И все равно мне нравилось: этот дом был просто домом, нежилой, но без темной ауры. Он не пропитался кровью от крыши до подвала. Впрочем, рано или поздно это с ним случится.

– Нравится? – спросил Эмиль.

– Ничего, – пожала я плечами.

Мы направились к шикарному крыльцу – ступени тоже были из красно-коричневого гранита, дорогого даже на вид. Эмиль открыл двери, и я вошла в просторный вестибюль. От дома пахло свежей стройкой – ах, этот запах новой жизни…

Мебели не было совсем: в пустом холле шаги раздавались, будто в подземном гроте. С перил лестницы на второй этаж еще не сняли защитную пленку. Очень тихо. Неужели мы одни в доме? Раньше у Эмиля было битком охраны.

– Хочешь чего-нибудь выпить?

– Можно, – согласилась я. – Лучше кофе.

Он отвел меня на кухню по длинному темному коридору, включил свет – здесь хотя бы мебель была. Встроенная техника и все остальное, скорее всего, еще с тех времен, когда дом пошел на продажу.

Я открыла ближайший шкаф, затем следующий – ни посуды, ни еды. Вообще пусто.

– Ты давно здесь живешь?

– Около месяца. Заказать тебе что-нибудь?

Я покачала головой, а потом спохватилась.

– Не стоит, – упаковку молотого кофе я уже нашла, турку увидела, а большего и не надо. На мгновение мысль о еде показалась привлекательной, но затем я вспомнила переломанное тело в кустах, и решила ограничиться кофе.

Но Эмиль уже набирал номер.

– Тогда рыбу, – мясо я бы есть не смогла.

Я наполнила турку водой и поставила на плиту. Не знаю, из чего мы будем это пить – чашек я тоже не обнаружила. Эмиль снял пиджак, и я на мгновение обернулась: телефон лежал на столе, пиджак он повесил на спинку стула и расстегнул манжеты рукавов, слегка их закатал. Я поняла, что ему хочется раздеться, отдохнуть, но нас ждали дела. Кобуру оставил, только поправил ремни, выправив из-под них смятую рубашку.

Ему идет черный. Делает лицо ярче, из-за светлых волос он вечно теряется в своих бежевых костюмах. Наверное, ему нравится бежевый цвет, а не только красный.

Как много я о нем не знаю. За пару дней толком не познакомишься, а потом мы не хотели узнавать друг друга. Я могу сказать, какой кофе он пьет, что любит в сексе, знаю его кошмары. Больше ничего.

Кофе чуть не убежал, но я успела переставить турку. Эмиль открыл соседний шкаф, по очереди поставил две чашки рядом, задевая меня черным рукавом. Я ждала, обернув ручку турки кухонным полотенцем. Он так близко, что я ощущала незнакомую отдушку его геля для душа.

Я перелила кофе, себе добавила сахар. Было приятно вместе пить кофе в тишине, ни о чем не думать – ни о деле, ни о прошлом. Эмиль выглядел вымотанным, он слабо улыбнулся, заметив, что я смотрю и хотел что-то сказать, но его перебил дверной звонок.

– Заказ привезли, – он поставил кофе на стол и пошел открывать.

Вернулся он с фирменным пакетом «Фантома».

– Извини, вилку предложить не могу, – по очереди он поставил на стол несколько коробок.

Я проверила одну: куски обжаренной на гриле рыбы и овощи. Во второй был густой суп с сильным грибным запахом. Сверху плавал зажаренный шампиньон. Мне придется есть это чайной ложкой?

Я не стала злиться на отсутствие посуды. Он недавно переехал, к тому же, Эмиль не из тех мужчин, которые будут готовить или убирать. У него два способа следить за домом: заставить меня или кому-то заплатить.

Я начала с супа, а Эмиль отошел к окну, глядя на свой необжитый двор.

– Выходи за меня. Ты уже соглашалась.

Я чуть не подавилась шампиньоном.

– Тебя не убьют, – пробормотала я. – Перестань.

Он стоял ко мне спиной – я не видела лица. Нашел мое слабое место и давит на него… Сколько можно. О чем ты думаешь, Эмиль? О нас? О своем туманном будущем? О своей смерти? О том, как тебя унизили?

Эмиль пытался похоронить нашу историю, но о ней знают. При одной мысли об этом становилось больно. Наверное, и ему тоже. Мне хотелось поговорить, как-то успокоиться – но я не решалась. Что не сказано вслух, того и нет. А если скажу – наша общая боль станет острее. Все, чего я добьюсь.

– Скоро привезут свидетеля? – спросила я, пытаясь настроиться на рабочий лад.

– Он давно здесь, в подвале. Доешь и пойдем.

Замечательно… Я жду, а он, оказывается, просто тянет время. Ну ладно, хотя бы удалось поесть.

Но Эмиль прав: я уже соглашалась, только передумала. Я могу жить в этом доме, если захочу, и каждый день просыпаться с ним в одной постели. Нам было хорошо вместе. И не когда-то давно, а три месяца назад, в гостинице.

Но это значит выбросить последний год на помойку, признать его правоту – сдастся. Сказать: я тебе все прощаю, продолжай в том же духе.

Он ради меня пошел на жертвы, единственный, кто сделал для меня хоть что-то. И в то же время, когда я вспоминала пощечину, которую он отвесил в первый скандал, хотелось его удавить.

Внутренние весы колебались, не в силах перевесить ни в одну из сторон.

Ни да, ни нет. Подвешенное состояние. Равновесие.

А разве равновесие – это не то, к чему все стремятся?

Вампир спокойно рассматривал меня, приподняв брови, отчего лицо казалось надменным.

Глебу было за пятьдесят, толстоват, но ухоженный. От него разило деньгами и безбедной жизнью, но как-то по-человечески. Обычный богатый дядька, уверенный в удаче и в окружающем мире, обязанном плясать под его дудку.

Его привезли из спортзала или вроде того: на нем была футболка-поло, тренировочные штаны и кеды. Может быть, из бассейна – волосы влажные, а душ он вряд ли успел принять.

Когда псы мэра тащат вас на срочную встречу, вы вообще ничего не успеете.

На убийцу не похож, но я не торопилась с выводами.

– Чем занимаетесь? – осведомилась я.

Прежде чем я вошла в подвальную комнату, выполнявшую роль допросной, Эмиль рассказал об этом парне все. Я сделала в телефоне пометки и сейчас одним глазом поглядывала на экран, сравнивая показания. Я и не думала, что он будет врать или недоговаривать. Я работаю на мэра, а с ним лучше быть откровенным.

Пока все совпадало. Ратников занимался строительством – жилые дома, офисные здания, как минимум три из его строек я знала. Видела рекламу.

– Вы были знакомы с Коломийцевым?

Тот скривился – не сильно, но недовольное лицо сказало всё. Тем не менее, голос остался доброжелательным.

– Не лично. Близко не сталкивались.

– Ага, – я насторожилась, Эмиль говорил, что они конкуренты и ненавидят друг друга. – Можете рассказать, что вы делали последние сутки?

Он закатил глаза к потолку и начал выдавать по пунктам. Я записывала: полдня в офисе, экспертиза, встреча с мэром – тут я хмыкнула, и Глеб пояснил, речь идет о реальном градоправителе.

Похоже, не врет – говорит уверенно. А встреча с мэром – это стопроцентное алиби. Я ощутила легкую досаду.

Он идеально бы подошел на роль убийцы – есть мотив, финансовый, раз уж они соперники в бизнесе, но вампиры стараются не смешивать ночную и обычную жизнь, которую ведут под видом людей. А этот Глеб походил на человека. К тому же, жертву прикрывал Эмиль – пойти против него, это пойти против Эмиля. Глеб это никак не потянет.

– Что скажете про Олега Касьянова, – спросила я. – С ним были знакомы?

На мгновение вампир задумался, но затем уверенно кивнул.

– Несколько проектов для меня делал. Хороший проектировщик, никаких нареканий. Жаль, что так вышло…

– Уже знаете, что он погиб?

– Слышал.

– Мне сказали, убийца позвонил вам. Есть идеи, почему?

– Убийца? – Глеб наклонился вперед и надменность смыло с лица, словно я окатила его водой. – Это был убийца? Я подумать не мог… Это не очевидец?

Я холодно смотрела на него. Слишком человечные вампиры часто реагируют, как люди – они отвыкают от вампирского мира, где кровищи и насилия всем по колено. А я, наоборот, так к этому привыкла, что бурная реакция раздражала. Да, убийца, черт возьми! Смотри не закричи от страха!