– Может быть, ваших учителей и обманывали, а мой директор сам меня отдал. А спектакль с нашедшимися родственниками был для остальных воспитателей, чтобы шум не подняли.

– Откуда ты это знаешь? – спросил Фрэнк. – Они сами тебе сказали?

– Нет. Со мной они не говорили. Ну, сначала посюсюкали в кабинете директора, где нас познакомили, говорили, как рады, что меня нашли, что мне у них понравится, и много всего ещё. Куклу подарили. Красивую. Мягкую такую. Я, правда, поверила...

– А когда же ты поняла, что это ложь? – спросил Роб.

– Когда мы уже сидели в машине, директор подошёл, отдал им диск и сказал: «Здесь всё записано. Делайте с этим чудовищем что хотите». Я не сразу поняла, о чём он, а потом мне вдруг сделали укол, и я уснула, а проснулась уже в комнате с решётками, а врачи стали меня изучать. Сначала я пыталась скрыть, что умею, но мне показали видеозапись, ту, из изолятора, и я поняла, что нет смысла отпираться. Они говорили, что я удивительная, и они хотят меня получше узнать. И помочь мне. И я им верила. Пока не услышала про пе-ре-па-ри-ро-ва-ние. И тогда поняла, что никто вовсе не хотел мне помогать, а меня хотят разрезать, как лягушку. В приюте Линси, она уже большая, ей уже четырнадцать лет, рассказывала, как они на уроке биологии резали лягушку, чтобы посмотреть, что у неё внутри. Она тоже говорила это слово – пе-ре-па-ри-ро-вать. И я поняла, что для этих людей я такая же лягушка.

На глазах девочки выступили слезы, но она сердито смахнула их рукой. Я чуть крепче сжала её ладошку, которую так и держала в своей руке.

– Больше никто не будет тебя обижать! – пообещала я.

– Да, вы хорошие, – кивнула Стейси. – Я же слушала всё, что вы здесь говорили, и поняла, что вы не обижаете, а спасаете. И раз вы сами необычные, то и меня не станете считать чудовищем.

– Нет, конечно, нет! – покачал головой Дэн. – Ты теперь среди своих.

А я задумалась, что же будет теперь с этой малышкой. Родных у неё нет, точнее тех, кто мог бы о ней позаботиться. Для меня это было дико – семья для нас была самым важным, а дети – самым драгоценным в жизни. Если один из родственников попадал в беду – на выручку спешили все. И если бы кто-то из наших детей осиротел – желающих его воспитывать нашлось бы немало. Впрочем, далеко ходить за примером не нужно – дед регулярно подбрасывал дяде Гейбу своих детей, а тот их растил, как своих, а вся семья помогала. Наверное, остальные родственники Стейси такие же, как мой дед Алекс.

– Что же теперь с тобой делать? – протянула я, задумчиво глядя на Стейси. Потом оглянулась на мужчин. – Её нельзя возвращать обратно.

– Никто и не собирается, – покачал головой Дэн. – Мы что-нибудь придумаем.

– Я вот что подумала… – робко проговорила Стейси, глядя на дядю Ричарда. – Вы сказали, что ваши женщины брали на воспитание сироток? Но теперь не делают этого, потому что нужно хранить тайну, так?

– Всё верно, – кивнул он.

– Но я уже знаю вашу тайну. Так, может быть, кто-нибудь из них захочет меня взять? Раз я тоже оборотень? Я буду послушной. И могу убираться, мыть посуду, поливать цветы. И ем я совсем мало. Я могу спать на чердаке. А ещё... ещё... ещё я дом могу охранять от воров!

– Стейси, успокойся, – я остановила отчаянный монолог девочки, потому что моё сердце готово было разорваться от жалости. – Конечно, мы возьмём тебя с собой. Я просто уверена, что у нас в семье найдётся множество желающих назвать тебя своей дочерью.

Я оглянулась на дядю Ричарда. После дяди Гейба он был самым старшим в семье – дед Алекс не в счёт, – и, в его отсутствие, обычно был за главного. И с облегчением увидела, как он подтверждающе кивает с доброй улыбкой. Вот и славно, значит, я не слишком много на себя взяла, говоря от имени всей семьи.

– Спасибо, спасибо! – девочка кинулась мне на шею, отчаянно бормоча. – От меня совсем-совсем проблем не будет, обещаю!

Я тоже обняла Стейси в ответ, стараясь не зашипеть от боли – ногу она мне всё же задела, и довольно сильно. Но, видимо, всё же услышав мой судорожный вздох, она резко отпрянула, испуганно глядя на меня.

– Прости, прости! – её губы задрожали, на глазах выступили слезы. – Я забыла.

– Ничего, – сделав пару глубоких вдохов, криво улыбнулась ей я. – Я и сама порой забывала, заживает быстро. Сейчас пройдёт.

Наверное. Хотелось бы в это верить. Но ребёнок, действительно, не виноват, это случайность. Так что не стоит её корить, она и так уже чуть не плачет.

– Эй, к чему слезы? – Дэн аккуратно погладил девочку по кудряшкам. – Ники же сказала, что ничего страшного не случилось.

– Я сказала, что со мной не будет проблем, – всхлипнула девочка. – А сама уже натворила бед. Простите.

– Имей в виду, – улыбнулся ей Дуглас. – Мы всё равно заберём тебя в Долину, что бы ты ни сделала. Здесь не оставим и в приют не сдадим. Если, конечно, ты именно этого опасаешься.

– Правда? – девочка робко улыбнулась сквозь слезы.

– Конечно, правда, – кивнул Ричард. – Ты теперь одна из нас, а в нашей семье детей не бросают, даже если они что-нибудь нечаянно натворят.

Боль в потревоженной ноге постепенно стихала, так что я подхватила эстафету – надо же было успокоить малышку, она и так пережила немало.

– Стейси, уверяю тебя, у меня уже практически всё прошло. Тебе у нас понравится, я уверена. Мы живём в чудесном месте, и тебе там все будут рады – ты же одна из нас.

Ну, кажется, удалось убедить девочку, что из-за того, что она случайно задела мою рану, никто не станет от неё отказываться. Видимо, несладкой была её прежняя жизнь, судя по такой реакции. Ничего, в нашей семье она быстро отогреется душой.

И в этот момент Дэн резко встал и прислушался. Остальные мужчины тоже насторожились. Все они явно что-то услышали, то, что их заметно взволновало, но что? Как же я порой жалела, что не обладаю пока сверхспособностями взрослых оборотней.

– Фрэнк, что случилось? – не выдержала я.

– Кто-то рыдает, – ответил он, нахмурившись.

– Это Рэнди, – пояснил дядя Ричард. Он тоже выглядел взволнованно.

– Но что случилось? – теперь я тоже заволновалась.

Насколько мне было известно, Рэнди была невероятно сильна духом. Она стойко перенесла десятилетнее вынужденное одиночество после побега от приёмных родителей, не проронила ни слезинки, когда, при первой встрече дядя Гейб случайно вонзил в неё когти на всю длину. И даже сражаясь с Линдой, а потом, спасая раненного Томаса от смерти, Рэнди оставалась стойкой и выдержанной. Об этой крошечной на вид, но невероятно стойкой девушке в нашей семье уже слагались легенды. Так что же заставило её не просто плакать, а, по словам Фрэнка, рыдать?

Я переводила взгляд с Дэна на Роба, они ведь могли установить с ней телепатический контакт. Это Фрэнк пока, наверное, не мог, но они-то уже были знакомы с Рэнди. Так почему они молчат, не менее взволнованные, чем все остальные?

– Она закрылась, – расстроенно вздохнул Роб.

– Научили на свою голову, – проворчал Дэн.

Я вопросительно взглянула на Фрэнка.

– Мы можем закрывать сознание. И тогда с нами невозможно связаться телепатически. Это словно бы мобильник выключить. Мы делаем это редко, только когда нуждаемся в уединении. Так что в данный момент связи с Рэнди нет.

– Так нужно пойти и узнать!.. – я осеклась, видя, как Дэн качает головой.

– Нет смысла. Судя по звуку – она идёт сюда. И будет здесь буквально с секунды на секунду.

В этот момент я сама услышала женские рыдания, которые очень быстро приближались. И, действительно, буквально через секунду увидела дядю Гейба, заходящего в нашу комнату. На руках он держал худенькую девушку со светло-каштановыми волосами, которая горько плакала, уткнувшись ему в плечо. Мне она показалась совсем крохотной, но, скорее всего, она была среднего человеческого роста, и просто выглядела такой маленькой по сравнению с моим гигантом-дядей, самым высоким в нашей семье. Оглядев всех, находящихся в комнате, он слегка нахмурился и нетерпеливо произнёс: