— Иван Петрович! — я прервала поток слов Ивана Петровича, когда поняла, что правду говорить он мне не собирается. Видимо, придётся спросить у Серёжи, когда я его увижу. — А сколько я была… без сознания?

— Трое суток, — судя по облегченному вздоху, он был ужасно рад, что я сменила тему.

— Сколько? — ошарашенно прохрипела я. — Почему так долго? И почему у меня ничего не болит, хотя меня?.. — ну не смогла я выдавить из себя то, как меня избивали. А может даже и изнасиловали, когда я отключилась после удара головой о стену подвала.

— Долго, потому-что удар по голове сильный был. А то, что не больно — так Маша тебе колет какие-то обезболивающие, которые врач назначил. Я в этом сильно-то не разбираюсь, так что с медицинской точки зрения она тебе всё расскажет, что да как.

Последние слова Иван Петрович произнёс уже вставая со стула.

— Мне уже нужно идти, дел много, но вечером я ещё к тебе забегу проведать.

— Я хочу увидеть мальчиков, — торопливо произнесла, пока он не ушёл.

— Они сейчас не дома. Я передам Инне Викторовне, что как только они с Сергеем вернутся и если ты не будешь спать, то она приведёт их к тебе.

Понятно, что спрашивать про то, дома ли Сергей и могу ли я с ним поговорить, смысла нет.

Возможно и хорошо, что не получится сейчас увидеться с Серёжей — даже за такое короткое время нашей беседы с Иваном Петровичем чувствовала себя так, словно меня прокрутили через мясорубку.

Да и в сон потянуло так сильно, словно не десять минут назад я только очнулась.

Борясь с собственным организмом и со сном, проследила за тем, как Иван Петрович вышел из спальни и закрыл за собой дверь.

— Света, если вы хотите спасть — не нужно бороться и пытаться бодрствовать, — раздался спокойный голос медсестры, заставивший меня посмотреть на неё. Она что-то подкрутила на капельнице и с мягкой улыбкой продолжила. — Не волнуйтесь, у вас никаких серьёзных повреждений нет. Вам просто сейчас нужно как можно больше спать и ни о чём не волноваться. Давайте вы сейчас поспите, а потом, когда проснётесь — если у вас будут вопросы по вашему состоянию, я на все отвечу. Договорились?

Я смогла только кивнуть, закрывая глаза и засыпая.

прода от 09.03

Это была самая странная неделя за всё то время, которое мы провели в доме Сергея.

Я потихоньку поправлялась под чутким присмотром Маши, которая была категорически против того, чтобы я обращалась к ней по имени и отчеству.

— Я не ощущаю себя Марией Борисовной, — засмеялась Маша, когда я спросила её как мне к ней обращаться. — Так что, просто Маша.

Она просветила меня о состоянии моего здоровья в тот же день, когда мы познакомились. Правда это было уже вечером, после того как я выспалась, и меня навестили близнецы с Инной Викторовной.

Пробыли они правда недолго.

Мальчишки с радостными криками наперебой пытались мне рассказать все события, произошедшие с ними с того момента, как мы расстались возле парка. Все попытки домработницы говорить потише заканчивались одинаково — они снижали тон, но уже спустя минуту опять чуть ли не кричали от обуревавших их эмоций. Да и то, что постоянно пытались перебить друг друга — только заставляло их голоса звучать всё громче и громче.

Уже через десять минут этого гомона голова заболела. Пытаясь не показать этого, я улыбалась и время от времени вставляла вопросы, чтобы хоть что-то понять.

Обмануть у меня получилось только близнецов. Инна Викторовна стала на меня подозрительно посматривать, а вот Маша сразу всё поняла и довольно тактично выпроводила моих посетителей, объявив, что мне нужно ставить укол.

— Они всегда такие громкие? — с улыбкой спросила Маша, протягивая мне таблетку и стакан воды.

— Практически всегда, — ответила я, выпив лекарство и закрывая глаза. — Так что там с моим здоровьем?

Всё оказалось совсем не так плохо, как я думала. На лице — синяки, разбитая губа в двух местах. На теле — гематомы в тех местах, куда меня бил Грач. Хорошо хоть внутренних повреждений не оказалось — видимо, бил он меня не в полную силу.

Самым опасным оказался ушиб головы. Именно поэтому Маша и приставлена, так сказать, ко мне — следить, если вдруг будут ухудшения.

Спросить у неё, было ли изнасилование, в тот день я так и не смогла. Маша ничего не сказала, а мне было неудобно спрашивать у неё, по сути чужого для меня человека.

Сергей в тот день так и не появился, как впрочем и в последующие дни. Меня посещали только близнецы, Инна Викторовна и Иван Петрович. Гордость не позволяла спросить у них о том, почему Сережа так и не появился у меня за всё это время. Хотя дома он находился

— Ваня и Леша время от времени рассказывали, что проводили время с Сергеем.

От всех этих мыслей я как-будто начала сходить с ума — просыпаясь утром, мне всё время казалось, что в комнате витает запах туалетной воды, которой пользуется Сергей.

На поправку я шла быстро. На второй день стала вставать с кровати, на четвертый ходить по этажу, а на шестой день мне было даже разрешено спуститься вниз и погулять немного на улице.

После прогулки я вырубилась уже в девять вечера. А ночью проснулась от прикосновения к своему лицу. Не узнать того, кто именно прикасался ко мне, я не могла — это был Сергей.

Глава 43

Прикосновение было лёгким, как перышко. Даже странно, что оно меня разбудило — еле ощутимое, но очень нежное. Словно я хрустальная ваза, которую боятся разбить, нажав чуть посильнее.

Делать и дальше вид, что сплю? Или показать, что я проснулась?

Пока я решала это, всё резко изменилось.

Что именно меня выдало — то ли изменившееся дыхание, то ли я как-то пошевелилась, но он прекратил. Рука с моего лица исчезла и сразу стало, как ни странно, неуютно и пусто.

Уходить он не спешил, судя по тому, что я не слышала шагов Сергея, направляющегося в сторону выхода.

И только услышав шорох, я резко открыла глаза — испугалась, что он собирается действительно уйти. А когда ещё у меня будет возможность его увидеть, не знала.

Вот только он никуда не собирался.

Сергей сидел на самом краю кровати и пристально смотрел на меня.

Не смогла рассмотреть его лицо и эмоции на нём — уж слишком слабый свет ночника был. А очень хотелось понять, что он чувствует.

А я? Я чувствовала радость от того, что вижу его.

— Привет.

Неужели этот пищащий голос мой?!

— Не думал, что ты проснёшься. До этого ты ни разу не про… — он замолкает, видимо понимая, что выдал себя последним предложением. Но потом продолжает и при этом голос спокойный, но чуть хриплый. — Маша сказала, что уже через пару дней её услуги больше не понадобятся.

— Серёж, — выдохнула я громко, в противовес своему голосу — еле слышному в ночной тишине комнаты. — Я скоро с ума сойду от неизвестности. Иван Петрович отнекивается и выглядит при этом расстроенным чем-то, а ты не появляешься, чтобы рассказать мне всё, что было. Да и про то, что сейчас происходит… я знаю только то, что мальчишки в детский сад пошли. Это ведь означает, что всё закончилось? И больше боятся нечего?

— Закончилось. Не совсем так, как я хотел, но меня и такой вариант устраивает.

Судя по тому, как он спокойно говорил — не психуя, как обычно, от моих вопросов — я всё-таки получу ответы, которые я так долго ждала. Было даже всё равно, что рассмотреть его лицо так и не получилось.

Даже не пыталась скрыть радость на лице от его слов, когда стала приподниматься, чтобы сесть поудобнее.

Сергей усмехнулся, наблюдая за мной.

— Спрашивай уж, — огорошил он меня своими словами, когда я уселась, и в ожидании его объяснений, посмотрела на него.

Невероятно! Так и хотелось спросить: «Куда делся Сергей? И кто этот мужчина, сидящий напротив меня?».

— Как я оказалась дома? И почему не в больнице? — быстро начала спрашивать, пока он не передумал.

Он так горестно вздохнул, что на какой-то миг даже хотела предложить до утра отложить разговор. Передумала тут же — а вдруг опять будет прятаться от меня, передумает за это время и снова я останусь без чётких и внятных ответов. Ну уж нет!