Когда принесли чай, Милэда снова спросила о том, не хочет ли Дамиан поделиться радостью.

— О да, конечно! Мы наконец выслали экспедицию в Оландезию, чтобы вытащить оттуда Перлу Инвиато, — аромат чая был как всегда приятный, но чего-то всё равно не хватало, что-то тревожило, как тревожит едва заметный чужой запах или почти неслышный настойчивый звук. Что-то, чего Дамиан как ни старался, назвать словами не мог. Да что там словами, он и в мыслях не мог определиться, что же не так.

— Она милая девочка, — кивала Милэда. — Я очень удивилась её поступку. Вот так, жертвуя собой, поехать в эту страшную страну! Это смело. Очень смело!

— Кровь не купишь, — Дамиан немного надменно произнёс эти слова, которые когда-то давно прочитал, уже забыл где, но иногда любил вот так к месту подчеркнуть превосходство того, в ком течёт особая кровь.

Принц сбился бы с мысли, если бы продолжал говорить. Но на его счастье, в эту самую секунду он замолчал. И даже замер, наблюдая картину ещё более странную, чем просто неподвижный Несносный Мальчишка, — Несносный Мальчишка неподвижный и… насмехающийся. После паузы, за которую принц подавил недостойные мысли и чувства, он продолжил, не отрывая взгляда от Мальчишки.

— Она настоящая Инвиато, дочь своего отца! — реджи очень надеялся, что гордость за таких подданных, как Перла, всё же перекрыла оторопь и возмущение поведением Несносного Мальчишки, насмешкой этого его… Его кого? Призрачного отражения? Темной половины собственной натуры? Антипринца? Контр-реджи?

— Я очень рада, — сказала Милэда, легонько улыбаясь и задумчиво глядя куда-то вдаль. — Ей, наверное, там непросто. Я бы так не смогла.

— Понимаю. Я тоже волнуюсь о её судьбе. Всё это время тревога не давала мне бездействовать, заставляла искать возможности выручить её. И хоть экспедицию по её спасению мы готовили в спешке, думаю, всё будет хорошо.

Призрачный Мальчишка заволновался, отвернулся от реджи и стал выглядывать в узкую щелочку между косяком и дверью. Послышался предупредительный стук в дверь, появилась служанка, которая с поклоном доложила:

— Госпожа, к вам посетительница.

Милэда согласно кивнула и встала, переходя от чайного столика к рабочему столу. В комнату вошла женщина. Невысокая, тёмноволосая, в длинном платье, она плавно, но быстро прошла к рабочему столу хозяйки дома и со словами:

— Госпожа, вы так добры, что изволили подождать! Вот то, что я обещала, — положила что-то белое на стол.

Дамиан поднялся в присутствии стоявших женщин, но сделал это безотчётно, даже не понял, что дигается. Потому что совершенно потрясённый смотрел, как Несносный Мальчишка обнял вошедшую и прижался к ней с блаженной улыбкой.

Реджи узнал и голос, и женщину. И когда она к нему обернулась, снова будто обжёгся об эти прозрачные голубые глаза. Мгновенно вспыхнул фонтан воспоминаний, сливаясь воедино.

Одно — сон. «…Жен-щи-на! Ты моя женщина!» Теплая кожа женской спины опаляет ладони и зарождает у него в груди невероятную мощь, всесилие бога…

Другое — в гостиной этого же дома у стола стоит женщина. Она наклонилась, подбирает что-то с пола. А его пронзает дикое животное желание, которое хоть и утолял с диковинной любовницей, но так и не смог полностью потушить.

Ещё одно — ручей, девушка с корзинкой, что босым пальцем ноги трогает воду, а затем, заметив его, испуганной птичкой убегает прочь.

Ещё — лес, натянутая белая шея женщины в обрамлении черных сбившихся волос, полуприкрытый ярко-голубой глаз и направленный в него нож в грязной руке разбойника. Выстрел…

И ещё — спокойная, холодная, уверенная в себе женщина, спускающаяся к нему по лестнице, пронзительный, как удар молнии, голубой взгляд, от которого холод промораживает до позвоночника.

Это всё она. А он только сейчас это понял…

Женщина тоже его узнала. Вздёрнула чёрную, будто нарисованную, бровь и вежливо поклонилась.

— Доброго дня, господин.

Целую секунду Дамиан приходил в себя, собираясь с силами, чтобы церемонно склонить голову в столь же вежливом поклоне.

— Приветствую вас!

Заметила ли что-то Милэда или нет — не понятно, но с приветливой улыбкой проговорила:

— О, Дамиан, позволь представить тебе Валери Бодинскую, редкого матера, талантливейшую кружевницу изо всех кого я знаю. А знаю я их немало, поверь!

В голосе у княжны Маструрен звучало искреннее восхищение, и Дамиан этому даже удивился, но не сильно, вскользь, потому что самым удивительным было не это.

Самое удивительное было то, что делал Несносный Мальчишка. Он стал похож на большого кота, отдалённо напоминающего чертами лица, хотя скорее уж чертами морды того знакомого, привычного с детства Мальчишку. И вот этот Мальчишка-Кот сейчас ластился к Валери. Он тёрся о неё боками, «бодал» лобастой башкой, норовил подпрыгнуть под её ладонь, до которой конечно никак не мог дотянуться.

Княжна же хотела продолжить ритуал знакомства:

— А это… — и она обернулась к Дамиану и немного растерялась: как его представить? Как принца или?..

— Мы уже знакомы с… уважаемой, — с нажимом сказал реджи, напоминая принципиальной Валери Бодинской о том, что она ему не ровня, не благородная, и это её выбор. — Называйте меня, уважаемая Валери, просто… господин Демьян.

Что его заставило переиначить своё имя на простонародный манер, он бы не смог ответить и самой Плодородной. Но сказал и сказал. Великолепная кружевница никак не отреагировала ни на его имя, ни на обращение «уважаемая», ни на намёки принца. А недоумённо расширившиеся глаза Милэды реджи предпочёл не заметить.

Да и было на что отвлечься — Несносный Мальчишка (или это уже был Несносный Котище?) вспрыгнул на плечи Валери и свесил передние лапы и морду с одного её плеча, хвост и задние лапы — с другого. Зажмуренные от удовольствия глаза добавляли последний штрих в это душераздирающую картину.

Дамиану хотелось заорать, затопать ногами, а ещё лучше — бросить в стену вот это кресло, в котором он только что сидел, пил вкусный чай, испытывая непонятный недостаток чего-то важного.

Последней каплей стало движение Призрачной Руки, обычной помощницы и утешительницы принца. Она потянулась к лицу неприветливой мастерицы и легко, бережно провела пальцами по её щеке.

Едва сдерживая бешенство, принц вежливо поклонился обеим женщинам, и сказав Милэде: «Подожду в гостиной», вышел из кабинета. Сопротивление цеплявшегося за всё, что только было можно, Призрачного Мальчишки преодолел с трудом. Но преодолел, и вернулся в гостиную, чувствуя, как от ярости темнеет в глазах.

Но именно брыкающийся Мальчишка, который так и оставался в форме огромного призрачного кота, помог справиться с яростью. Н нет, не успокоил, не дал выход гневу.

Он так посмотрел на Дамиана, будто готов был вцепиться в лицо и разорвать его и когтями, и зубами, а потом, поняв, что реджи не собирается возвращаться туда, куда рвалась эта призрачная сущность, стал бессмысленно биться в закрытую дверь гостиной. Раз за разом, раз за разом бросался грудью, лбом, передними лапами на створку, которая никак не могла податься под его призрачными усилиями.

И тянул, и тянул реджи туда, в кабинет, где осталась его без сомнений единственная, и куда Дамиан не хотел возвращаться, даже если пришлось бы платить за это жизнью.

Нет! Нет! Нет!

НЕТ!

* * *

Он не стал дожидаться Милэду в гостиной. Вырвался из её дома и с несвойственной для него прытью забрался в карету, крикнув вознице: «Гони во дворец!» Несносный Мальчишка бился где-то у него в груди, у принца только яростно трепетали крылья носа да побелели намертво вцепившиеся в сиденье пальцы.

Дорога, коридоры дворца, анфилады комнат мелькали, как случайные картинки, не оставляя следа в памяти. Опомнился Дамиан, осознал, что уже во дворце, лишь в галерее.

На него смотрели его предки. Короли, короли, короли… Один за другим его прадеды и деды. Ре, ре и снова ре. Все до единого с супругами, с женщинами. Разными: красивыми и не очень, высокими, низкими, улыбчивыми или серьёзными, но каждый, каждый! — с женщиной, со своей единственной…