Привязываться? — с негодованием переспросил себя Кроули. — Никто ни к кому не привязывается! Пусть катится хоть прямо сейчас!

Блажен, как говорится, кто верует.

— Надолго в Риме? — светским тоном спросил Азирафель.

— Заглянул на маленькое искушение, — соврал Кроули.

Это было не удивительно — демонам свойственно врать. Но Кроули испытал какое-то подозрительное беспокойство от мысли, что Азирафелю станет известно, чем он на самом деле занимается при дворе Калигулы. Все его достижения показались вдруг такими пустыми и незначительными. Кому от них стало лучше?..

Никому и не должно становиться лучше! — яростно напомнил себе Кроули. — Должно становиться хуже — демоны делают хуже, а не наоборот!

Воздух будто бы потеплел, стал чище от ангельского присутствия. У людей посветлели мрачные лица, раскрылись улыбки. Даже недовольная хозяйка таверны разгладила хмурые брови от ангельской, мать её через Веспасиана, благодати. Даже в нём самом сдвинулось что-то, что Кроули страстно желал оставить недвижимым.

— А ты? — буркнул он, почти против воли поддерживая разговор.

— Я хотел навестить новый ресторан Петрония, — охотно отозвался ангел. — Я слышал, он изумительно готовит устрицы.

В этом было что-то до странности человеческое. Это люди, встречаясь, обменивались новостями и сплетнями — а чем было обмениваться им двоим? У них не было общих знакомых, семей, друзей, да даже козы или собаки, чьими щенками можно было похвастать. Кроули понятия не имел, что на это ответить.

— Никогда не пробовал устриц, — бездумно заметил он, намекая, что ему плевать. Он не интересовался едой — только выпивкой. И иногда сладкими фруктами. Его обострённый вкус с наслаждением различал оттенки вина, мёда, хмеля, фиников и винограда. Но еда казалась ему грубой и скучной.

— О! — Азирафель, кажется, был поражён его пробелом в знаниях. — Позволь соблазнить тебя…

Кроули развернулся к нему всем телом. Азирафель осёкся, смущённо заулыбался.

— Нет, — поправился он. — Нет, это же… по твоей части.

Кроули смотрел на него, будто прозрел. Соблазнить, да?.. Соблазнить? Какой интригующий выбор слова. Азирафель улыбался в ответ, едва заметно краснея от своей оговорки.

Оговорки ли?.. Азирафель смотрел на него, и Кроули знал этот взгляд. Эту искру интереса, этот крошечный огонёк влечения — который, к слову, не должен был быть свойственен ангелу. Люди часто смотрели на него именно так — и куда жарче. Но люди, не ангел.

И что-то раскрылось в нём. Будто на остывшие угли налетел порыв ветра, смахнул сизый пепел — и они зарделись, готовые дать жизнь новому пламени. Возбуждение, так называлось это чувство. Влечение. Будь Азирафель демоном, Кроули бы подумал, что всё это неспроста. Но нет, Азирафель был ни при чём — по крайней мере, по части чудесного внушения похотливых желаний.

Кроули не чувствовал особого влечения к людям. Они были такими маленькими, такими короткими. Их жизнь пробегала стремительно — как можно увлечься тем, кого завтра уже не станет?

Но Азирафель был ангелом. И это меняло всё.

Кроули мысленно раздел его, лишив белой тоги — и нашёл открывшееся зрелище более чем приятным. Мягкое светлое тело, идеально гладкое и наверняка очень ухоженное. Чем он пахнет?.. Есть ли на нём волосы?.. Как они вьются?.. Кроули немедленно захотелось узнать эту чрезвычайно важную информацию. Каким был бы его голос, если бы Азирафель вздыхал, охваченный страстью?.. Покажется ли его кожа прохладной, если взять его за бока?..

Каково это — совратить ангела? Мысль мелькнула, пропала, потом вернулась. Каково это — утянуть его за собой в бездну Ада, потому что лишь там можно познать все наслаждения этого мира, пресытиться ими, возненавидеть их и умирать от скуки среди пыток, воплей и резких щелчков бича.

Азирафель улыбался, ожидая ответа. Смотрел на Кроули с таким наивным видом, будто был сотворён вчера. Он забыл, с кем связался, кому предлагает свою компанию? Похоже, забыл. Похоже, ему стоило напомнить.

— Я соблазнён, — протянул Кроули и облизнулся почти незаметно.

Азирафель вспыхнул, заметив.

О, да.

Азирафель прочёл целую оду, разве что не стихотворную, талантам Петрония. Но солёные скользкие устрицы, которые так впечатлили Азирафеля, Кроули не впечатлили. Это был интересный опыт, не более того.

— Как там ваш этот — Месс-сия? — спросил он для поддержания разговора. — Музицирует с ангелами и ублажает слух праведников мудрыми наставлениями?

— О, с ним очень непросто, — вздохнул Азирафель. — Мы всё ещё пытаемся разобраться с последствиями его… импровизаций. У врат Рая до сих пор стоит очередь грешников, которых он поднял из Ада. Всех надо как-то разместить, а мы были совершенно не готовы к такому повороту… никто не ожидал, что он подойдёт ко всему так серьёзно. И ему трудно возражать, — ангел поднял брови, явно рассчитывая на понимание со стороны демона, — он же формально стоит выше ангелов. Гавриил только зубами скрипит, когда слышит, что теперь не он устанавливает правила.

Кроули злорадно оскалился. Ему это понравилось.

— Он должен был просто выполнить свою задачу, воскреснуть и дальше спокойно жить на небесах, разбирая молитвы. Гавриил всё время ходит с таким лицом, — шёпотом поделился Азирафель, округляя глаза.

— Он навёл у вас шороху, да? — откровенно ухмыляясь, спросил Кроули. — Поделом за ваше мошенничество.

Азирафель принял оскорблённый вид.

— Это было не мошенничество, — вполголоса заявил ангел. — Это была секретная спецоперация.

— Спецоперация? — с откровенным сарказмом переспросил Кроули. У него не было шанса высказать в лицо ангелам всё, что он думал об их затее со Спасителем, а высказать хотелось многое. — Вы нас надули! Нарушили правила, поменяли баланс! Это что — теперь людям можно грешить, сколько хочешь, ни в чём себе не отказывая — хоть гусей ебать, хоть коней, хоть детей — но если перед смертью покаяться вашему жрецу, или как там называются эти мобильные пункты искупления грехов — тебя забирают в Рай! Это как вообще?

— Но раскаяние должно быть искренним, — значительно, но не без смущения, ответил Азирафель.

— Перед смертью-то? — спросил Кроули. — Когда к тебе уже подступают черти с вилами? Да кто угодно от всего сердца раскается, лишь бы не заставляли платить по счетам!

Азирафель обиженно сложил губы.

— Я знаю, почему вы так сделали, — сказал Кроули. — Потому что мы побеждали. Потому что мы вели счёт по душам, праведных становилось всё меньше, и ваши поняли, что проиграют. И тогда вы решили придумать Мессию, чтобы он всех простил.

Кроули откинулся назад, уперся спиной в стену. Скрестил руки на груди.

— Нет, идею — идею я оценил, — сказал он. — Гениально. Вот так, — он щёлкнул пальцами, — взять и переписать на себя все наши очки. Просто взять и забрать все души из Ада, потому что они, видите ли, теперь прощены. Четыре тысячи лет работы — моей в том числе работы — взять и приписать себе.

Он изобразил беззвучные аплодисменты.

— Это не соревнование, Кроули, — сказал Азирафель.

— Нет! Это война! — прошипел тот. — И это было бесчестно.

— Нет бесчестия в том, чтобы посрамить зло, — сказал Азирафель, стараясь гордо держать голову.

— А, вот так вот? — изумился Кроули. — Нет бесчестия, да? Ну тогда плюнь мне в лицо, если я зло.

— Я не собираюсь плевать в тебя, Кроули, — Азирафель заискивающе сдвинул брови. — Но ты должен сам всё понимать.

— Я всё понимаю, — бросил тот.

— Ты неправильно всё понимаешь.

— О, просто заткнись.

Азирафель оскорблённо замолчал, вороша пустые устричные раковины ломтиком лимона.

— А Иуда? — спросил Кроули, не выдержав молчания и полминуты. — Почему всех забрали, а его оставили?

— Он же самоубийца.

— И что? — требовательно спросил Кроули.

— Его оставили в назидание другим, — объяснил Азирафель. — Он предатель.

— Но это же вы его подтолкнули, это был ваш план!

— Это не мы внушили ему мысль пойти и повеситься.