– Что он сказал? Попытайтесь вспомнить.

Со слов Эмиля я уже знала, что случилось это около десяти вечера, теперь меня интересовали точные формулировки.

– Я помню, – подтвердил Глеб. – Он сказал: передай всем своим, труп на берегу. Дальше описал место.

– Так и сказал, передай всем своим?

Он кивнул, и я резко встала. Мне он больше не нужен, дальше им пусть занимаются другие.

Передай всем своим… Обезличенное послание – всем, это вампирам? До этого я считала, что убийца сам вампир, но почему он себя им противопоставил? Либо приезжий, и в городе все для него чужаки, либо никакой он не вампир.

Я бы поняла, скажи он – передай мэру, или что-то в этом духе. Но передай всем своим – это очень странные слова.

Я нашла Эмиля в гостиной на первом этаже и предложила выйти на крыльцо. Мне хотелось подышать ночным воздухом, сейчас хоть немного прохладно. Прохладно – это по сравнению с дневным пеклом. И как вампиры выносят местную жару?

– С первой жертвой связан, со второй нет, – с ходу начала я, облокотившись на гранитную ограду крыльца. Я смотрела мимо Эмиля на темную лесополосу впереди, рядом с домом приятно пахло лесом. – Проверьте алиби.

– Я уже сказал.

Ладонь легла на перила рядом. Мы почти касались пальцами, и мне нестерпимо хотелось взять его за руку.

– На первый взгляд похоже, убийство по работе, но дело в чем-то другом, – я закусила губу, меня что-то грызло, и я не понимала, откуда взялась эта заноза. – Вот чую, что в другом.

– Ты меня не поняла? – негромко спросил Эмиль. – Найди след, не думай о мотивах. Выследи.

– Мне нужен мотив, – возразила я.

– Мне плевать, какой у него мотив! – зарычал Эмиль. – Скажи, где он, это все, что нужно!

Я вздохнула – он неисправим. То ли не понимает, что мотив ведет к убийце, то ли знает что-то.

– Вот что меня смущает, – я проглотила обиду на рычание, хочу конструктивный диалог, а не скандал. – Я поняла, что не так… Кажется, что убийство связано с бизнесом, потому что область деятельности у убитых одна. Но дело в том, что Касьянов иных контактов с вампирами кроме рабочих не имел.

– И что? – заинтересовался Эмиль.

Я выпрямилась, но еще смотрела вдаль.

– Должна быть причина, почему он избегал своих. Эмиль, это могло быть из-за того, что его приемная дочь человек?

– Легко.

– Если вампиры так не любят людей, чего он вообще с ней возился, – буркнула я. – Чужая дочь…

– Уверена, что чужая? – Эмиль насмешливо взглянул мне в глаза. – Может, полукровка, если мать прижила от него ребенка. Логично, что он забрал дочь после гибели семьи. Вампиры заботятся о потомстве.

– Она не знает, кто она. Он даже кровь ей не давал. А смысл скрывать, если это правда?

– Детям кровь не дают, – пояснил Эмиль. – Им надо научиться вживаться в общество, мы ведь живем среди людей.

– Интересно… Попробуй разузнать про ее настоящую семью, – предложила я.

– А что это даст?

– Не знаю… Да, ты прав, – вздохнула я. – На убийцу это не выведет, какая разница, полукровка она или нет. И почему вы такие снобы?

– Не я. Мне все равно, – Эмиль сунул руки в карманы, рассматривая пол, словно что-то потерял.

Чего он уставился себе под ноги? Свет фонаря падал на Эмиля сбоку, делая его чужим и незнакомым, стало видно слегка отросшую щетину на щеке. Я не понимала выражения лица, пока он не продолжил.

– Меня из-за тебя не принимали. Мало, что человеческая женщина… Еще бы узнали, что охотница.

– Не напоминай, – я отвела глаза.

– У меня было много проблем из-за тебя. Я был нерукопожатным. Были те, кто отказывались вести со мной дела.

Я подозревала что-то подобное, но прямо он сказал об этом впервые. Пока мы были женаты, Эмиль запрещал вообще упоминать, что я охотница. Некоторые, конечно, знали – но только верхушка.

– Это давно в прошлом, – пробормотала я.

– Я просто ответил на твой вопрос. Я ни в чем тебя не обвиняю.

Я тяжело вздохнула. С вампирами слишком сложно – столько условностей, презрения – из-за чего? Теперь-то никто не рискнет нами пренебрегать – Эмиля уже трудно втоптать в грязь. Но неуловимый флер беззвучных насмешек преследовал меня до сих пор.

Хотелось сменить тему: мы незаметно возвращались в общие воспоминания, а там не только издевательства окружающих. Там его агрессия и сейчас нам обоим станет неловко… Мне уже стало. Я горько сглотнула и закрыла глаза: какого черта я стою здесь, дышу этим вкусным воздухом и хочу взять его за руку, если…

Он взял меня за руку первым. Шагнул ко мне, без прелюдии, без перехода – я не успела открыть глаз, как он меня поцеловал, то ли пытаясь сгладить эту неловкость, то ли сам бежал от воспоминаний.

Между нами слишком много сожалений. Я перевела дух и отстранилась.

– Останься у меня.

– Не могу, – я искала предлог отказаться, и, наверное, больше для себя, чем для него. – Мне пора домой.

– Яна, сколько можно? Что меняет одна неделя? Оставайся.

Я бы осталась, Эмиль. Вот только… Я еще не уверена. И мне еще страшно. Я еще не знаю.

– Мы договорились, – напомнила я. – Сейчас я уезжаю домой, прости.

Он вздохнул, и лицо зачерствело. Пальцы на моей ладони стали жестче.

– Ты взрослая женщина, Яна. Думаешь, я буду ждать тебя всю жизнь?

– Не хочешь, не жди, – огрызнулась я и убрала руку с перил. – Я не заставляю.

У Эмиля все просто. Он хочет, чтобы за три месяца я переварила три непростых года. Улыбалась ему, делала, что он хочет, и не напоминала о прошлом. Но так не бывает, оно внутри – и это навсегда.

Я сбежала с крыльца, на ходу нащупывая в кармане ключи от «мерседеса». Обернулась: Эмиль остался на месте, провожая меня взглядом.

Я старалась не показать вида, но сердце екнуло от его слов. А если он и вправду меня не дождется? Со мной слишком сложно, мои сомнения способны проесть дыру, как кислота, во мне самой.

А мужчины не любят проблемных женщин.

Глава 16

«Ты думаешь, я буду ждать тебя всю жизнь?»

От этих слов ныло сердце. Я возвращалась в город по пустой дороге, свет фар уверенно бил вперед, но лобовое стекло расплывалось из-за стоящих в глазах слез.

«Ты думаешь, я буду ждать тебя всю жизнь?»

Нет, не думаю. Да, хочу этого. Столкновение с реальностью так быстро сбивает самоуверенность.

Он не будет ждать, он устанет, охладеет, отдалится и забудет меня. Между нами все умрет снова, и мы будем сдержанно улыбаться друг другу во время редких встреч – как прошлой зимой. Иногда будем думать друг о друге, а потом погрузимся в повседневные дела.

Но я хотела, чтобы он ждал – сколько потребуется. В этой иллюзии легче, чем жить на грешной земле и знать, чем все закончится. Я хочу к тебе, Эмиль. В безоблачную реальность, которой не существует. Обида во мне мешалась со злостью.

Пытаясь отвлечься, я опустила стекла. Люблю ночной запах пригорода – поля, травы и летней пыли. В воздухе чувствовалась гроза, у темного горизонта рокотал гром, навевая тревогу. Может, станет прохладнее?..

На проспекте, несмотря на поздний час, я неожиданно попала в пробку – где-то впереди авария. Но мучиться от выхлопных газов пришлось недолго: скоро я добралась до перекрестка и свернула во двор. Мысли у меня были мрачные.

Я бросила машину возле подъезда и пошла к двери. Слева раздался шорох, и я остановилась. Терпеть не могу шорохи в темноте – фонари не горели, да и большинство окон в доме тоже.

Когда стоишь, можно больше услышать. Я опустила руку в сумку и уверенно обхватила рукоятку пистолета, но не вытащила. Не хочу пугать случайного прохожего, если это он.

От стены отделилась тень – я узнала Андрея до того, как он заговорил.

– Спокойно, это я, дорогая, – он показал раскрытые ладони. – Мы договорились встретиться, помнишь?

Сейчас я больше всего хотела домой, но вместо того, чтобы послать Андрея к черту, расслабила руку и даже улыбнулась. Он умеет снять напряжение – то ли ироничным тоном, то ли своей улыбкой. В его исполнении даже «дорогая» звучит не как издевка.