— Слышал, у вас племянники в больницу попали? Уже поправились, надеюсь?
— Ничего серьёзного и не было: переели чего-то, вот живот и прихватил. А няня запаниковала и вызвала скорую. Сегодня пацаны уже вернулись домой. Как раз перед тем, как нам с Петровичем уезжать, приехали.
Сканирующий взгляд Грача по нашим с Петровичам лицам, ища признаки лжи и обмана про местонахождение пацанов. Постарался чтобы вид у меня был не слишком торжествующий и злорадный.
Судя по тому, как он нахмурился — поверил моим словам.
— А что с няней-то произошло? Почему испарилась? — вкрадчиво спросил Грач, прощупывая теперь почву на предмет важности Светы для меня, как я понимаю.
— Да мне как-то по фиг, — постарался вложить в голос полный пофигизм в отношении того, что девушка исчезла. — Пропала и пропала. Не появится, другую найму. Ну так что, заключаем сделку завтра?
— Мне нужно подумать, — то, как забегали глаза Грачёва, показывало что он в растерянности от поступивших сведений с моей стороны. И что делать дальше не знает — то ли согласиться, то ли проверить всё-таки эту информацию.
— Если позволите, я отвечу в течение часа, — поднимаясь со стула и показывая тем самым, что нам пора на выход, ответил он. Понятно — решил проверить.
А уходить нам было рановато — Олег ещё не маякнул.
Облегченно выдохнул, когда Петрович заговорил:
— Захар Александрович, раз уж мы здесь, я хотел бы один вопрос уточнить по поводу седьмого пункта договора.
— Что именно вы, Иван Петрович, хотели уточнить? — снова сел Грач.
Я принял скучающее выражение лица, делая вид, что мне это не особо интересно. Мысленно отсчитывал минуты, стараясь понять — как ещё долго нам нужно тянуть время.
Насчитал десять, прежде чем увидел, как Петрович посмотрел на экран своего телефона, который держал в руке. Он прочитал сообщение, по-быстрому закруглил разговор и поднялся со словами:
— Будем ждать вашего звонка, Захар Александрович. И ещё раз, простите за такой внезапный визит.
И уже когда мы все втроём выходили из кабинета, Петрович чуть улыбнулся и кивнул мне, подтверждая, что Олег похоже справился.
Глава 42
В моём представлении Грачёв был пожилым мужчиной и обязательно неприятной наружности — уж такой образ у меня сложился, судя по рассказам дяди Вовы, Ивана Петровича и Сергеем. Ведь когда рассказывают про человека, который способен на такие жуткие вещи, то всегда представляешь себе что-то некрасивое и отвратительное.
Полным шоком стало то, что он оказался не таким старым, как я думала. Да и внешность очень даже приятная, как ни странно.
Единственное что выдавало его мерзкую натуру — это взгляд. Взгляд человека, который думает, что ему всё дозволено. И самое страшное, абсолютно уверенного в том, что ничего ему за это не будет. Этакий хозяин жизни, для которого убийство детей, которые мешают его планам — это раз плюнуть.
В последствии, когда я рассказывала о времени проведённом в подвале, многие моменты просто-напросто не могла «воспроизвести». Словно память — это одна большая картина, состоящая из пазлов-воспоминаний. И из этого полотна кто — то выдернул большую часть кусочков. И как бы я не пыталась вспомнить то, что «потеряла» — ничего не получалось.
Возможно, это последствия лекарства или какого-то наркотика, а возможно — я просто не хотела оставлять в своей памяти страшные для меня вещи.
Но две вещи я помню чётко — боль и один и тот же вопрос.
Первая — один и то же вопрос, повторяющийся раз за разом: «Куда ты дела пацанов?», на который я не отвечала, и после чего следовала расплата за моё молчание.
И вторая — боль от ударов Грача, которые он наносил сам, без привлечения своих людей. Это были либо пощечины по лицу, либо удары кулаком в область живота. Упасть при этом на пол не давали — один из тех, кто был в парке и привёз меня сюда, постоянно находился позади и держал за плечи по приказу своего хозяина.
Даже не услышала, когда он дал команду своему человеку меня отпустить. Именно тогда я и полетела на пол после пощечины Грача. В это же время прервала своё молчание, посчитав, что к этому времени Олег уже должен был доставить близнецов к Сергею.
Когда я ударилась головой и стала терять сознание — для меня это стало спасением. Как бы не старалась казаться храброй, но я не знала — выдержу ли такой вид насилия над собой? Это была последняя мысль, промелькнувшая перед тем, как мне провалиться в темноту.
Из беспамятства на несколько секунд меня выдергивали голоса, которые я слышала, но не понимала: ни что говорят, ни кто это был.
Первые осознанные мной голоса — такие родные детские голоса близнецов. И слова, произносимые почему-то шепотом:
— Сереж, а почему Света так долго спит? Уже два дня прошло, а она всё не просыпается? — голос Лёши звучал обеспокоенно.
— Сережа же сказал — так надо! Ты совсем глупый, что-ли? — Ванька не смог оставить без внимание слова своего брата. Он самим собой не был бы, если бы не попытался возразить Лёшке.
— Так… — Сергей ответил мальчикам тоже шепотом. — Давайте-ка на выход. Чувствую, Света точно проснётся от ваших препирательств, а ей нужно покой и сон.
Их слова запустили цепочку воспоминаний, произошедших со мной с того момента, как меня забрали из парка.
Сил открыть глаза и сказать, что я их слышу, не было совсем. Сознание опять уплывало в темноту, в которой я пребывала до этого.
Но единственное, что я почувствовала в тот момент — это огромное облегчение.
У нас с Олегом всё-таки всё получилось!
Мальчики живы, здоровы и в безопасности под присмотром своего дяди.
Из беспамятства меня опять выдернули голоса. Вот только в этот раз это были не голоса мальчишек с Сергеем, а баритон Ивана Петровича и незнакомый мне женский голос.
Ощущения во всём теле были странные. Я вроде как и чувствую своё тело, но контролировать его не могу. Одно радовало — не чувствовала никакой боли, которая должна была присутствовать после ударов Грача.
С надеждой, что я увижу мальчиков, постаралась открыть глаза. Попытки с третьей мне это удалось и стала осматриваться вокруг, пытаясь понять где я. Боже, даже прослезилась от облегчения, когда поняла что меня окружают знакомые предметы мебели — это была моя спальня в доме Сергея.
Единственный инородный предмет в комнате — стоящая возле моей кровати капельница, которая была подключена к руке, и в которой находилась какая-то прозрачная жидкость.
Оторвав взгляд от тихо падающих капель в системе, посмотрела в ту сторону, где звучали голоса.
Возле окна действительно стоял Иван Петрович и незнакомка, где-то одного возраста с нашей домработницы.
Первой, что я пришла в себя, заметила женщина, которая до этого что — то тихо говорила адвокату. Поймав мой взгляд, замолчала и кивнула головой в сторону меня — видимо, это был такой своеобразный знак для Ивана Петровича, который тут же зашагал в направлении кровати с улыбкой на лице.
— Очнулась, спящая красавица? — не прекращая улыбаться, он подтащил стул к кровати и сел на него. — Мы уже переживать начали. Вот, если бы не Маша, — кивок в сторону незнакомки, которая встала за его спиной. — Так уже в панике бегали бы.
— Почему? — хрипло спросила я.
— Да это я шучу так, не совсем правда удачно, — хохотнул он, смущенно смотря на меня. — Ты главное не волнуйся больше ни о чём и поправляйся побыстрей. А Маша тебе в этом поможет. Она медсестра — ставит тебе системы, укольчики, проверяет давление и температуру. Короче, контролирует твоё состояние и делает всё для того, чтобы ты как можно быстрей поправилась. Она живет сейчас в соседней комнате, так что ты можешь в любое время дня и ночи позвать её, если тебя что-то будет беспокоить.
— А почему я не в больнице? — голос мой звучал всё также хрипло, но стал обретать хоть какую-то твёрдость.
На мой вопрос внятного ответа, как ни странно, я так и не получила. Иван Петрович стал что-то невнятно объяснять, старательно пряча от меня взгляд. Минуты две я молчала, пытаясь всё-таки из его слов выудить хоть что-то, чтобы понять почему я не в больнице, а дома. И притом с личной медсестрой, приставленной ко мне на круглосуточное дежурство.
