Я не мог промахнуться, но еще одна пуля, угодившая в шкаф, была единственным результатом второго выстрела.
Моя плоть снова покрылась мурашками, а горло сдавило удушливой тяжестью. Либо мое зрение ухудшалось, либо существо постепенно становилось менее отчетливым. Как раз в тот момент, когда я готовился к третьему выстрелу, оно выпрямилось и, держа руки-лапы слегка согнутыми, сделало шаг вперед, словно собираясь наброситься на меня.
Была ли это ошибка моих глаз, или нет? Я не могу этого сказать; но ужасные, звериные черты существа постепенно сливались в серую, невыразительную фигуру, которую прежде описывала мне Бетти.
Превозмогая сильнейшее физическое отвращение при мысли о том, что существо коснется меня, я прижал револьвер прямо к его груди - и выстрелил. Отпрыгнув назад, чтобы избежать его "рук", готовых сжать меня, я подвернул лодыжку и упал; что-то ударило меня в висок острым жалом.
<p>
* * *</p>
Следующее, что я услышал, был радостный голос Бетти:
- Он приходит в себя, доктор, я уверена.
Мои веки, казалось, были налиты свинцом, но я с усилием открыл их и увидел человека, которого никогда прежде не видел, стоящего надо мной с ножницами в одной руке и рулоном пластыря в другой.
Рядом с ним стояла Бетти, Морис поддерживал мою голову. Я лежал на кровати в маленькой комнате, в которой раньше не бывал, но, судя по хлыстам и сапогам, это была гардеробная О'Коннолла.
- Ты упал и разбил себе голову о железный столбик кровати, старина, - сказал Морис. - Мы вызвали доктора Чартерли, чтобы он тебя подлатал.
- Все не так уж плохо, О'Коннолл, - заметил доктор, улыбаясь. - Полагаю, у капитана Гордона случались травмы похуже. Ну вот - я постарался наклеить пластырь как можно аккуратнее; вам придется надвинуть шляпу на глаза, чтобы скрыть его, или ваши друзья начнут над вами подшучивать. Вам хочется встать? На вашем месте, я бы не стал этого делать; сейчас не больше семи, так что лежите до завтрака и постарайтесь уснуть. Вот, выпейте это.
- Бетти, - позвал я слабым голосом, чувствуя безумное желание закричать, - Бетти, ты в порядке?
- Разумеется, мадам О'Коннолл в полном порядке. А почему бы и нет? - перебил меня доктор. - Она портит себе цвет лица, когда вот так встает с постели. А теперь, О'Коннолл, я буду вам очень признателен, если вы и ваша добрая леди оставите меня наедине с моим пациентом. С вашего позволения, я отдохну пару часов в этом прекрасном кресле, а потом позволю себе позавтракать с вами, потому что в десять я должен снова осмотреть своего пациента, так что мне не стоит возвращаться домой.
Кузина пожала мне руку, и они с мужем оставили меня наедине с доктором.
Я уже начал говорить, когда он остановил меня.
- Послушайте, капитан Гордон, - сказал он, - я полагаю, вы хотите поскорее поправиться? В таком случае, не утруждайте ваш бедный разбитый мозг мыслями. Вы упали и испугались - больше никто не испугался и не пострадал, да и сами вы не так уж плохи; если вы сейчас заснете, то будете здоровы, когда проснетесь.
- Доктор! - воскликнул я с жаром. - Сегодня вечером я должен ехать в Дублин. Мадам О'Коннолл...
- Мадам О'Коннолл и мистер О'Коннолл поедут с вами - по предписанию врача, - сказал доктор, комично скривив лицо. - Так что если не хотите оказаться, в качестве альтернативы, в городской больничной палате, ложитесь спать и будьте готовы к путешествию.
Он сел в кресло, укутал ноги пледом и не удостоил меня больше ни единым словом. Мысли мои путались, но прежде чем я успел привести их в порядок, лекарство, которое он дал мне, подействовало, и я заснул.
Когда я проснулся, О'Коннелл сидел в комнате, а на столике рядом с моей кроватью стоял поднос с завтраком.
Теперь моя голова была совершенно ясной. Я был свободен от боли и мучений и очень голоден.
- Доктор сказал, что вы можете встать, как только что-нибудь съедите. Но спешить некуда, Гордон, наш поезд отправляется только в три часа. Чувствуете ли вы себя в надлежащей форме?
- Мне очень жаль, О'Коннолл, - начал я. Он остановил меня.
- Я знаю, что вы хотите сказать мне, старина; и знаю, что в случившемся нет вашей вины. Но послушайте-ка, - насчет прошлой ночи. Я не хочу пугать Бетти, потому что она станет пугать людей еще больше; вас, без сомнения, она также пугала. Во всем виновата, конечно, она.
- Что случилось, когда я упал? Полагаю, вы услышали мои выстрелы и прибежали?
- Вы ведь стреляли трижды, не так ли? Я не слышал первого выстрела. Бетти услышала, и сразу же разбудила меня. Я находился в другом конце галереи, когда вы выстрелили в последний раз.
- Значит, вы видели...
- Мой дорогой друг, я ничего не видел; я взял себе за правило никогда ничего не видеть в этом доме. Я просто не могу себе этого позволить! Мой отец, дед и их отцы до них прожили здесь свою жизнь - чертовски долгую, судя по дедушкиной. Они вели себя в отношении призраков точно так же, как я сейчас. Я думаю, что если вы оставите их в покое, они оставят вас; поэтому я не видел, не вижу и никогда не увижу ни одного из них. Но с моей женой все по-другому. Так что, Гордон, я хочу, чтобы вы помогли мне - соврите ей, скажите просто, что выпили лишнего.
- Кеннету не нужно будет этого делать, - мягко произнесла Бетти. Она услышала последние слова мужа, когда вошла в комнату. - Я знаю, о чем вы говорите, и знаю, что Кеннет не спал, и, конечно же, я знаю, что он не был пьян. Но я не хочу больше ничего знать или слышать об этом предмете. Мы останемся в Дублине до конца ноября, а потом... потом вернемся домой. Мне очень жаль, Кеннет, что ты оказался одним из тех немногих, кто видит. Многие, очень многие люди приезжают сюда, ничего не видят и смеются над самой мыслью, что здесь есть, на что посмотреть. Тебе повезло меньше. А теперь я пошла собираться. Не ходи больше в то крыло; одежду, которая тебе понадобится, принесут сюда, остальное упакуют. А теперь будь благоразумным человеком и не пытайся вспоминать о вчерашнем вечере (как будто была хоть малейшая возможность, что я его забуду!), и съешь свой завтрак, прежде чем мы отправимся в путь.
