Первое убийство ему приказали совершить год назад, сразу после того, как он вступил в Пожиратели. Он навсегда запомнил тот клуб на окраине Ливерпуля, одно из тех безумных, полулегальных заведений, где в открытую нюхали кокаин, где было нечем дышать в клубах дыма от травки, и каждый вечер на истоптанной сцене одна панк-группа из трудных подростков сменяла другую. Пожиратели Смерти ворвались в это место в самый разгар веселья. Запечатав двери заклинаниями, они убили половину маглов, а остальных мучили до утра. Сперва просто развлекались – подвешивали заклинанием «Левикорпус», заставляли летать по воздуху. Потом пошли вещи похуже: под заклятием «Империус» несчастных людей заставляли творить ужасное. Один парень пришёл с девушкой: его заставили её изнасиловать. Второму приказали вылить на себя виски и чиркнуть спичкой; Стив долго видел в кошмарах слёзы, которые текли по окаменевшему лицу несчастного, прежде чем он превратился в кричащий живой факел. Стиву велели убить одного из юных музыкантов, худого, как спичка, длинноволосого юношу. Когда Стив направил на него палочку, парнишка выпрямился, утёр слёзы и начал петь «Imagine». Много дней после этого Стив не мог прийти в себя, топил свою память в джине, и, напиваясь, бормотал строчки из песни: «Представь, что под нами нет ада, а над нами простое небо». Заклятие «Авада Кедавра» безболезненно. Только это его и утешало.

Но ему нечем было утешить себя месяц спустя, когда, уходя от погони, он ударил заклинанием по старому аврору, севшему ему на хвост. Заклинание ударило по метле, разбив её в щепки, и человек полетел вниз, крутясь в воздухе. Стив мог только надеяться, что бедняга умер от разрыва сердца ещё до того, как упал на землю.

Когда Пожиратели Смерти готовились к новому массовому убийству, Стив не выдержал. Глядя Беллатрикс прямо в ненавистное лицо, он сказал, что не станет в этом участвовать. Она только улыбнулась – и пытала его два часа, пока он не остался лежать на залитом кровью полу, чувствуя боль в каждом дюйме кожи. Не было сил поднять голову, и он видел только острые каблуки, цокающие по полу, когда Беллатрикс медленно обходила вокруг него. «Это только Сектумсемпра, – услышал он её насмешливый голос. – В следующий раз попробуем Круциатус. А в следующий я примусь за твою жёнушку».

Барти Крауч встал и отошёл от стола. В оконное стекло лился дождь. Стив знал, что это только фикция – камера находится глубоко под землёй. Но Краучу эта погода подходила – стоя у окна, с мрачным видом глядя на струи воды, бегущие по стеклу, он был похож на детектива из старого чёрно-белого фильма. Стив перевёл взгляд на свои руки. Волшебные цепи, примотавшие его запястья к подлокотникам кресла, маслянисто блестели в тусклом свете. Он знал, что эти волшебные кресла обездвиживают только виновных. Глядя на свои посеревшие стёртые запястья, он повторял про себя: «Виновен. Виновен. Виновен».

- Спрашиваю в последний раз, – произнёс Крауч, не глядя на него. – Где Эйнар Скуммель?

Стив вздохнул.

- Не знаю, – повторил он, уже не помня, сколько раз ему задавали этот вопрос.

- Вы работали вместе несколько месяцев. Он должен был сказать хоть что-нибудь.

- Я о нём почти ничего не знаю. Всё, что знал, уже сказал. У меня есть только один вариант – когда он поймёт, что это я сдал Долохова, он придёт за моей семьёй.

- Чтоб ты так о чужих семьях беспокоился, мерзавец, – недовольно бросил Крауч.

Стив ничего не ответил. Ему казалось, что он теряет сознание. Ему очень хотелось спать, горло резала жажда. Крауч повернулся к нему, вытащил из футляра на поясе волшебную палочку. Подошёл к Стиву вплотную и наставил палочку на него:

- Где… – невидимое лезвие распороло кожу на руке ниже локтя, Стив глухо вздохнул от боли и неожиданности. – Эйнар… – повинуясь движению палочки, магия оставила вторую рану у Стива на плече, рубашка мгновенно пропиталась кровью и прилипла к коже. – Скуммель? – новая рана, самая длинная, пересекла наискосок ключицу. Стив не смог сдержать стона. Больно. Это не просто Сектумсемпра. Раны жгло, будто в них насыпали соли.

- Ты будешь отвечать?

- Хотел бы. Я не знаю, где он!

Бледное лицо Крауча исказилось от гнева.

- Сукин сын, я заставлю тебя, – сказал он сквозь зубы. – Коньюнктивитус максима!

Две раскалённые иглы вонзились Стиву в глаза. Запрокинув голову так, что ударился затылком о железную спинку кресла, он закричал от дикой боли. Ему казалось, что глаза горят под зажмуренными веками, что слёзы, текущие по щекам, состоят из раскалённой лавы. Он задыхался от криков, мотал головой, его руки вцепились в подлокотники кресла так сильно, что из-под ногтей выступила кровь. Крауч наблюдал за ним со спокойным лицом, но в его неподвижных глазах впервые за всё время допроса загорелись живые искорки. Решив, что на сегодня достаточно, он взмахнул палочкой, и Стив замер. Из уголков глаз вытекли две тонкие струйки крови. Тяжело взмахивая мокрыми ресницами, он моргал, глядя в пустоту. Зрение долго не желало проясняться; как из тумана, проступило перед ним лицо Барти Крауча, бледное, с тяжёлой челюстью, с короткими тёмными усами-щёточкой над верхней губой.

- Я не знаю, где он, – простонал он. – Клянусь… я ненавижу этого ублюдка, если бы я знал, где он, я бы сказал… Убейте его. Не арестовывайте. Умоляю. Убейте.

Крауч молчал. Его лицо снова начало расплываться. Теряя сознание, Стив вдруг заметил, что дверь камеры бесшумно отворилась. Он успел увидеть высокого крепкого мужчину с ужасной травмой лица – на месте левой ноздри зияла багровая рана – прежде чем его окутала тьма.

Аластор Грюм посмотрел на прикованного к креслу мужчину в окровавленной рубашке и сжал челюсти, сдерживая ругательство.

- Сэр, – глухо сказал он, исподлобья глядя на Крауча, – я, кажется, уже высказывал вам своё мнение касательно пыток.

- Тебя здесь держат не за мнение, Грюм, – бросил в ответ Крауч. – Что у тебя?

Грюм положил на стол сложенный листок пергамента:

- Срочное письмо от Дамблдора.

Лицо Крауча вновь перекосилось. Грюм знал, что он невысокого мнения об Ордене Феникса, и это было ещё одним – но далеко не единственным – камнем преткновения между ними. Сев на стул, Крауч рывком пододвинул к себе письмо и развернул его. Грюм наблюдал, как движется взгляд его выпуклых карих глаз. Дочитав письмо, он отложил его в сторону:

- Стантон-Лонг? Что это за место?

- Деревня на границе Уэльса.

- И что ты думаешь?

- Думаю, нам нужно отправить туда людей, – глаза Грюма сверкнули. – У нас есть шанс схватить их обоих. И Сивого, и Гвилта.

Крауч снова взял письмо, пробежал по нему взглядом:

- Ты считаешь, этому Люпину можно доверять?

- Да, сэр, – твёрдо сказал Грюм. – Я много раз видел его в деле. Он надёжный и смелый парень.

- Он оборотень.

- Это ничего не меняет.

- Это меняет всё! Дамблдор говорит, что он сейчас у Гвилта. Как мы можем знать, что он не предатель? Что он не пытается заманить нас в ловушку?

- Дамблдор ему доверяет. И я доверяю.

- Доверяешь? – Барти Крауч усмехнулся, вскочил со стула, принялся кружить по комнате. – Не ты ли постоянно повторяешь, что никому доверять нельзя? Призываешь быть бдительным и осторожным? Я не узнаю тебя, Грюм. С каких пор ты стал ценить свой кружок по интересам превыше сослуживцев?

Грюм побледнел от ярости, с хрустом сжал кулаки, но сохранил самообладание.

- Сколько людей тебе нужно? – проворчал Барти Крауч.

Грюм немного ослабил кулаки.

- Как можно больше, сэр.

- Как можно больше? Ты хочешь притащить туда весь Корпус?

- Только тех, кто под моим подчинением. Я не имею права рисковать жизнями остальных.

- То есть двадцать пять бойцов?! Ты с ума сошёл?

- Выбирайте выражения, сэр! – не сдержавшись, прорычал Грюм. Крауч быстро взглянул на него, и в его выпуклых глазах на миг мелькнуло что-то вроде испуга, который он быстро скрыл за усмешкой:

- Легче, Грюм. Мы все на нервах.

Подойдя размашистой походкой к Грюму, он произнёс, глядя ему в лицо: