***

  Монетка звякнула о булыжник, подскочила, звякнула снова и, описав короткую дугу, улеглась хищной птицей кверху.

  - Орел. - просипел Вепрь и сплюнул. Длинно, густо, как только он умел.

  Некоторые смельчаки называли его Кабаном, а самые отчаянные - Свином, но за глаза и с почтительного расстояния.

  У него первого из всех выросла колючая черная щеточка на верхней губе. Он первый, еще полгода назад, постучался в дверь Колченогой и пробыл в ее маленькой, душной комнатенке целый день. Целый день! На такое даже самые заядлые ходоки с Западной улицы не всегда решались. Из той комнатенки мужчины выходили пошатываясь, бледные и опустошенные, как будто из них высосали половину крови. А Вепрь - ничего. Вышел как ни в чем не бывало, посмеиваясь и поплевывая. "На этой неделе можете даже не пробовать, - бросил он двум заезжим купчишкам, напрасно дожидавшимся своей очереди. - Ей отлежаться бы денек-другой." И ушел, сорвав с одного из них шапку.

  - Орел. - повторил Вепрь и придвинулся к Хилому вплотную. - А говорил, нет больше. Вот что. Поднимешь, подашь мне. С поклоном. Потом снимешь штаны. Я сам проверю, что у тебя там в карманах. А потом...Потом... Зачем штаны дважды снимать?

  Вепрева свора заржала как по команде. В их глазах Хилый видел радостное предвкушение чухой боли и унижения, веселую, азартную злость молодых щенков, а больше в этих глазах ничего и не было. Впрочем, будь он на их месте, сам никого бы не пожалел.

  - Ну? - лицо Вепря заслонило и мшистую стену напротив, и клочок серого неба над ней. Во всей Вселенной не осталось ничего, кроме этих глаз с красноватыми белками, мясистого носа, пухлых, неестественно- красных губ и черных, жестких волосков на верхней. "Требуху жрал, сволочь."- пронеслось у Хилого в голове. У него было отличное обоняние, почти как у собаки - так отец говорил. - Птичью, похоже."

  В узкую щель между их лицами протиснулся кулак Вепря. "Сейчас ударит. Сейчас. Кровищи будет... И нос свернет, на всю жизнь уродом останусь."

  Хилый вжался в стену - так, что заныли лопатки, вытащил из кармана нож, приставил к боку Вепря и легонько нажал.

  - Я тебя убью. - тихо сказал Хилый, глядя Вепрю прямо в глаза. - Убью. -И нажал сильнее.

  Глаза Вепря расширились, Хилый увидел в них то, что очень хотел увидеть, но не слишком на это надеялся. Страх.

  - Это моего отца нож. - еще тише проговорил он. -Знаешь, что за нож? Он им рыбу потрошит. Всякую. И эту, желтую, тоже. Потом долго моет. А вчера напился и не помыл. Я взял и тоже не мыл. Понял, да? Я тебя даже резать не буду. Просто чуть сильнее ткну, яд в кровь попадет. К вечеру сам сдохнешь.

  Вепрь побледнел.

  - Скажи своим псам, чтобы ушли. Быстро.

  Вепрь обернулся. "Брысь отсюда, - коротко приказал он. - Ждите за канавой. Разберусь и приду."

  Подданные потоптались на месте, переглянулись и ушли.

  Хилый еще немного нажал на нож.

  - Не надо! - полувскрикнул, полувсхлипнул Вепрь. - Слышь, не надо. Я же так, шутил просто. Про штаны и вообще.

  - Деньги отдай. - сказал Хилый, не убирая нож. - Все. Брось на землю.

  Монетки зазвенели одна за другой, выпадая на брусчатку из Вепревой лапищи.

  - Теперь беги. Молока выпей. Много. Чем скорее, тем лучше, а не то сдохнешь.

  Сначала Вепрь бежал медленно, как будто нехотя, а потом все быстрее и быстрее. Стук его башмаков был слышен и после того, как он скрылся за поворотом. Хилый повел носом. Точно, пахло дерьмом.

  Хилый медленно опустился на четвереньки. Монетки собрать, припрятать бы надо. И с собой не носить, в следующий раз может и не повезти. Да и нож надо бы потихоньку на место положить, пока отец не проснулся.

  Тут его вырвало, прямо на один из тускло поблескивающих кругляшков, на хищного орла о трех головах. И на штаны тоже Вот зараза. Нож тоже загадил. Хороший нож. Острый. Хилый почему-то вспомнил, как совсем недавно вырезал этим самым ножом парусник. Отличный парусник, почти такой, какой он видел на рейде. Легкий, как будто не плавать, а летать должен. Все думал, показать отцу или нет. Показал. "Чем резал?" - спросил тот сквозь пьяную икоту. Хилый не ответил, но отец и так догадался. Парусник вылетел из распахнутой двери, шлепнулся в сточную канаву и поплыл, стараясь уйти от порции помоев, которые только что выплеснула соседка. Может, и ушел, Хилый не успел увидеть. "Нож не трогать, понял? - пинок отца отбросил Хилого в угол, на отцову лежанку. Да понял, понял, что тут не понять.

  Хилый помотал головой, прокашлялся, отплевался и вдруг заплакал. В сером небе кружили темно-серые птицы, за спиной нависала над Западной улицей Западная стена, самая высокая стена Крепости, было слышно, как в двух кварталах отсюда громко переругиваются торговки, а Хилый все плакал, плакал и не мог остановиться.

  - Эй, сопли подбери. Не бойся, не трону.

  Хилый обернулся. Незаметно подошедший Цепень, один из десятников Вепря, стоял, чуть склонив голову набок, и улыбался.

  - Слышь, а ты молодец. Вепрь-то обос..лся. Сиганул мимо нас, даже не посмотрел, а от самого дерьмом несет. Я вот чего хотел сказать, Хилый. Ты это, на меня рассчитывай, если что. Вепрь всех достал уже, все подмял, никому от него житья нет, даже нам. Да какой он Вепрь! Свин он, свин и есть. Ты, как стемнеет, на рынок приходи. К рыбному ряду. Потолкуем. Еще кое-кто подойдет. Лады?