В подпольном мире привязываться к людям слишком близко было нельзя. Одна вылазка – и близкого человека может не стать.

Но Эрик – немного другое. Никаких отношений, как бы нам это не пророчили знакомые (в прошлом году он женился на одной хорошенькой официантке). Просто… очень хороший друг. Он был мне, словно брат. Все эти пять лет, что я вхожу в состав «Дня», он меня поддерживал. Он научил меня держать в руках пистолет и не бояться стрелять.

– Сколько они там уже? – Эрик сжал мою руку, передавая мне свое спокойствие.

– Почти четыре часа, – глухо отозвалась я, хватаясь за руку друга, словно за спасательный круг.

Тут, словно услышав нас, из операционной вышла врач, которая меня встретила. Она выглядела усталой, но натянутая улыбка была облегченной.

Я не боялась вида крови. Но увидев засохшие бурые пятна у нее на рукавах халата… Меня замутило.

Эрик подорвался, шагнув вперед.

– Ну, что?

– Операция Эйлин Браун прошла успешно. Сейчас ее жизни ничего не угрожает. Скоро она придет в себя после наркоза, но пока к ней нельзя.

– А Ник Дрейс?.. – напряженно спросил Эрик. Я заметила, как побелели костяшки пальцев и как напряженно губы сжались в тонкую линию. Сама я не могла даже пошевелиться. Перед глазами все плыло.

Медсестра медленно покачала головой.

– Операция Ника Дрейса еще идет. Наши врачи делают все возможное.

Она удалилась, а Эрик упал рядом со мной на скамейку.

– Все будет хорошо, – как мантру повторил он, слегка повернув ко мне голову. – Это же Ник, в конце концов. Помнишь, как он прыгнул из окна второго этажа? И все равно целехонек…

Я улыбнулась. Щека опухла, глаз заплыл. Я устало облокотилась на плечо друга, прикрыв глаза.

– Да. Все будет окей… Что с ними случится-то?..

«Не смей ввязываться»

Гулом отдался в ушах текст сообщения. Я нахмурилась. Кажется, сознание начало включаться только сейчас. Я сжала рукав свитера.

Я горько усмехнулась. Не ввязываться? Как тут не ввязаться…

Вспомнила вчерашний разговор, рядом с кофеваркой. Лежащие возле бумажных стаканчиков револьверы.

– Какой смысл в фарсе, если о нем никто не узнает?

– В том то и смысл.

Воспоминания нахлынули неожиданно. Я сильнее обхватила себя за плечи, спрятав лицо в плече друга.

Они не мелькали перед глазами, как черно-белая кинолента.

Они просто… были. Без какого-либо хронологического порядка, смысла или их важности…

Так неожиданно вспомнилась его улыбка…

То, как я один раз нашла его спящим в терминале аэропорта…

Первая вылазка, на которой нас чуть не прикончили…

Последние слова, которые он успел мне сказать…

– Знаешь, Рей… Я собираюсь сделать ей предложение.

А я тогда улыбнулась, как дура, и просто ответила «Я рада за тебя».

А потом перед глазами замелькала та далекая картина четыре года назад. Тот самый холодный вечер мая.

Ты сидишь на мокрых от дождя сложенных ящиках.

В переулке темно. В кармане черных брюк спрятан небольшой кинжал.

Наскоро остриженные волосы неприятно лезут тебе в лицо и все еще пахнут краской.

К счастью, волосы светлые. Серый цвет лег легко.

Резкий лязг железа из темноты. Из тумана показывается чья-то темная фигура. Твое сердце ухает в темноту. Ты сильнее сжимаешь рукоять кинжала. Твои пальцы дрожат.

– Эй!

Кто-то тебя окрикнул. Ты медленно отодвигаешься в сторону выхода из переулка. Готовишься броситься наутек.

Рядом с тобой грузно садится человек.

Ты подпрыгиваешь.

Парень. Примерно твоего возраста.

Короткие темные волосы, рваная рубашка, содранные руки…

Маньяк?

– Чего тебе?

Грубо цедишь ты, отодвигаясь.

– Чего сидишь тут одна? Потерялась?

Ты морщишься.

– Сбежала.

– Из детского дома?

Кривишься.

– Нет.

Парень неожиданно широко улыбается, откидывается назад, заложив руки за голову, и облокачивается на ящики.

– А я сирота. Тебя как звать?

Ты уже было открываешь рот, чтобы сказать такое обыденное «Рашель», как вдруг хмуришься, замолкаешь и поворачиваешь голову в сторону.

Разглядываешь стену напротив. На штукатурке трещина прямо посередине чьего-то граффити.

– Не хочешь настоящее говорить?

Он понимающе кивает, протягивая тебе пачку с жвачкой.

– Хочешь?

Ты подозрительно смотришь сначала на него, потом на пакетик.

– Не боись, не отравлено.

Ты задумчиво киваешь, все еще с подозрением разглядывая пачку. А затем быстро хватаешь ее и, вскрыв, отправляешь в рот парочку пастилок.

– А хочешь, скажи первую букву своего настоящего имени, а я тебе придумаю другое?

Ты подозрительно смотришь на парня.

– А откуда мне знать, что потом ты не сдашь меня копам или в какую-нибудь службу?

Он ухмыляется.

– Тогда они повяжут и меня. А я туда возвращаться не намерен.

Ты решаешь не уточнять, куда именно «туда», но от того тона, которым он это произнес, было ясно, что вопросов лучше не задавать.

Ты решаешься рискнуть.

– Р.

Парень неожиданно улыбается.

– Р?

Переспрашивает, весело смотря на тебя. Затем наклоняет голову, спокойно разглядывая. Протягивает руку, стягивая с твоего лица темные очки.

Ты сдуваешь с лица пару коротких прядей и пихаешь его в бок.

– Эй! Отдай сейчас же!

– Рейчел.

Неожиданно серьезно произносит он и протягивает тебе очки обратно.

– Рейчел?

Переспрашиваешь ты, словно пробуя имя на вкус. Затем медленно киваешь.

– Мне нравится!

Парень широко улыбается, становясь похожим на ребенка. Где-то неподалеку взвывает сирена, и ты невольно подпрыгиваешь, покосившись через плечо.

– А меня Ник зовут.

Он протягивает тебе руку. Ты пожимаешь ее и хитро прищуриваешься.

– Ник? Это сокращенно от «Николас»?

Ник наигранно прикладывает руку ко лбу, театрально закинув голову назад.

– Миледи! Так же нельзя! Теперь Вы обязаны унести эту тайну с собой в могилу!!!

Ты тихо смеешься и прячешь очки в тяжелый темный рюкзак.

– А меня родители «Рашель» назвали.

Неожиданно говоришь ты, словно решая избавиться от этого имени.

Словно это последнее, что связывает тебя с прошлым.

– Ну, нет. «Рейчел» тебе больше идет.

Вдруг заявляет Ник и растягивает губы в улыбке.

Я прикрыла глаза. Меня клонило в сон.

– Рей, – аккуратно позвал Эрик, слегка тряхнув меня за плечо.

Я мгновенно подорвалась, заправив за ухо короткую прядь.

– Да?

Эрик напряженно посмотрел на меня. Где-то недалеко хлопнула дверь. Раздались чьи-то шаги и все вновь затихло.

– Рей… – Эрик устало потер переносицу. – Послушай. Эта авария… Это должен был быть фарс.

Я вздрогнула.

– Должен был?..

– Кто-то рассказал наш план приспешникам «дракониса», – напряженно ответил он, не сводя взгляда с операционной. Меня замутило. – Наши машины перехватили и их на самом деле подстрелили. А у наших… отказали тормоза.

Я, кажется, забыла, как дышать. Губы сжались в тонкую линию. А в голове воцарилась полная пустота. Неожиданно я поняла, насколько устала. Не смогла вспомнить, когда в последний раз спала.

Вдруг я моргнула. Приподняла голову и обескураженно посмотрела на Эрика. Он… знал?