- А если не врать? – вкрадчиво спросил Хантер, легонько ткнув его в плечо волшебной палочкой. По его лицу змеилась зловещая ухмылка, белесые глаза хитро сощурились. Во многих оборотнях, если приглядеться, проступают волчьи черты. Хантер был скорее похож на лиса. На побитого жизнью, голодного, бешеного лиса.

Ремус отступил на шаг, сжимая в руке ручку ведра. Отрубленные свиные головы, лежащие на полке у стены, наблюдали за ним остекленевшими мёртвыми глазами.

- Я не знаю, где прячется Квентин, – твёрдо ответил Ремус, глядя в глаза Хантера. – Он мне ничего не рассказывал о своих планах.

- А Бобби? – снова ухмыльнулся Хантер. Ремус удивлённо моргнул:

- А что Бобби?

- Она тебе ничего не говорила о своих планах, а? – улыбка Хантера стала прямо-таки издевательской. Знает, понял Ремус. Подслушал-таки, мерзкий скользкий тип. Хочет загнать его в угол. Ну ничего, посмотрим, кто кого в угол загонит.

- Вот как раз об этом я и хотел с тобой поговорить, – сказал он с притворным вздохом. – Мне больше не у кого спросить. А ты, кажется, очень хорошо разбираешься в заклинаниях. Вон сколько самостоятельно выучил…

- А? – только и спросил Хантер, медленно моргая. «Что, не ожидал? – злорадно подумал Ремус и продолжил тем же задумчивым голосом:

- Бобби жаловалась на провалы в памяти. Она думает, что кто-то наложил на неё Империус.

- И… и что?

- Странно, я никогда не слышал, чтобы от Империо теряли память. Это ведь не Обливиэйт. Как думаешь, это возможно?

Хантер задумчиво нахмурился:

– Вообще-то, под Империусом можно заставить человека забыть о чём-то… Ну, не совсем забыть – просто выкинуть это из головы. Но да, это не Обливиэйт. Обливиэйт стирает воспоминания, а Империус просто скрывает.

- Но воспоминания не исчезают? Их можно вернуть?

- Вроде бы можно…

- Джерри, а на тебя когда-нибудь накладывали Империус?

- Было дело, – Хантер отвёл затуманенный взгляд куда-то в сторону, но тут же резко повернулся к Ремусу, сверкнул глазами и снова ткнул его палочкой в плечо, вынуждая отступить ещё на шаг: – Зачем тебе это надо, а? Голову мне задурить хочешь?

Ремус быстро опустил глаза, скрыв их густыми ресницами. Потом взглянул на Хантера снизу вверх. Этим приёмом он не пользовался со времён Хогвартса. Когда-то он безотказно действовал на учителей, возмущённых выходками Мародёров. Честный, доверчивый взгляд из-под ресниц сразу отбивал желание отчитывать и наказывать. И сейчас, кажется, ему это снова удалось.

- Джерри, ты мне жизнь спас, – Ремус сказал это спокойно, твёрдо, без тени страха и заискивания, но всё ещё глядя на Хантера снизу вверх, даром что они были одного роста. – Я бы сгорел заживо, если бы не ты. Зачем мне тебя обманывать?

Хантер тряхнул спутанными жёлтыми волосами и рассмеялся:

- А ведь верно! Я спас твою жизнь. Нехорошо будет, если я отдам её Грегору, а?

Всё ещё смеясь, он хлопнул Ремуса по плечу и подмигнул:

- Ты умный парень, Рем. Могу я называть тебя Рем? Ты ведь называешь меня Джерри… Ты мне нравишься, честно, вот только… – Хантер покачал головой, – вот только зря ты врёшь. Я враньё за версту чую. Я слышал, как вы с Бобби вчера шептались, как влюблённые голубки. Она для тебя старовата, не находишь?

- Мы просто друзья, Джерри! Я думал, она погибла! Представляешь, каково мне было? И вот я прихожу сюда и вижу её живой и здоровой… Естественно, что я захотел с ней поговорить. Что тут плохого?

- Хватит, Рем, – Хантер сверкнул глазами. – Ты умный, я это понял, но я тоже кое-что соображаю. Не стоит считать меня дураком.

- Я не…

- Знаешь что, приходи завтра вечером ко мне. Я угощу тебя кое-чем получше, чем та солома, которую курит Бобби. Заодно и поговорим.

Ремус не успел ответить. Снаружи раздались чьи-то быстрые шаги, и дверь распахнулась, впустив в тёмное помещение бледный свет ненастного дня. Звонкий женский голос с сильным ирландским акцентом произнёс:

- Эй, Хантер! Ты зачем мальчика в углу зажимаешь?

- Кэтрин! – протянул Хантер, широко улыбаясь и медленно оборачиваясь назад. – Как ты могла такое подумать! Мы просто делали уборку.

Кэтрин мотнула головой в сторону:

- Заканчивайте. Грегор всех ждёт в церкви. Хочет что-то сказать.

Ремус поставил ведро на пол и быстро вышел следом за Хантером. Кэтрин дожидалась снаружи. При свете дня Ремус рассмотрел её: высокая, худая, растрёпанные бледно-рыжие волосы падают на воротник чёрной куртки. У неё была белая, как мрамор, кожа, широко расставленные серые глаза, длинный нос и тонкие губы. Она слегка улыбнулась Ремусу и, нарочно отстав от Хантера, сунула ему в карман сложенную бумажку.

- От Бобби, – шепнула Кэтрин и быстро зашагала вперёд.

*Рай (англ. «Rye») – старинный город, который находится на южном побережье Англии.

**Гёрн (англ. «Hern») – “цапля”.

====== Часть 14 ======

4 ноября 1981 года, 12:40.

- Тёмный Лорд мёртв.

Голос Грегора Гвилта отразился от гладких стен и высокого потолка, и церковь наполнилась эхом. Когда эхо стихло, снова стал слышен свист ветра, шум леса, скрип цепи, на которой когда-то висела люстра – но больше ничего. Оборотни молчали.

Церковь была небольшой и почти без украшений, с невысокой колокольней – суровый протестантский стиль. Когда-то тщательно выбеленные, стены посерели от грязи и потрескались. Часть стёкол в окнах были выбиты, дыры забиты досками и фанерой, и хотя был ещё день, в церкви царил полумрак. И холод. Вдоль стен гуляли сквозняки, и набившиеся внутрь оборотни не снимали тёплую одежду – длинные потрёпанные мантии и толстые свитера, потёртые кожаные куртки и яркие олимпийки. Все взгляды были прикованы к Грегору Гвилту, который стоял на возвышении, там, где когда-то был алтарь.

- Некоторые из вас, – продолжал Гвилт, – были против того, чтобы служить Тёмному Лорду. Вы страдали из-за него, теряли близких из-за него. Я всегда это понимал. Я никогда не хотел подчиняться никому. Я не хотел служить Тёмному Лорду. Но я служил ему. И вы знаете, ради чего – ради всех вас.

Его взгляд скользил по помещению, он не смотрел ни на кого и в то же время смотрел на всех. Каждый из оборотней ощущал этот взгляд, и многие вздрагивали от него, как от холода.

- Оборотни всегда были изгоями. Мы не можем чувствовать себя свободно, чувствовать себя в безопасности ни среди маглов, ни среди волшебников. Мои родители были убиты маглами. Маглы заперли их в доме и сожгли заживо. Родители Хантера, – он махнул рукой в сторону, – погибли, сражаясь с аврорами. И таких, как я или Хантер, очень много. Обратитесь к своей памяти. Подумайте. Вспомните, как каждого из вас хотя бы раз оскорбили, ранили, попытались убить волшебники или маглы. Каждого из вас однажды назвали чудовищем. Оттолкнули только потому что вы – такие, какие есть.

Его взгляд внезапно остановился на лице Ремуса. Тот вздрогнул. Хотел отвести взгляд, но не смог. Глаза вожака, как два серых кинжала, пригвоздили его к стене, вонзились в сердце и мозг, препарируя, изучая, рассматривая каждую мысль и каждое воспоминание. Несколько секунд спустя Гвилт посмотрел на кого-то другого, и Ремус подавил облегчённый вздох.

- На днях я узнал кое-что. Министерство Магии готовит новый закон против нас. По этому закону оборотней будут принудительно стерилизовать. Вы слышите? Вчера они отобрали у нас возможность учиться и работать, сегодня отбирают право иметь детей, а завтра начнут убивать, как бешеных собак!

Тишина исчезла. По рядам оборотней прокатился гул, полный возмущения. Некоторые сердито вскрикнули или зарычали.

- Они уже нас убивают! – крикнул кто-то. Гвилт кивнул:

- Ты прав, Мёрфи! Нас уже убивают. Враги окружают нас со всех сторон. Они не успокоятся, пока каждый из нас не будет убит, искалечен или брошен в тюрьму! Тёмный Лорд был жесток. Слишком жесток. Но он был нашим союзником, и он обещал нам новое общество. Общество, в котором волшебники признают нас равными себе, где мы могли бы стать теми, кем должны – частью этого мира!