Думаю, после такого тебе скостят срок.

- А если я откажусь?

- Тогда мне придётся тебя убить.

- А если я не переживу эту ночь?

- Мои волки на тебя не нападут, это я гарантирую. Волки Сивого тоже тебя не тронут… но это тебе придётся гарантировать самому, – он положил на скамью несколько волшебных палочек, которые принадлежали погибшим оборотням из его стаи.

– Выбирай.

… Квентин и Джин лежали на кровати, крепко обнявшись и не говоря ни слова. Раньше они могли разговаривать часами обо всём и ни о чём, но сейчас их обоих душили страх и слёзы, и они больше молчали, чем говорили. Сколько раз они расставались на долгие дни и недели, прежде чем им удавалось снова встретиться, сколько раз их встречи срывались в последний момент, и то они не тосковали так сильно, как сейчас, когда им предстояло расстаться всего на одну ночь.

- Скажи, что с тобой всё будет хорошо, – шептала Джин снова и снова. Её пушистые ресницы слиплись от слёз, которые она не могла сдержать. Квентин прижимал к себе её маленькое тело, гладил её похудевшие щёки, целовал кончик холодного носа и дрожащие обветренные губы, проводил рукой по животу и отвечал:

- Со мной всё будет хорошо.

... Небо медленно темнело. В воздухе пахло снегом и дымом. Ремус стоял на краю леса, глядя на маленькую, затерянную в горах деревню, которая была его домом все эти десять дней. Он уже сбился со счёту, сколько в его жизни было таких вечеров, когда он дожидался полнолуния. Когда он был дома, мама всегда старалась вести себя так, будто ничего особенного не происходит. Они варили какао, забирались с ногами на диван и смотрели «Стартрек», или «Мрачные тени», или ещё какое-нибудь шоу, пока не становилось совсем темно, и только потом он уходил в подвал. В Хогвартсе они с Мародёрами устраивали целое представление: весь день Джеймс отпускал шуточки о «пушистой проблеме», и Ремус нервно смеялся в ответ, пытаясь сдержать нарастающую тревогу и злость, но стоило ему увидеть спокойное лицо Сириуса, услышать смех Питера, и ему сразу становилось легче… Он уже забыл о тех временах, когда он НЕ ждал полнолуния. Но эта ночь будет особенной.

Сегодня он совершит убийство. Может, и не одно. И сделает это не потому, что его заставили, как это случилось с Дэном и Дереком, с Бобби и Кэтрин – он сам вызвался на это, сам попросил Гвилта взять его в бой. У него не было с собой волшебной палочки, но ему казалось, что он совсем рядом – бродит за деревьями, сея жемчужный свет, шевелит мягкими ушами, помахивает хвостом. Его волк. Он не любил вызывать телесного Патронуса именно потому, что тот был волком, но сейчас он как никогда чувствовал его присутствие. Сегодня ночью эти яркие глаза наполнятся яростью, а зубы ощутят вкус крови другого оборотня. Интересно, способны ли убийцы вызывать Патронус?

Он посмотрел на небо над облетевшим лесом. Оно уже стало бледно-лиловым, но ещё не окрасилось глубокой ночной синевой. Из-за чёрных верхушек леса появилась бледная, почти прозрачная луна. Такая маленькая – меньше, чем кнат. Подумать только, что вся его жизнь так или иначе крутится вокруг этого невзрачного шарика на небе.

- Будь рядом…

Голос Бобби был очень тихим, но он всё равно его услышал. Он направился в сторону, откуда звучал этот голос, папоротники шуршали под его ногами. Они были такими высокими, что Бобби утонула в них по колено. Лунный свет мерцал на её тёмных волосах, в руках она держала серебряную ласточку. Птица легко вспорхнула вверх и улетела, разрезая холодный воздух острыми крыльями.

- Это для Кэтрин, – пояснила она, оборачиваясь. – Я не знаю, получит ли она это сообщение, но… пусть в эту ночь будет поближе к деревне. Лучше здесь, чем где-нибудь ещё, где она сможет на кого-то напасть.

Ремус встал рядом с ней и поднял глаза к небу, в которое улетела серебряная ласточка. Он повернулся к Бобби и заметил, что она тоже смотрит вверх, и в её глазах блестят слёзы. Ремус понял, что Бобби только сейчас осознала, что, возможно, это был её последний шанс послать Кэтрин весточку, а она так и не сказала самого главного. Он взял её за руку, всё ещё хранившую тепло магии от прикосновения к Патронусу, и они пошли обратно в деревню.

… Все, кто собирался сражаться, собрались на краю деревни, там, где воздух пересекала мерцающая плёнка защитного купола. Джин и Квентин с трудом смогли разжать руки; девушка вся дрожала, еле сдерживая слёзы, юноша был бледен, как полотно.

- Всё будет хорошо, – прошептал он, поцеловав Джин в макушку. Девушка шмыгнула носом и посмотрела на Ремуса. Тот молча кивнул. Теперь, когда он навсегда потерял Сириуса, когда сердце вырвано из его груди, ему незачем больше жить. Но он сделает всё то малое, что в его силах, чтобы Квентин Хуперс вернулся к Джин Феннелл. Он думал об этом, когда они пересекали пелену защитного купола, которую Гвилт специально сделал проницаемой на несколько секунд, и которая сразе же накрепко сомкнулась за их спинами.

12 ноября 1981 года. 20:49

Грюм почти физически чувствовал, как уходит драгоценное время. Он отдавал приказы, выслушивал донесения, просматривал старые протоколы допросов, снова и снова пытаясь обнаружить намёки на ещё не обнаруженные укрытия Пожирателей Смерти, и отправлял людей снова проверять те, которые уже были обнаружены, и каждый раз, глядя на часы, думал о том, что прошёл ещё час, два часа, три часа… Часы утекали сквозь пальцы, проносились со скоростью минут. Он бывал в плену, и знал, что для Фрэнка и Алисы те же часы растянулись на целую вечность, если они ещё живы. Если они ещё живы…Он не хотел думать о том, что их, возможно, уже нет в живых, что малышу Невиллу предстоит стать сиротой сразу после того, как стал сиротой маленький Гарри Поттер, но всё равно думал об этом. Такова уж была его работа – думать о плохом, готовиться к худшему. И всё равно каждый раз, когда это худшее происходило, когда умирали старые опытные бойцы и молодые новобранцы, он понимал, что не был к этому готов.

Уже давно ушли домой сотрудники Сектора Связи и Отдела Магического правопорядка, заперли свои загадочные кабинеты молчаливые сотрудники Отдела тайн. Министерство опустело. Но в Корпусе авроров кипела работа. Сжимая в руках ордера на обыск, авроры уходили в дома волшебников, заподозренных в связях с Волдемортом, и возвращались спустя долгие часы с потухшими глазами, а иногда и со следами от заклятий. Кое-кто из других отделов изъявил желание помочь; несколько практиканток из Сектора Связи с покрасневшими от усталости глазами просматривали отчёты о сеансах связи через Сеть Летучего Пороха, а в кабинете Грюма уже несколько часов безвылазно сидел Артур Уизли, без конца читая и перечитывая протоколы допросов семейства Малфоев.

- Нарцисса утверждает, что давно не видела свою сестру, – пробормотал он, проводя рукой по глазам, – но я уверен, что Беллатрикс не покинула Англию. Она как-то связана с этим.

- Мы уже обыскали поместье Лестрейнджей сверху донизу, – отозвался Грюм. – Ничего. И никого. Их домовые эльфы заявили, что хозяев нет дома уже несколько дней.

- Может, у них есть сообщник, – продолжал Артур. – На прошлой неделе только в моём отделе арестовали двух шпионов Пожирателей Смерти. Я уверен, что у них есть свои люди и в других секторах.

Грюм задумчиво покачал головой, глядя на башню пустых стаканчиков из-под кофе, дымающуюся на его столе. Ему казалось, что его мозг уже отяжелел от усталости. И всё же слова Артура заронили в его голову какую-то мысль. Но ему нужно обдумать её. Побыть в одиночестве и в тишине.

- Иди домой, Артур, – проговорил он. – Если я задержу тебя ещё на полчаса, Молли меня заживо сварит, и я буду даже не против.

- Это важно для меня, и для неё тоже! – упрямо отозвался Артур, вскидывая рыжую голову. – Она всё прекрасно понимает.

- Артур, сколько там твоей дочке?

При мысли о Джинни черты Артура немного расслабились, взгляд голубых глаз смягчился:

- Вчера четыре месяца исполнилось.

- Если ты немедленно не отправишься домой к своей жене, которая с трудом справляется с шестью мальчишками и четырёхмесячной девчонкой…