- Ноябрь - сезон, когда ваше общество духов наиболее активно? - легкомысленно спросил я, пытаясь ободрить бледную, очень серьезную Бетти.

   - Да, почти все истории случились в этом месяце, хотя странности происходят в течение всего года. Именно в ноябре, как говорят, видели мертвых марширующих солдат.

   - Да у вас здесь, похоже, целый склад привидений.

   - Их очень много, и я не помню всех, но постараюсь вспомнить хотя бы тех, кого видели за последние шесть лет. Во-первых, конечно, есть баньши. Она появляется на террасе и предвещает смерть в семье. Есть еще призрак графа Десмонда, завывающий в дымоходе, где он прятался и умер от удушья. Монах в сутане с капюшоном входит в одно окно и выходит в другое, в доме священника; это крыло за синей комнатой, в которой теперь расположена моя спальня. Насколько мне известно, его видели три человека, - не слуги, потому что их истории многочисленны и не стоят выеденного яйца. Затем, является маленький старичок в коротком зеленом сюртуке, бриджах до колен, чулках и ярких пряжках на башмаках, держащий в руке кожаную сумку. Его видела едва ли не дюжина свидетелей. Иногда он один, иногда его сопровождает маленькая старушка, под стать ему, с худыми руками, в длинных черных перчатках, в старомодном платье и высоком головном уборе, - так ее описывают. Их видела моя мать; или третья фигура - старик, одетый как священник, с хитрым выражением лица. Она видела всех троих вместе несколько раз.

   - Эти призраки наносят вам какой-нибудь вред, разговаривают с вами, или что-нибудь в таком роде?

   - Зеленый старик пытается заговорить с людьми, но еще никто не набрался храбрости взять у него интервью. В доме священника, кроме того, появляется дородный человек в грубой одежде, похожий на крестьянина; он поднимает тяжелую бочку наверх по задней лестнице флигеля, рядом со спальнями прислуги, а затем позволяет ей скатиться вниз со страшным шумом.

   Я от души посмеялся над этим призраком, а Бетти, тем временем, продолжала.

   - Затем, появляется еще женщина в обносках, с красным платком на лице; она дважды вскрикивает и исчезает. На той же лестнице, что и мужчина с бочкой. Их видели бесчисленные слуги, и...

   - Моя дорогая Бетти, ты хочешь сказать, что веришь этим бабушкиным сказкам?

   - Не знаю, - честно призналась она. - Я ничего против этого не имею. Я рассказываю тебе все это потому, что пытаюсь сообщить полный список всех, кто, как говорят, появлялся в Кастле, с тех пор как я вышла замуж и живу здесь.

   - Продолжай, моя дорогая.

   - Еще, - продолжала Бетти, - появляется высокая темноволосая женщина в шелковом историческом платье алого цвета, которое шуршит. Она бродит по голубой комнате, всегда использовавшейся как детская, и рыдает в ногах детских кроватей. Ее видели наша последняя няня и две-три служанки. Говорят, эту несчастную похитил один из О'Конноллов, и вскоре после того, как ее привезли в замок, у нее родился ребенок, которого О'Коннолл пригрозил убить, если она не выйдет за него замуж, а когда она дала согласие, он заколол ребенка у нее на глазах, сказав, что не может заботиться о ней и ребенке одновременно. На следующий день ее нашли мертвой, - она покончила с собой тем самым ножом, каким был убит ее ребенок.

   - Какими милыми, благородными манерами отличались О'Коннеллы!

   - Это были просто разбойники, грабившие и убивавшие без малейших угрызений совести, - сказала Бетти. - На галерее разыгрывается сцена, которую однажды видела я сама, а кроме меня еще несколько человек в прошедшие времена. Когда-то два О'Коннолла влюбились в одну и ту же девушку. Они пытались похитить ее, и, наконец, одному из них это удалось. Другой брат, вернувшись в замок в ярости от постигшего его разочарования, обнаружил девушку в его стенах. Между братьями вспыхнула жестокая ссора; девушка выбежала из комнаты, в которой они находились, все трое, и с криком побежала по галерее. - Пусть она достанется тому, кто ее поймает! - крикнул один из братьев, когда они оба бросились вдогонку. Похититель поймал ее первым и с торжествуюшим возгласом поднял на руки.

   - Можешь оставить ее себе! - воскликнул его брат, но, говоря это, выхватил меч и пронзил ее.

   Эта сцена до сих пор повторяется в галерее.

   Бетти с большим воодушевлением поведала мне эту милую легенду.

   - Ах, - воскликнул я, - скажи, что это происходит в голубом свете. Эта история - ничто, без голубого света.

   - Не знаю, есть ли там голубой свет, - ответила она. - Но замок на какое-то время освещается, когда возникает эта сцена. Я сама это видела - один раз.

   - Каким образом это случилось? Когда?

   - Мы возвращались с охоты, две девушки, остановившиеся здесь, и я. Мы сильно припозднились, было так темно, что мне пришлось вести лошадь в поводу. Когда мы оказались в пределах видимости замка, я увидела желтый свет, пробивающийся сквозь щели ставен во флигеле и из холла. Конечно, вся остальная часть была погружена во тьму. Совершенно неожиданно из всех окон замка, а также часовни, хлынул ослепительный поток белого света. Я едва успела воскликнуть: "Вы только посмотрите!", как он погас так же внезапно, как вспыхнул.

   - Кто-то осматривал замок с фонарем или чем-то еще, - рискнул предположить я.

   - Никто не осмелится подняться по винтовой лестнице в часовню в такой час, уверяю тебя! Кроме того, мне неизвестно, что могло бы стать причиной такого яркого света, кроме электричества.

   - Возможно, вспышка молнии.

   - Я и не ожидала, что кто-то мне поверит. Я видела, и это все, что я могу сказать.

   - Ты пыталась найти этому объяснение?

   - Конечно, - сердито ответила моя кузина. - Думаешь, мне нравится, если такие вещи происходят в месте, где я намереваюсь жить до конца моей земной жизни, а мои дети - после меня? Извини, Кеннет, я вовсе не собиралась на тебя набрасываться, - с сожалением произнесла она. - Но когда люди говорят так, будто думают, что человек из кожи вон лезет, лишь бы придумать вещи, которые только мешают жить, меня это раздражает. Я никогда не рассказываю эти истории, потому что люди в них попросту не верят, а если и верят, то приписывают в лучшем случае разыгравшейся фантазии, а в худшем - слабоумию.