- Мне его передал друг. Я очень хотела найти своего возлюбленного. Мне сказали, что эта вещь приведет к нему. – А что могла еще сказать? Не скажу же, что купила у старьевщика, а девчата, балуясь, отправили меня сюда, хоть и по моей просьбе. – Как мне вас все отблагодарить за помощь?

- Мы обязаны помогать всем, кто имеет такой знак.

- Спасибо вам большое. Мне надо идти. – Я поклонилась женщинам, приложив руку к сердцу, а старуха вдруг скрипучим голосом прошамкала:

- Королеве не пристало кланяться, но подданные запомнят твою кротость и доброту. – От ее слов я и вовсе обалдела. Конечно, все меня считали королевой мечей, снежной королевой, ну и прочее, связанное с королевой опасностей, а ей-то откуда знать. Я возразила:

- Я – королева мечей, а не коронованная особа. Да и за услугу не грех поклониться. Спасибо вам всем! – И быстрыми шагами удалилась от опешивших женщин. А то такими темпами вовсе никуда не дойду.

4

Я шла по направлению, указанному мне кузнецом, до самого вечера. Уже на закате подошла к большой деревне, спросив у прохожего таверну или трактир, пошла по указанной дороге. Трактиром оказался большой хороший дом, с большой столовой. Я спросила, сколько стоит здесь переночевать и поесть. Хозяин оглядел меня и сказал – два золотых. Усмехнулась, цена даже для меня, иностранки, дикая. Я посоветовала поумерить аппетиты, у меня нет монетного двора, чтобы чеканить деньги. Сняла и кинула ему золотое кольцо, сказала, что это за полноценный ужин, завтрак, ночевку и ковригу хлеба в дорогу. Получила утвердительный кивок. Через пару секунд вышел парнишка лет четырнадцати и повел меня в комнату. Показал мне дверь, но я заставила его войти первым. Он удивился, но вошел. Все было чисто и опрятно. Я задержала его:

- Скажи мне, кто правит вашим государством? Я чужестранка.

- Король Линэрт.

- А тебе известно имя Нэран? Кто он?

- Конечно, госпожа, это наш князь.

- Где живут князь и король?

- Князь чаще в своем замке, а король в столице Артании.

- У нас в королевстве прошел слух, что князь собирался жениться на госпоже Ниилэ.

- Точно, госпожа, не знаю, потому что и у нас ходят только слухи. – А потом тихо сказал мне, наклонившись к самому уху. – Вы опасайтесь о таком спрашивать, он же колдун. – Я улыбнулась и сказала:

- Спасибо за совет, именно так и поступлю. Принеси воды, чтобы искупаться. – Он вышел, а я прилегла и стала осмысливать сказанное. Как же я устала. Ноги гудят, но прежде чем искупаюсь, поем. Нехотя встала, но оружие не стала снимать, и потопала в столовую.

Там уже набилось народа, насилу нашла закуток и попросила принести еду. Спокойно принялась за ужин, очень сытный кстати. Хозяин принес пиво, я сказала, что такое не пью, и попросила компот или другой подобный напиток. Мне принесли огромную кружку ягодного компота. Я замерла в восхищении. В ней, наверное, литра три. Отпила и призналась, что вкус просто превосходный. Я наелась и напилась, теперь просто разглядывала народ из своего угла и слушала их разговоры. Зашел человек с гитарой. Все загудели – менестрель, менестрель. Едва он коснулся струн, настала мертвая тишина. Он пел о битве, где жизнь и смерть идут рядом, потом о доме, где ждут воина и о его возлюбленной. Я внимательно слушала. Когда он закончил, ему хлопали и попросили еще. Тогда он запел о путешественнике, о его дороге и о счастливом его возвращении. Песня кончилась, и все радостно загудели. Я встала и прошла на улицу, мельком посмотрев на певца. А он вдруг запел о любви. Справив нужду, вернулась и пожалела, что не послушала песню сначала. Это была та песня, которую пел Нэран в новогоднюю ночь. Я вспомнила свои воображаемые картины, но они не совсем соответствовали песне. Это была песня – признание. Юноша рассказывал девушке о своей любви. Я прислонилась к стене, недалеко от входа, застыв от очарования песней. Аплодисменты не смолкали целую минуту. Я тоже хлопала. Потом менестрель взял «тайм-аут» и из большой кружки стал пить пиво. Слушать, конечно, хорошо, но завтра опять в дорогу, надо идти спать.

Я двинулась через толпу к противоположным дверям, ведущим к спальням гостей. Певец почему-то смотрел на меня, при этом разговаривал и пил пиво. А когда я проходила мимо него, схватил за руку:

- Я Вас уже где-то видел, госпожа. – О-о, так это же банальное склеивание на ночь. Ответила своим самым ледяным тоном, какой только могла изобразить:

- Вы, господин менестрель, не могли меня где-то видеть. Вы в моем королевстве не были. – Но его настойчивости мог бы позавидовать и осел:

- Я бывал везде, выступал в разных местах. – Мне даже стало интересно:

- Да что Вы говорите? А может и у князя Нэрана тоже? – он вздрогнул, мне не понравилось. Сразу возник вопрос – почему его так боятся? Что же он такое натворил? Но менестрель справился с собой и ответил:

- Нет, госпожа, там я не был, туда, таких, как мы, не пускают. – Так, в смысле, как мы – бедных или певцов? Что-то мне это совсем не нравится. С певцом надо быть полюбезней, мало ли. Ответила очень вежливо:

- Смею Вас заверить, господин менестрель, у нас Вы не были, иначе я бы обязательно запомнила Ваш дивный голос, тем более, что и сама неплохо пою. Простите, но мне пора, - и аккуратно стала отцеплять его руку от своего запястья. Но бард вдруг отпустил руку, поклонился мне и протянул инструмент:

- Я был бы бесконечно рад, хоть раз услышать Ваш голос. – Я чуть в слух не застонала. Да ешкин кот, кто меня тянул за язык! Посетители все уставились в предвкушении результата нашего разговора. Я обреченно взяла гитару и проверила, настроена безупречно, о чем и сообщила барду. Потом подумала и запела песню Ольги Кормухиной «Одинокая звезда»:

Одинокая звезда в небесах к себе манит,

А уставшая душа с каждым днем сильней болит.

День прожить, чтобы опять ночью просто не уснуть,

Больше нечего терять, вдруг поняв простую суть.

Ты …

Тянешь руки в небеса,

Ты …

Вдруг услышишь голоса:

«Потерпи еще чуть-чуть,

Мы тебе укажем Путь».

А дорога не длинна, хоть и тяжело идти,

Над тобою глубина ярким светом впереди.

Превращается в полет, что так легок и лучист,

Глубина не предает, если светел ты и чист.

Ты …

Тянешь руки в небеса,

Ты …

Вдруг услышишь голоса:

«Потерпи еще чуть-чуть,

Мы тебе укажем Путь».

Пела задумчиво, с проигрышем, перебором. Когда замолчала, некоторое время стояла тишина, потом зааплодировали. Подняла глаза, у входа стояли вошедшие недавно мужчины, явно не из бедных. Я протянула инструмент обратно певцу, но он попросил еще. Его просьбу единодушно поддержали все посетители. Согласилась с условием, что это последняя. Задумалась, чтобы спеть. Потом песня сама пришла на ум – «Не отрекаются любя»:

Не отрекаются, любя,

Ведь жизнь кончается не завтра.

Я перестану ждать тебя,

А ты придешь совсем внезапно.

Не отрекаются, любя.

А ты придешь, когда темно,

Когда в окно ударит вьюга,

Когда припомнишь, как давно

Не согревали мы друг друга.

Да ты придешь, когда темно.

И так захочешь теплоты,

Неполюбившейся когда-то,

Что переждать не сможешь ты

Трех человек у автомата –

Вот как захочешь теплоты!

За это можно все отдать,

И до того я в это верю,

Что трудно мне тебя не ждать

Весь день не отходя от двери,

За это можно все отдать

Не отрекаются, любя,

Ведь жизнь кончается не завтра,

Я перестану ждать тебя,

А ты придешь совсем внезапно,

Не отрекаются, любя,

Не отрекаются, любя.

Я протянула инструмент певцу и под аплодисменты и откровенные разглядывания быстрым шагом прошла к двери. Поймала паренька-слугу, он сообщил, что вода и лохань стоят в моей комнате. Приказала, чтобы пришел забрать грязную воду через полчаса.

В комнате скинула одежду. Как жаль, что не могу постирать все, придется ограничиться трусами, лифчиком и футболкой. Зато хорошо выбила все остальное от пыли. Закрыла окно на запор и задвинула шторы. Быстро искупалась. Накладные ушки отклеились, но узор остался. Постирала вещи, тщательно их отжала и долго отряхивала от воды. Обмоталась простыней. Впустила слугу, который вынес грязную воду и лохань. Я попросила принести мне еще одну простынь, и через несколько минут мне ее доставили. Проводив слугу, развесила свои вещи сушить, закрылась на запор. Придвинула табурет к кровати, положила на него мечи, «боевые звездочки», кинжал, а второй засунула под подушку. В общем, на мне был только кулон и простыня, в которой и легла спать, затушив свечу.