Нахмурившись, Шизик пожал плечами. Первые минуты, пока они шли к метро в полном молчании, он не знал, что сказать. Затем же, когда девочка вдруг открыла рот и парень решил, будто та снова собиралась задать ему вопрос, он сказал:
– Тебе сейчас нельзя показываться кому-либо, это очевидно, так что ты можешь пойти со мной, так будет…. – Шизик силился отыскать нужное слово, но не мог.
– Правильно? – подсказала Катя.
– Кажется, – согласился парень.
– А ты кажешься куда лучше, когда не принимаешь лекарства, – с улыбкой отметила Катя. – И всё же так не должно быть, – с грустью добавила она.
– Меня не могут заставить принимать их, пока я не натворю чего-нибудь…. А я и не буду. Ты не представляешь, как они действуют.
– Лекарства?
– Они подавляют во мне не только мои видения, но и меня самого, – с кивком ответил Шизик.
– Но ведь иначе никак, – сочувственно произнесла девочка.
– Если я докажу их реальность, то меня больше не заставят принимать таблетки, – чуть более воодушевлённо заявил Шизик.
– И как ты это докажешь?
Катя старалась показаться понимающей, но на деле выглядела как родитель, который говорит своему четырёхлетнему ребёнку, что его рисунок хороший, хотя тот схож с любой дорогущей работой Жоана Миро.
– Как-нибудь, – ответил Шизик очень задумчиво. – Я ещё не всё продумал, но есть мысли.
Дальше разговор не особо клеился. Такова была сущность моего шизофреника: минуты эйфории сменялись беспробудным забвением, причём второе длилось куда дольше первого. А я следил за ним, я знаю его. И сейчас я шёл за ним. До встречи со мной оставалось немного дней, я чувствовал это, не говоря уж о том, что я это знал.
Тем временем девочка и парень шли по полупустым улицам грязного городка и всё размышляли о том, куда лежали их пути: Шизик хоть и сказал, что собирался помочь Кате в её беде, но вряд ли имел в виду о постоянном его присутствии рядом с ней. У него была одиночная работа, где для девочки не было места, о чём она пока мало подозревала, поверив в сказку загадочного мальчика.
Здание банка располагалось, как и всё особенно важное в этом захудалом городишке, в самом центре города. Шизик уже бывал здесь, так что точно знал, что делал. Только маленькая Катя, не имевшая не то, что банковских накоплений, но и приличных карманных денег, смущённо поглядывала на парня, будто тот мог объяснить ей всё, что происходило в мире. В эту минуту она не была той зазнайкой, которая, прочтя миллиарды любовных романов, мнила себя самой просвещённой в людской психологии. Быть может, она и правда что-то понимала, но Шизика точно возводила не в тот ранг, который тот заслуживал.
Чуть ли не под ручку, поскольку Катя снова собиралась нарушить личное пространство друга, они вошли в здание банка. Здесь было, скажем, неплохо. На входе стояла охрана, по холлу носились сотрудники банка и его клиенты. Само же здание что снаружи, что изнутри выглядело в точь как дворец.
Двое подростков, медленно переступающих с одной плитки на другую, казались чем-то лишним во всей этой суматохе. И заметили их не сразу, ибо беготня стояла ужасная. Но когда парень с девочкой подошли к девушке, стоявшей за стойкой, она приветливо, правда же очень быстро улыбнулась им. Шизик ждал, когда та обратится к нему. Девушка же, по-видимому, работала первый день, так что какое-то время глупо взирала него.
Только потом, спустя несколько секунд игры в гляделки, она опомнилась и задала вопрос:
– Что вас интересует?
– Я хотел бы снять деньги с накопительного счёта своих родителей. Я уже приходил сюда пару лет назад. Мои родители оставили мне деньги.
– Ваш паспорт и документы? – попросила девушка, на бейдже которой было написано «Юлия».
Та маленькая история, рассказанная Шизиком, ничуть не заинтересовала девушку: было бы достаточно протянуть ей документы и сказать, что ему нужны были деньги с накопительного счёта. Это подтвердилось тем, что она даже не потрудилась что-либо ответить, а только снова сжато улыбнулась. На Катю она всё же поглядывала мельком, но только лишь потому, что та очень пристально взирала на неё, не отводя взгляда, тогда как Шизик имел больший интерес по отношению к фикусу, стоящему невдалеке.
Получив документы, девушка Юлия скрылась в компьютере. Она что-то набрала на клавиатуре и взглянула на парня, точно бы ждала от него какого-то ответа. Однако это ощущение развеялось в ту же минуту, как она снова скрылась в экране компьютера.
Через некоторое время девушка снова поглядела на Шизика и с очень явным подозрением поинтересовалась у него:
– Вы ведь проходите курс клинической терапии? Что это за курс?
– Это даже там есть? – подалась вперёд Катя, поражённая осведомлённостью банковской системы.
– Да, прохожу, – прикрыл её собой парень. – Не беспокойтесь, это никак не повлияет на вашу работу. Я имею право забрать деньги, несмотря на мой диагноз.
Чуть успокоившись, но всё равно с сомнением поглядывая на парня, девушка выдала ему карточку и предложила ручку, чтобы подписать некоторые документы. Парень особо не разбирался во всей этой бюрократической требухе и сразу черканул пару резких росчерков. Девушка была удовлетворена, поскольку её клиент также подписался и под тем пунктом, где чёрным по белому указывалось, что она, простой работник, не оставляет за собой никакой ответственности за сохранность накоплений на его карточке.
Снова показалась улыбка Юлии, и шизофреник получил свою первую карточку с парой сотен на ней, что явно могло хватить на пару месяцев безбедной жизни, а там можно было и работу найти, как заметила Катя, когда они уже шли к выходу из банка. Также она заметила, что им стоило подобрать себе новую одежду, ибо они скрывались.
– Мы выглядим, как любой подросток в этом городе, – заметил Шизик.
– Всё равно, – заупрямилась Катя. – Так показано в фильмах.
– А ещё в них показано, что как только кто-то расплачивается карточкой, его сразу находят, – также добавил парень.
– Ты не нужен этим головорезам, так что нам нечего бояться, – не согласилась Катя.
– А ты не подумала, что они могут догадаться, что мы вместе? – проворчал парень, которого раздражало, что девочка не соглашалась с ним в таких очевидных вещах. – Они знают, как меня зовут и что у меня за диагноз, так что отыскать мои данные не составит труда, тем более у этих бандитов должны быть бешеные связи.
– И что тогда? – расстроилась Катя.
– Мы снимем деньги в ближайшем банкомате, а потом уедем отсюда, а там уж будут тебе и магазины, и прикрытие, и игры в детей шпионов, – рассказала Шизик, явно довольный тем, что его наконец послушали.
Услышав о магазинах, Катя сразу оживилась. Она радостно ухватила парня под руку, что ему никогда не нравилось. Однако он понимал, что к этому нужно было привыкнуть: неизвестно, сколько времени они должны были провести вместе.
Парень с девочкой, решив, что так было куда безопаснее, отправились снимать деньги поближе к вокзалу. Шизик знал, что поблизости от него находился крохотный закуток с банкоматом, ибо бывал там пару месяцев назад, когда хотел побыть один, что было отговоркой для его наблюдателей, а на деле он просто готовился к побегу и проверял все пути отступления.
Забравшись в автобус, Катя с Шизиком спрятались на самом заднем ряду. Здесь-то они и решили передохнуть вновь; до вокзала путь был в сорок минут, а мой мальчик не был морально готов к беспрестанной болтовне со своей спутницей. По правде говоря, я иногда слушал, что она говорила. Девочка была вполне смышлёной для той, которая читала только любовные романы – наверное, она украдкой почитывала и другую литературу, но никогда не открывала этот секрет. И всё же Шизик часто уставал от неё точно так же, как даже самый умный человек в мире устаёт от умной передачи, если та преподносит всё то, что ты и так знал.
Понимая, что друг не был расположен к диалогу, девочка отвернулась к окну и принялась разглядывать пробегающие мимо дома, магазины, деревья, машины, постепенно потухающие фонари. В это время Шизик снял со спины рюкзак, который, наверное, уже почти прирос к нему, и, обняв его, задремал – видно, организм решил доспать положенные часы, урванные ночными перебежками с места на место. Катя тоже задремала, но быстро опомнилась и, поглядев на умиротворённого друга, принялась бдеть, поскольку кто-то же должен был слушать объявления остановок.
