Новый мальчик застыл перед вторым, таким похожим. Наконец у него вспыхнуло осознание, кто тот и ради чего они в этот дом пришли.

– Мой аини, – сказал он едва слышно.

Но почему-то было странное чувство внутри, будто всё не так было. Всё было как-то по-другому. Но нет, хозяин объяснил, что Кри Та Ран – кианин, хианриа некого Кристанрана. И что будет притворяться его братом, сыном брата его отца. А раз этот мальчик так похож на него, да ещё и в доме, куда его создатель так спешил, то, наверно он и есть тот самый мальчик, единственный ребёнок брата его создателя, единственный выживший из всей семьи учёных после падения их железной птицы.

«Хотя, если быть точнее – согласно базе энциклопедий – это давным-давно птиц пытались делать железными, и они тогда плохо летали, слишком тяжёлые, громоздкие. Потом их стали делать из другого материала, сплава металлов и ти-камней, но старое название прижилось. Прижилось… что это за слово? А, так привыкли называть этот летательный аппарат люди – и оно осталось»

Но почему-то хианриа не мог отделаться от беспокойства. Будто что-то во всей этой ситуации было неправильным. Хотя вроде ему всё чётко объяснили в первые дни пробуждения и по дороге сюда. Создатель-человек много говорил, что Кри Та Ран обязан делать. Он даже повторялся много раз.

Но что-то было во всём этом неправильное… что? Нет, всё логично: создатель мечтал спасти сына своего брата, последнего живого человека из его семьи. Мечтал отвлечь его якобы спасённым младшим братом. Но… что же во всём этом было неправильным?! Люди стараются защищать то, что им дорого. Вот только… это странное ощущение…

Кианин положил руку себе на грудь, вслушиваясь в биение сердца. Спокойное. Потёр по руке, проявляя браслет-компьютер. Протестировал состояние своего организма, беззвучно, без подсветки. Все показания были в норме. Тело почти уже восстановилось после долгого перелёта и прохода через сеть порталов, местами созданных чужими цивилизациями, по чужим технологиям. Местами восстановилось даже после стычки с пиратами, которые хотели размазать кианина и его создателя атомами по ближайшей вселенной, а оборудование из их корабля забрать себе. Восстановилась после всех боёв с Иными Системы 0075, которые так не хотели Хритара и Кри Та Рана отпускать, разгромивших их лабораторию на научном космолёте.

Что это?.. Это то, что называется чувство? Да нет же, кианины не испытывают чувств. Кианины только притворяются. И он будет притворяться, старательно притворяться ради этого мальчика, который дорог его создателю. Ради нового своего хозяина, который станет ему дороже, чем самый первый. Да и должна быть какая-то особая связь между хианриа и аини. Вот только… это странное чувство внутри…

Он смотрел на своего аини и совсем не понимал себя.

Часа через два открыл проход в ри-стекле, ступил внутрь. Почему-то потянулся рукой ко лбу лежащего.

Вспышка. Яркая, ослепительная. Мучительная? Нет, приятная. Хотя вроде бы новых источников света в обоих помещениях не возникло. Это… это та самая связь между аини и хианриа?..

Но его аини лежал неподвижно. Ему не было дела ни до чего. И кианин вдруг уловил какие-то колебания внутри его организма. Будто волновался. Так ведут себя люди, когда волнуются. Кажется, именно так.

Но аини лежал неподвижно. И от этого гадко как-то было внутри.

– Очнись, – попросил кианин вдруг. – Ты должен прийти в себя, Кристанран!

Глаза лежащего вдруг распахнулись. Кианин сдвинулся, подставляясь его взгляду.

Глаза человека расширились.

– Зеркало? – сказал он едва слышно.

Протянул руку, ощупывая лицо стоявшего рядом.

– Тёплое, – сказал. – Странно.

И опять потерял сознание.

И вроде тело кианина уже восстановилось, но что-то было не в порядке. Будто бы он волновался. Так люди волнуются. Особенно, если близкие их не в порядке. Но они вроде бы близкими не были?.. Он же только притворяется?..

Кри Та Ран осторожно и неощутимо, рассчитывая нажатие, коснулся лба человека, потерявшего сознание. Потом покосился на камень-стол под ним.

И со стоном упал на пол, задыхаясь, скрючившись.

– Саша, к тебе подруга! – мамин голос вырвал меня из объятий очередной истории.

Поначалу даже обиделась, что та пришла. Оборвала на интересном месте, а мне так хотелось узнать, как же будут общаться между собой мальчик-человек и мальчик-кианин! Потом вспомнила про странную сцену во время дождя. И уже добровольно погналась от муз своих к подруге. Тем более, что часть порыва вдохновения уже успела потратить.

Лера пришла печально-задумчивая. Уже в джинсах и светлой кофте – платье промокшее сняла. Шаль с собой не принесла. Видимо, домой уже забежать успела, переодеться.

Я посмотрела в окно.

В окно на меня смотрело утро. Упс, уже суббота, что ли?

Вздохнув, глаза растёрла. Будто песком просыпали. И тело совсем затёкшее. Колет-то ноги как, блин! Да, похоже на ночь творческого запоя, после которой начинается после творческое похмелье художника.

Поморщившись, потянулась. Ноги потёрла.

Ладно, я хотя бы попутешествовала за ночь по разным галактикам со своими героями! Кровь застывала в жилах, когда Хритар и его как бы племянник, «чудом спасённый и найденный у Иных спустя много лет», пытались прорваться домой, обратно к людям.

Подруга как будто не заметила моей возни и на мою невыспавшуюся физиономию не обратила никакого внимания. Смотрела устало куда-то в окно. Даже чай, которым нас угощала мама, пила медленно и будто бы неохотно. И к сладостям почти не притронулась, хотя нынче у нас на столе были роскошные конфеты с кокосовой стружкой и миндалём. Прямо заинтриговала. Но, может, при маме стесняется начинать разговор? И тот её забег за прекрасным принцем, ну, случайным охотником на зонты, окончился неудачно. То ли не догнала, то ли тот не хотел дальше с нею говорить.

– Прогуляемся? – спросила подруга тихо.

Я посмотрела в окно. Дождь уже закончился. Дождь давно уже закончился. Хотя солнце так и не показалось, не залило золотом облаков и стен пятиэтажек за нашим домом. В раскрытую форточку веяло прохладой. Мама, заметив мой взгляд, поднялась, чтобы закрыть.

– Простите, забыла, – сказала смущённо.

А Лера с мольбой посмотрела на меня. Выговориться хочет. Ну, ладно. С кем ещё ей болтать?

Я сбегала, переоделась в уличную юбку и кофту, свитер накинула, куртку прихватила, перекинув через плечо, для большего утепления, если понадобится. Когда вышла, Лера уже одевалась. На локте у неё висел фиалковый зонт с тонкой чёрной каймой по краям. А где тот яркий? Почему она пришла без него? Или там вчера была не она?

Мама, стоя в прихожей, внимательно на нас смотрела. Поэтому я Леру не расспрашивала. Обула туфли. Свой зелёный зонтик прихватила с вешалки. Сухой. А то мало ли?..

Мы молча спустились по лестнице. Из подъезда вышли. Уже от моего корпуса отошли далеко, где мама бы нас точно не расслышала. Но подруга всё ещё молчала. Непривычно задумчивая. Так мы и прошли мимо корпусов до аллеи.

Так мы шлялись по нашему району полдня. Без слов. Подруга моя болтливая была настолько притихшей, что я что-либо спрашивать у неё не решилась. Так и ходила за нею везде тенью молчаливой. А она на какое-то время даже забыла о моём присутствии.

Да что это с Леркой такое?!

Но она молчала, будто до сих пор не отошедшая от каких-то новостей и потрясений. И я спрашивать не решилась.

Может, умер из родственников кто? Любовь встретила какую-то первую, древнюю, а он мимо прошёл?..

Я терялась в догадках, но молча следовала за ней.

Спустя сколько-то часов, она невольно побрела в сторону нашего микрорайона. И я опять последовала за ней.

Уже близ нашей улицы, смотря на стволы лип да редкие мазки берёз, видневшиеся из-за домов, девушка встрепенулась.

– Пойдём к Лию?

– Пойдём, – улыбнулась. – Только надо бы что-нибудь купить, чтоб перекусить. А то вдруг он опять не додумался?