в любимом мамином кресле, сжимая пальцами подлокотник, на котором так часто покоилась тёплая и мягкая, а позднее – слабая, иссушенная болезнью ладонь Хоуп, Ремус смотрел в экран телевизора, почти ничего не видя и не слыша, и говоря себе, что его тревога беспочвенна. Что бы ни случилось – они связываются в девять часов. Если у Поттеров случилось что-то непредвиденное, они должны сообщить Сириусу, как Хранителю Тайны, а уж Сириус должен связаться с ним. Выходить на связь самому опасно и самонадеянно.

К тому же, у малыша Гарри в последнее время испортился сон.

Лили и Джеймс наверняка недавно с трудом уснули.

Не хочется им мешать.

- Семь дней назад Волдеморт пришёл в дом моих друзей, – громко сказал Ремус, глядя на оборотней, окруживших его. – Я знал их больше десяти лет. Мы учились вместе. Я танцевал на их свадьбе. Я был на крестинах их сына. Волдеморт пришёл к ним в дом, и убил их обоих.

Уже утром, когда он смог наконец задремать, в сером рассветном свете к нему явился Патронус. Не большой пёс, а маленький голубь, из глаз которого текли призрачные слёзы. Срывающимся голосом Алисы Лонгботтом голубь проговорил: «Ремус, я только что узнала… Боже, какое горе, Ремус…»

- Сперва он убил отца.

«Волдеморт убил… боже мой… Волдеморт убил Лили и Джеймса. Они погибли…»

- Потом убил мать.

«Я понимаю, ты наверняка мне не поверишь… о господи, я сама не верю… Ремус, неужели ты думаешь, что Сириус мог… ты понимаешь… Сириус…»

- Он убил их обоих, на глазах у ребёнка. А потом переступил через трупы родителей, чтобы подойти к нему и убить его тоже.

«Сириус – предатель? Я не верю, Ремус, не верю! Не верю!»

- Но он не смог его убить. Я не знаю, что тогда произошло. Но я знаю одно: Волдеморта больше нет. Он убил моих друзей, и заплатил за их кровь своей проклятой кровью!

Лили и Джеймса больше нет.

Питера больше нет.

Сириус – предатель.

Он метался по улицам Лондона, натыкаясь на стены, бежал, пока не добрался до маленького переулка, разрушенного заклинанием. Круглые шлемы лондонских полицейских, чёрные зонтики горожан не смогли заслонить зрелище крови, разлитой по асфальту, изуродованных тел, застывших у обугленных стен.