Нужно решить сейчас: всё или ничего.

Или я прилагаю все свои усилия, чтобы он стал моим, или просто отпускаю, открывая дорогу другим.

– Тогда дам вам время отдохнуть после дороги, – лёгкая улыбка тронула его тонкие губы, а моё сердце вдруг начало усиленно биться, создавая самых настоящих бабочек, что одна за другой летели и обустраивались в животе.

С ума сойти.

– Благодарю, – чуть хрипловато отозвалась я и поторопилась вслед за просившим следовать за ним мужчиной в алом, который повёл меня прямо в замок под пронзительным взглядом дракона.

Только лишь когда за моей спиной закрылись двери и я оказалась вне досягаемости глаз этого мужчины, я позволила себе коротко выдохнуть.

Голова натурально шла кругом, размывая в безобразном вихре окружающее пространство. Тяжело задышав от внезапно нахлынувшего волнения и переживания, я невольно затормозила и прикрыла глаза, пытаясь просто успокоиться.

Невероятно чувство. Как будто я не спала трое суток подряд и у меня теперь всё плыло, голова кружилась и мысли сбивались в непонятные кучки, отказываясь выдавать что-то разумное. Совершенно неожиданно меня бросило в жар и щеки ощутимо запылали. Прижав к ним ладони, я ещё пару раз глубоко вздохнула и выдохнула, только лишь после этого открыв глаза.

Мужчина в алом стоял впереди в нескольких шагах от меня, обернувшись и понимающе улыбаясь. В его взгляде читалась лёгкая насмешка и что-то ещё, запрятанное так глубоко, что я не смогла этого распознать.

– Идёмте? – Осведомился он и, спасибо ему за это большое, ничего не сказал на тему моего поведения.

– Куда? – Соображать оказалось очень сложно.

Улыбка мужчины стала ещё более понимающей.

– В ваши комнаты, – безукоризненно вежливо проинформировал он.

– У меня есть комнаты? – Удивилась сильно.

Тёмные брови мужчины изогнулись и он, стараясь сдержать подрагивающие уголки губ, поинтересовался в ответ:

– А где вы собирались жить всё это время?

Я, если честно, нигде не собиралась, но говорить этого не стала.

– Хорошо, ведите, – разрешила ему и сама подошла ближе.

Ему не пришлось повторять дважды. Повернувшись, мужчина повёл меня в нужном направлении, только ему известном, через большой, действительно большой холл светло-изумрудного цвета.

Под нашими ногами была аккуратно выложена в причудливом узоре мозаика всех вообразимых оттенков зеленого, начиная от самого светлого, почти белого, и заканчивая глубоким болотным.

С одной стороны этой просторной комнаты тянулся ряд витражных окон, на каждом из которых был запечатлен какой-то свой красочный пейзаж. Каждое из этих окон было аккуратно оправлено тяжёлой тёмно-зеленой тканью со светлыми лентами, а под ними стояли расписные горшки с морозно-голубыми растениями, похожими на наши уменьшенные пальмы.

С другой стороны тоже тянулись такие же окна, только на них не было занавесей, вместо них стояли статуи. Не очень большие, примерно в человеческий рост на небольших возвышениях. Преимущественно это были женщины в красивых красочных платьях со множеством деталей. Эти работы были настолько искусно выполнены, что в первое мгновение я приняла их за живых людей.

На потолке висело множество люстр. Самая большая и светлая из них, собранная из сотней мельчайших переливающихся осколков, висела посередине, ровно над небольшим фонтанчиком с тихо журчащей водой. Две поменьше и потемнее – с двух сторон от неё, одна над нами, а вторая у противоположного конца комнаты. А ближе к стенам шли ещё два ряда люстр из драгоценных камней изумрудного цвета.

Мужчина, идя медленно, но не останавливаясь, повёл меня сквозь всё это чудо к другому концу зала, где в центре стены виднелся проход в другое помещение, а с двух сторон от него тянулись вверх обитые зелёными коврами лестницы.

Обожаю зелёный цвет. Не просто люблю, а действительно обожаю. Невероятный цвет, живой и спокойный. И вот это всё вокруг… словом, зелёного много не бывает.

– Извините, – обратилась я к идущему чуть впереди мужчине, с жадностью оглядываясь вокруг.

Я как в музее!

– Я Фла́виан Сайда́р, леди Эжен, – любезно подсказал мужчина, на чьих губах продолжала играть лёгкая понимающая улыбка, – если вам что-то будет угодно, достаточно лишь произнести моё имя.

Я удивленно воззрилась на него, перестав любоваться фонтанчиком, мимо которого мы сейчас проходили.

– И что, вы появитесь? – усомнилась я.

– Всегда, – подтвердил он с лёгким кивком, – так что вы хотели спросить?

Я уже почти и забыла, теряясь в этом сказочном пространстве, но всё же собрала мысли в кучу и произнесла:

– Это статуи? – указала кивком головы на одну из женщин со светлыми волосами, собранными наверху в сложной причёске, и в золотом струящемся платье, чьё сияние было словно живым.

Она и сама была живой. Точность каждой детали, самые маленькие складочки на одежде, румянец на щёчках и блеск в голубых глазах. Эта женщина, очень даже молодая и красивая, словно замерла в пространстве, с лёгкой мечтательной улыбкой глядя куда-то вверх с полуопущенной головой, из-за чего её взгляд был очень выразительным и чуточку хитрым.

Мне захотелось улыбаться, глядя на неё.

И совсем не верилось, что такую безупречную красоту можно сделать человеческими руками.

– Статуи, – подтвердил Флавиан и невероятно меня удивил, добавив, – это работы нашего императора. Почти всё в этой комнате сделано его руками.

Я от удивления так и замерла.

– Ваш император лепит скульптуры? – мне это казалось чем-то нереальным и почти даже невозможным.

Очень сложно было представить того статного мужчину с аристократическим профилем всего в глине, увлеченного разглаживанием складок на женском платье. И ладно, если бы просто разглаживанием. Все скульптуры здесь были полны красок! То есть, он ещё и художник?

Об этом я и спросила мужчину, резко к нему обернувшись:

– Он рисует?

– И рисует тоже, – кивнул он с промелькнувшей гордостью, – у лорда Ракердона много увлечений. Идёмте.

Пришлось послушно идти следом, заторможено переставляя ноги, с жадностью разглядывая всё вокруг и размышляя о полученной информации.

Почему-то меня известие о том, что император – дракон, удивило меньше, чем факт того, что он рисует и занимается лепкой. Просто образ сурового злого дракона у меня очень даже хорошо вязался с правлением империей, а вот художник – натура чуткая и ранимая – как-то не особо.

– Скажите, а дизайн этого интерьера император сам продумывал? – спросила я, когда мы поднялись по лестнице на второй этаж, откуда открывался вид на весь зал внизу, повернули налево и пошли прямо по широкому коридору светло-зелёного цвета.

Двери были только с правой стороны и находились на приличном расстоянии друг от друга, а на каждой из них висела слегка мерцающая табличка из тёмного золота с какими-то словами на ней.

– Да, леди Эжен, – сдержано откликнулся Флавиан.

Я так и подумала.

Здесь тоже были цветы в расписных горшках, и по дороге нам попалось две статуи, будто вылезающие прямо из стены. Одна из них, девушка с короткими чёрными волосами, будто раздвигала эту самую стену руками, выбираясь на свободу. Жутко не было, лишь только невозможно здорово.

– Ваша комната, – возвестил Флавиан, подведя меня к пятой с конца двери.

Переведя взгляд, я посмотрела на такую же, как и все остальные, золотую табличку, на которой красивым почерком было выведено: «Яра Эжен».

Комната действительно моя.

– Мне туда? – ткнула я в дверь пальцем и вопросительно посмотрела на мужчину в алом камзоле.

– Это ваша комната, – терпеливо подтвердил он, складывая руки за спиной.

– И я буду здесь жить? – уточнила на всякий случай, чтобы потом никаких неожиданностей не случилось.

– До тех пор, пока император не сделает свой выбор, – кивнул мужчина.

– А когда он его сделает? – не понравилась мне эта неопределенность.

– Не могу знать, – вежливо отозвался лорд.