Ральф улыбнулся, его белые глаза устремились на Урсулу, как будто он мог видеть её.

- О, конечно, я могу положиться на меня, моя малышка, – протянул он. – Но доверяет ли тебе Дэн?

- А кого волнует, кому доверяет Дэн? – усмехнулась Урсула. – Даже тебя это не интересует, сколько бы ты ни притворялся, что это не так.

Тишина стала прямо-таки гробовой. Некоторые оборотни застыли от ужаса. Другие молчаливо усмехнулись: уж такого-то Ральф точно не стерпит, а значит, скоро его любимица будет вопить от боли, как другие, кто осмеливался дерзить ему. Но Ральф внезапно расхохотался и пихнул рукой Дэна в бок:

- Смотри, какая зубастая! С ней не забалуешь! Будь осторожен, Дэн, будь очень осторожен…

На следующую ночь три оборотня крались по тихой улочке на окраине Лондона, прячась в тени. В самом конце улицы светились бледно-лиловым светом занавешенные окна старого каменного дома. В этом доме жил аврор, которого им поручили убить. Аврор был старый, давно вышел на пенсию, но Волдеморт за что-то ненавидел его, и поручил Ральфу убить его с показной жестокостью. Грузный, одноглазый Барт крался самым первым, сжимая в руке обмотанную цепью биту, за ним неслышно следовала Урсула, и самым последним – Дэн.

Эта ночь была для Дэна особенной. Совсем недавно ему удалось установить связь с братом и передать, что сегодня он отправится в Лондон. Дерек должен появиться, он это знал. Дерек должен вытащить его. Но он понимал, что при этом другие оборотни, которые пошли с ним на задание, погибнут. И не мог отделаться от мысли, что он не желает смерти Урсуле. Дикая, своенравная девчонка, которая с одинаковой радостью читала Шекспира и обчищала чужие карманы, была его лучшей подругой на протяжении трёх лет, пока они с братом не сбежали из стаи Ральфа. Неужели теперь она умрёт от его руки или от руки Дерека?

- Так, – прохрипел Барт, остановившись на углу. – Действуем по плану. Я разбиваю окно, привлекаю его внимание. Ты, О’Ши, открываешь дверь заклинанием и обездвиживаешь его. Ну, а потом твоя очередь, – он ухмыльнулся Урсуле. – Ножик-то захватила?

- А то как же, – отозвалась Урсула и не моргнув глазом вонзила короткий нож Барту в шею, чуть пониже уха. Оборотень застыл на месте, широко открыв глаза. Не вытаскивая нож, Урсула вспорола ему шею от уха до уха, Барт упал на колени, выронив дубину и зажимая пальцами рану. Урсула отошла на шаг, чтобы кровь не забрызгала её джинсы, и взглянула на обалдевшего Дэна:

- Ну что? Ты сейчас аппарируешь, или будешь дожидаться брата?

- Откуда ты знаешь? – выдохнул Дэн. Девушка закатила глаза:

- Мы слишком давно знакомы, Дэн. Я догадывалась, что рано или поздно это случится. Вот что, – она шагнула к нему вплотную: – возьми меня с собой. Я больше не хочу работать на Ральфа.

- Почему?

- Он служит Волдеморту, – с ненавистью ответила Урсула. – Ты знаешь, как я отношусь к этой фашистской гниде. Я не собираюсь быть на одной стороне с Пожирателями Смерти.

- Почему ты не убежала с нами одиннадцать лет назад? – Дэн смотрел ей в глаза. – Я же звал тебя. Почему сейчас?..

- Тогда ещё были живы мои мама и папа. Я не хотела их оставлять. Я любила их, Дэн. Я и дядю Ральфа любила, пока он не продался этой сволочи. Послушай, – она взяла его за руку, – я знаю, что не выживу в одиночку. Если уж и вступать в какую-то стаю сейчас, то только в стаю Гвилта. Он единственный сохраняет нейтралитет.

- Всё равно это слишком опасно, – проговорил Дэн. Ему с самого начала показалось подозрительным, что в своём сообщении Дерек упомянул Гвилта. Он сказал, что заручился поддержкой вожака стаи, и теперь Дэну нечего бояться. Но Дэн знал, что это не так. Грегор Гвилт никому не станет помогать просто так.

- Ты даже не представляешь, насколько, мой мальчик! – услышали они знакомый хриплый голос, и подскочили на месте. С другого конца улицы к ним приближался Ральф Кривозуб. Его седые волосы развевались на ветру, бледные глаза зловеще сверкали в темноте. Три высоких оборотня следовали за ним по пятам, подняв палочки. Урсула затравленно оглянулась и злобно скрипнула зубами – с другой стороны улицы на них надвигались ещё четыре оборотня. Она сжала одной рукой палочку, второй – нож и решительно шагнула навстречу Ральфу. Тот ухмыльнулся, услышав, как снег хрустит под её ногами:

- Ты меня разочаровала, моя малышка. Что бы сказали твои родители?

- О, я думаю, они бы купили мне огромное мороженое, если бы узнали, что я убила грёбаного фашиста! – усмехнулась Урсула и взмахнула палочкой. Ральф спокойно, почти лениво уклонился в сторону, и зелёный луч пронзил одного из его оборотней. Не обратив внимания на короткий предсмертный крик, старый вожак оскалился:

- Как тебе не стыдно нападать на беспомощного слепого старика! Скверная девчонка! Убить её!

- Нет! – рявкнул Дэн, хватая Урсулу за руку и оттаскивая её в сторону. Палочка заплясала в его руке, по заснеженному асфальту побежали дымящиеся трещины, земля задрожала под ногами оборотней, они закричали, прижимая руки к ушам. Некоторые упали, не выдержав инфразвука. Урсула и сама почувствовала, что у неё мутится в голове.

Дерек О’Ши появился из ниоткуда, швыряя заклинаниями направо и налево. Оборотни Ральфа разбежались в стороны, прячась у стен домов. Один Ральф остался на месте, глядя в пустоту слепыми глазами, воздев волшебную палочку. Дерек ударил по нему Авадой, но старик снова легко увернулся в сторону, и смертоносный зелёный луч пролетел совсем рядом с Урсулой, опалив её щёку обжигающим холодом. Оборотни Ральфа выкрикивали заклинания, пытаясь удержать Дерека и ещё одного оборотня, который набросился на них с другой стороны улицы.

- Бежим! – крикнул Дэн, хватая её за руку, но не успели они пробежать и пары шагов, как асфальт начал рассыпаться у них под ногами – в стрессе Дэн не успел остановить своё заклинание вовремя. Урсула покатилась куда-то вниз, ухватилась рукой за край раскрывшейся под ней ямы, и в следующую секунду кто-то схватил её за руку, не давая сорваться. Она повернула голову, ожидая увидеть Дэна, но вместо него на неё взглянул самый красивый парень, которого она видела в своей жизни. Зимний ветер развевал его волнистые каштановые волосы, снежинки блестели на тёмных ресницах и бровях, вспышки заклинаний отражались в карих глазах. Вытаскивая Урсулу наверх, он улыбнулся ей, и она улыбнулась в ответ.

- Уходим! – закричал Дерек, наконец пробившись к брату и хватая его за руку. Кареглазый парень взглянул на Урсулу, и она решительно кивнула ему. Он сжал её руку, повернулся на месте, словно вовлекая его в танец, и они вместе погрузились в давящую чёрную тьму, в которой не было ничего, кроме стука их сердец…

… В первый раз она поцеловала Финна в ту же ночь. Тайком, в темноте у стен лазарета, пока Дерек лечил царапины, которые его брат получил во время боя. Она крепко сжала руку юноши, когда из лазарета донёсся громкий, отчаянный голос Дэна: «Что?! Я не стану ему служить, слышишь? Не стану!», и ему ответил такой же отчаянный, но тихий и сдавленный голос брата: «У меня не было выбора». «Не говори мне о выборе, Дерек! У тебя был выбор! И ты его сделал, ты сделал его за нас обоих!».

И снова, как тогда, тринадцать лет назад, Урсула почувствовала, что ей жаль Дэна и его брата. Но эта жалость отступила под натиском других чувств. Она была рада, что ушла от Ральфа. И она радовалась, прижимаясь губами к губам самого красивого парня, которого когда-либо видела.

Радость кончилась в ту же ночь, когда Грегор Гвилт, закончив разговор с братьями О’Ши, велел Урсуле прийти к нему. Помертвев от ужаса и ярости, она слушала, как Грегор говорит, что теперь она должна служить Тёмному Лорду так же верно, как служит ему он. Она чувствовала себя полной дурой. Чувствовала себя обманутой. Ей хотелось развернуться и убежать, убежать так далеко, как только можно. Но она не могла. Впервые в жизни Урсула, урождённая оборотниха, которая никогда и никому не подчинялась, даже Ральфу, почувствовала, что она не может противиться чужой воле. Она всегда чувствовала единство со своей волчицей, они всегда радовались или злились одновременно, но сейчас она впервые в жизни ощущала горький и страшный разлад, с которым живут другие оборотни: одна часть её души испытывала страх и ярость, другая – восхищение к этому сильному и уверенному вожаку, желание служить, желание подчиняться.