Он долго стоял на одном месте, вглядываясь в воду каждый раз, когда молнии разрезали ночное небо, но кроме веток и листвы, исчезающих в треклятом водовороте, здесь была только чёрная пустота.

3

Время лечит, особенно, когда ты молод.

Иногда возраст человека может рассказать о нём больше, чем его увлечения или социальный статус. В частности, когда мы говорим о молодых парнях, обитающих в странном пространственно-временном континууме промеж отшумевшего детства и ещё не успевшей накрыть своими заботами взрослой жизнью. Именно в этот промежуток времени сопливый мальчуган трясущимися руками поднимает свой первый пластиковый стаканчик с дешёвой водкой, а из облёванного туалета уже выползает закалённый жизнью молодой мужчина. В это время из толпы одинаковых прыщавых подростков выделяются будущие покорители небесных меридианов и завсегдатаи накуренных гримёрок рок-концертов. Для кого-то эти годы так и остаются сладостными воспоминаниями о первом сексе на расшатанном диване в какой-нибудь забытой богом общаге, а для кого-то они становятся стартовой площадкой в увлекательную жизнь. И тех и других объединяет благодарность за бесконечные ночи под грохот старого магнитофона, за едкий сигаретный дым, обволакивающий потолок родительской кухни, за девчонок, которые больше никогда не будут так молоды и красивы, за вкусный дешёвый портвейн, за то, что такое время было, и лёгкая грусть за то, что его больше никогда не будет.

Мы встретили новый жизненный этап с нескрываемым энтузиазмом, с головой окунувшись в манящие своей доступностью грехи. Вот только получилось так, что, прыгнув в одно болото, мы принялись грести в разные стороны. После трагедии в деревне Никита изменился, в его поведении стали проявляться явные нотки фатализма. Безусловно, наши контакты не прекратились, мы нередко собирались вместе, употребляли палёную водку в парадных, пытались знакомиться с девчонками на Крестовском острове, но уже тогда мы проводили большую часть времени по отдельности. Если в детстве наши увлечения, как правило, совпадали, то на рубеже совершеннолетия мы выбрали противоположные дороги. И, кажется, я помню тот день, когда наши пути разошлись.

Вблизи станции метро «Старая деревня» много укромных мест, где можно спокойно выпить и поболтать, не боясь нежелательной встречи с представителями органов правопорядка. По крайней мере, таких мест было много во времена моей юности. До сих пор не могу понять, почему мы выбрали для наших не самых культурных мероприятий небольшой лестничный закуток с тыловой стороны здания действующей районной администрации. Возможно потому, что этот закуток располагался в стороне от людных улиц, при этом он находился в пяти минутах ходьбы от метро и магазинов, ну и валявшийся в углу большой бюст Ленина добавлял немного революционного лоска.

День выдался на удивление погожим. Петербургское лето не так уж часто радует бледнолицых местных жителей тёплыми деньками, у каждого петербуржца возле входной двери висит предусмотрительно заготовленная ветровка, которую нередко приходится пускать в дело. Но в этот день наши куртки остались дома. С самого утра на землю не пролилось ни единой капли влаги, что уже можно считать природным благоволением. Было довольно тепло, но при этом не жарко, этому способствовал освежающий бриз, время от времени задувавший со стороны Финского залива.

Мы с Никитой неспешно потягивали дешёвое пиво в том самом закутке неподалёку от метро «Старая деревня», беспардонно закинув ноги прямо на голову бывшему вождю несостоявшейся мировой революции.

– Где он? – раздражённо спросил Никита.

– Можно подумать он когда-нибудь приезжал вовремя, – ответил я.

– Да ему ехать ближе, чем нам. Десять минут пешком до «Чкаловской», столько же на метро.

– Говорит, что уже в метро.

– И ты веришь?

– Нет, конечно.

Такую непритязательную беседу мы вели в ожидании Даника. Даник это наш общий друг детства, он жил в центре города, а точнее в Петроградском районе. Несмотря на географическую отдалённость, мы много времени проводили вместе. Как правило, для встреч выбирали нейтральную территорию, чтобы никто не чувствовал себя ущемлённым. Это не мешало Данику регулярно опаздывать. Мы уже стали принимать его опоздания, как что-то само собой разумеющееся. Он был немного старше нас, и первым испытывал на себе сомнительные подростковые удовольствия где-то в сквозных дворах Петроградки. А затем открывал нам этот запретный мир. В его компании я выкурил первую сигарету, выпил первую бутылку пива и впервые попробовал познакомиться на улице с девчонками. От сигареты чуть не вырвало, пиво оказалось горьким, а девчонки послали нас в непотребное место. Но всё равно это было увлекательно. В этот раз он обещал угостить нас чем-то особенным, так что нетерпение Никиты вполне можно было понять.

– Как думаешь, что он привезёт? – спросил Никита.

– Да хрен его знает. Сказал, что мы такого раньше не пробовали.

– Надеюсь, не кокаин, – задумавшись, проговорил Никита.

– Кокаин? Да не, он же не совсем придурок.

– Думаешь?

– Нет, точно не совсем, – заявил я, немного подумав.

– Я кокаин не буду.

– Чё ты заладил? Откуда у него кокаин?

– Он же говорил, что всё может достать.

– Верь ему больше.

Вдалеке показалась знакомая фигура «петроградского дилера». Он шёл не спеша, вразвалочку, засунув одну руку в карман, а в другой держа пол-литровую бутылку минеральной воды. Несмотря на тёплую погоду, у него на голове красовалась вязаная серая шапка, из-под которой свисали длинные локоны.

– Чувак, лето на дворе, – сказал я, указывая на шапку, когда Даник приблизился к нам. – Ты бы ещё шубу одел.

– Грёбанное метро достало. Все толкаются вокруг, из-за этого волосы начинают топорщиться в разные стороны.

– Что за бред? – не поверил я. – Небось, покрутился у зеркала и решил, что в шапке ты вылитый Фред Дёрст.

– Так он лысый.

– Да плевать на шапку! – нетерпеливо прервал наш диалог Никита. – Ты что привёз? Если кокаин, то я не буду.

– Да ты достал со своим кокаином! Нет у него никакого кокаина! У тебя же нет кокаина? – на всякий случай спросил я у Даника.

– Вы что, дебилы? Где я достану кокаин?

– Я же говорил! – почему-то обрадовался я.

– Тогда что? – ещё раз спросил Никита.

– Гашик, – выждав гроссмейстерскую паузу, гордо объявил Даник.

– Это что-то типа травы? – блеснул я эрудицией.

– Что-то типа.

Даник достал из кармана кусочек фольги, в который был завёрнут миниатюрный брусок тёмно-коричневой субстанции.

– Похож на гематоген, – тонко подметил Никита.

– Такого гематогена ты ещё не пробовал, – ответил Даник, производя хитрые махинации с бутылкой от минералки.

Он выплеснул остатки воды куда-то в район правого глаза Ленина, а затем прожог небольшое отверстие в пустой бутылке.

– Так, осталось нарезать «плюшки», – деловито объявил Даник. – Давайте здесь, – он положил фольгу на перила и принялся разрезать цельный кусок гашиша на маленькие дозы.

– Когда только руку успел набить? – спросил я.

– Да я сейчас каждый день курю. Выходим вечерком с соседом в «парадку», выдуваем по паре «плюшек», потом можно кино посмотреть, ну или телек. От любой херни угораешь! Разве что, на жрачку пробивает, я даже набирать стал, – Даник похлопал себя по животу. – А так крутая штука.

– И где ты достаёшь? – продолжал я расспрос.

– У соседа и беру.

– У тебя же денег никогда нет!

– Так я частично себе, частично на реализацию. Кстати, с вас по сто пятьдесят.

– Жучара!

– Это я ещё по-братски.

– А какой эффект? – спросил Никита.

– Сейчас узнаешь, – ответил Даник, закончив манипуляции с гашишем. – Я бы сравнил это с попаданием в мультик. Всё становится ярким, цветным и немного нереальным. Вам понравится. Это лучше, чем алкашка.

Перед нами на лестничных перилах лежало несколько кусочков неправильной окружности, напоминающих пластилиновые огрызки. Моё сердце яростно колотилось, предчувствуя дебютную встречу с наркотиками. Думаю, что Никита испытывал точно такое же волнение. А со стороны Финского залива уже нёсся поток воздуха, стремящийся испортить наше первое свидание с гашишем.