— Самозванец? — предположил Фрост.

— Недоучка, — поправила его Анха. Ксора всегда именно так отзывалась о придворном маге.

— Такого имени не было даже в приёмных списках, — не согласился с ней Мерлой. — Он никогда не обучался в бурсе…

— Следовательно, шамаит находится в руках либо дилетанта, выдающего себя за мага, — Фрост наконец-то понял причину своих тревог. Именно это обстоятельство на подсознательном уровне беспокоило его со вчерашнего вечера. Самородки, несущие в себе опасность при неправильном, неумелом обращении, находились в руках человека неприятного во всех отношениях. — Либо Хуакин всё-таки маг, но это не настоящее имя! В любом случае надо под каким угодно предлогом у него их изъять!

Он так красноречиво уставился на Анху, что девушка даже рассердилась.

— Наксатра никогда не опускается до воровства! — повторила она слова матери.

— Даже если…

— Даже если, — произнесла она печально, — таков закон.

— Это плохо, — Фрост задумался, мысленно перебирая варианты изъятия камней у старого мага. Один был криминальнее другого, но иного выхода он не видел.

— Маги опускаются, — невесело произнес Мерлой. Что-либо красть у кого бы то ни было являлось деянием противозаконным, но иногда жизненно необходимым. И это был именно такой случай. — Надо попробовать.

— Арн сказал, что Хуакин скоро опять приедет в Митру, — вспомнила Анха. — Я могу посмотреть, где лежат самородки, — парни оживились, — но только посмотреть! В руки я их не возьму.

— Этого будет достаточно! — обрадовался Фрост. — Ты сегодня пойдёшь к Арну? Тогда уточни, когда именно собирается Хуакин к нам? А мы с Мерлоем в это время съездим в Тагриду. Согласны?

— Да.

Парни уже собирались подниматься, но Анха жестом попросила их задержаться.

— Мерлой, не будет наглостью с моей стороны всё-таки узнать, почему твоя матушка стала крестьянкой? Но если для тебя эти воспоминания болезненны…

Парень протестующе замахал руками, не дав ей закончить фразу.

— Мне всегда радостно вспоминать родителей, — печальная улыбка многое сказала внимательному слушателю, — так меня учила мама. Нужно пробуждать в своей памяти только счастливые моменты, чтобы не ожесточить сердце. Вот я и вспоминаю… как мама пела песни в саду или разговаривала со всходами на полях. И животных наших она всегда гладила, шептала им что-то ласковое, угощала лакомствами. Уже в бурсе я понял, почему наш хутор процветал, пока были живы родители, и почему всё пошло прахом у дядьки. Мамин дар помогал и животным и растениям. У меня её сила…

— Как же так получилось, что у традиционного мага родилась такая внучка?

— Прадед проводил какие-то эксперименты по принципам получения силы. Причём опыты он ставил на собственных детях. Старший сын так и не смог отказаться от некроса. А вот младший, мой дед, научился. Но у них с Ульмиусом возникли разногласия. А когда при неудачном эксперименте погиб старший брат, дед уехал из Ламсаона и навсегда зарёкся использовать магию. Но дар проявился в матушке. От греха подальше дед отправил её к каким-то родственникам в село.

— Откуда ты это узнал? От матери?

— Нет, нашел дневники Ульмиуса. Он прожил долгую жизнь и, несмотря на ссору с сыном, до конца интересовался его жизнью. Знаете, что было написано на обложке дневника? 'Моему правнуку'. Он знал, что дар, который есть в нашем роду, приведет потомка в бурсу. Мне бы его силу!

— Тебе своей недостаточно? — удивилась Анха. — Ты же намного могущественнее любого мага, использующего некрос!

— Я имел в виду его опыт, — стушевался Мерлой.

— А ты куда-то торопишься?! — хохотнул Фрост. — Накопишь ещё!

— Разумеется, — совсем засмущался юный маг.

Анха шаловливо взъерошила Мерлою волосы и, попрощавшись, ушла с докладом к Арну, блеснув напоследок ярким лучиком по кромке воды. Парни поднялись с валунов и пошагали вверх по уже хорошо протоптанной тропе. Каждый тайно позавидовал девушке, которая была лишена этого удовольствия. Хотя после купания Анха поднялась по тропинке ногами, не прибегая к ставшему уже привычным способу перемещения.

— Мерлой, а ты не хочешь отобрать у дядьки свой хутор? — неожиданно спросил Фрост. Парень весь как-то сжался, словно ожидал удара, а во взгляде промелькнул испуг. Нужно было срочно исправлять ситуацию. — В смысле, ты же должен вступить в право наследования. Это земля твоего отца. Вот поживёшь у нас, камушков накопишь и в своих владениях дом себе хороший построишь!

— Камушков? — не понял парнишка.

— Да. Рубинов или изумрудов. Хочешь, я тебе старые штольни покажу, где давно уже разработки не ведутся. Но пацанята лазают, находят камни и помногу бывает. Себе на будущую учёбу складывают. Мы тоже раньше со Свейном и Арном искали.

— Вы?! С наследником?

— А что, наследник не человек? Это же интересно и увлекательно! Мы в очень старые рудники ходили. Там такие друзы видели! Жалко ломать было. Пусть растут.

— Фрост, так ты богат? — материальное благополучие простого на вид парня поразило юного мага.

— Да у нас в Гнёзде все богатые, — как само собой разумеющееся поведал местный житель.

— Тогда почему дворцы не строите?

— Зачем? Человеку для жизни дом, а не дворец нужен. Это пусть его светлость во дворце мается, — усмехнулся Фрост.

Только слукавил он, совсем чуть-чуть, но слукавил. Дом у него, разумеется, был. В Митре. Но ещё его роду принадлежал горный замок, века назад выстроенный на границе с Навакром. Зачем его возвели в глухом, труднодоступном краю, вдали от перевалов и горных троп, сейчас определить было невозможно. Но факт остаётся фактом, замок был, и даже был обитаем. Несколько семей живут там практически затворниками, добывают брагшун — горный бальзам, разводят пчёл и качают горный мёд, пасут туров и выращивают винную ягоду. Несколько раз в год к ним снаряжается обоз со всем необходимым, а обратно привозятся излишки трудовой деятельности, которые с огромным удовольствием раскупаются жителями долины на внутренних ярмарках. Иноземные купцы на такие торжища не допускаются, ибо самим мало. Но знать об этом Мерлою было не обязательно.

— Фрост, а правда, что можно за камушками?.. — парнишка стеснялся, боясь показаться излишне меркантильным. Но идея вернуть свой хутор вдруг показалась ему очень привлекательной. И не оттого, что он хотел отомстить дядьке, а в память о родителях. Чтобы сад цвёл и плодоносил, чтобы на лугах разнотравье духмяным запахом голову кружило, чтобы козлята возле дома по лужайке скакали…

— Вот ты странный! — возмутился Фрост. — Стал бы я тебя просто так дразнить! Можешь, конечно, другим способом заработать, чтоб самому в грязи не пачкаться. Ты же маг. А у мага всегда клиенты найдутся. Можешь гонорар брать деньгами, но камнями выгоднее. Это у нас тут они дешевые, а в Тагриде уже один к трём продать можно. В Ламсаоне и того больше. Мы в дорогу всегда камни берём.

— Спасибо за предложение, — смущённый, но очень воодушевлённый прекрасными перспективами, юный маг, который всего месяц назад даже мечтать не мог о собственном доме, мысленно представлял, как и что он сделает на родном хуторе.

Финансы, налоги, бюджет, приход, расход, сальдо… Как бы Арн ни любил заниматься различными подсчётами, но любое дело, в конце концов, надоедает. А он неосмотрительно решил лично проверить состояние казны. Нашёл несколько незначительных ошибок, убедился, что средства, которые многие годы тратились на строительство нового тоннеля в Скальных порогах, никак не фигурировали в отчётах для государственных служб Лигра. Получил укоризненный взгляд от матушки и окончательно убедился в том, что страшно скучает по друзьям. По Анхе, хотя она и навещает его каждый день и сообщает новости. По разговорам, по веселью, по славным пирушкам.

Арн вышел на террасу полюбоваться ночной Митрой, вдохнуть свежести. Но меланхоличное настроение не унеслось с прохладным ветром, не растворилось в сгущающейся темноте. Оно только крепче присосалось к нему, скребя где-то за рёбрами, требуя тяжёлых вздохов и провоцируя приступ жалости к себе, любимому.