После этого я передал ей трубку, глянув на её испуганное лицо, усадил Бориса в кресло не далеко от стойки и стал нервно прохаживаться около входных дверей.
Минут через пять приехала скорая, подняв всю округу своей сиреной, а следом прилетели сразу две машины с милицией, из которых высыпали четверо омоновцев с автоматами, которых я сразу остановил на крыльце перед входом, показав им своё удостоверение.
– Ничего страшного ребята! – сказал я им. – Это старое ранение, просто отрылась рана, так что не волнуйтесь.
– Так что, можно назад? – спросил их старший.
– Да, да! Свободны! – произнёс я и вошёл в холл, где врачи скорой уже суетились возле Бориса.
– Молодой человек! – обратилась ко мне врач скорой, уже не молодая, дородная женщина. – Вы как хотите, но я везу его в больницу! Ему надо обработать рану, а то может начаться заражение! Вы что, с ума посходили? С таким ранением и разгуливает! Вы хоть видели, что у него температура?
Я действительно только сейчас заметил, что Боря весь горит.
– Вот паразит! – подумал я. – А он ещё дурачится! Целый день шутки разбрасывал, шутник! Ну, я ему дам!
– Да, конечно! – произнёс я, отвечая врачу. – Мы как-то и забыли, что он был ранен!
В это время, из ресторана, вывалились Гоша с Максом. Они заметили движение возле гостиницы и заподозрили что-то неладное, решили проверить. Гоша взял Бориса, как мальчика, на руки и понёс к машине, а Борис продолжал шутить, крикнув мне, что утром прибежит.
– Ничего себе силища! – воскликнула врач скорой. – Больше сотни килограммов поднял как детёнка и понёс! У вас что, все такие?
– Всё нормально, уважаемая! – ответил я на её реплику. – У нас разные есть! Вы там за другом нашим присмотрите, пожалуйста, а я попозже позвоню вам!
Проводив Бориса, я вернулся с ребятами в холл гостиницы, где меня, волнуясь за нас, поджидала Алина. Гоша с Максом плюнули на ресторан, и пошли к себе в номер. Время уже подходило к полночи, вот они и решили воспользоваться ночью для сна, чем бодрствование в ресторане, а я решил немного побыть с Алиной.
Минут через двадцать, после ухода парней, я позвонил в скорую и узнал, что Борису сделали промывку раны и наложили повязку.
– Положили в хирургию, в общем, он у вас молодец, как лёг, так сразу и уснул! – сказала врач скорой.
– Ну ладно, Алина! – сказал я девушке. – Не буду мозолить тебе глаза ну а завтра, как сдашь дежурство, мы с тобой покатаемся по городу, хорошо? Жаль, конечно, что ты дежуришь, а может и к лучшему! – добавил я и, взяв её маленькую ручку, поднёс к своим губам и поцеловал.
Её тонкие пальчики, с аккуратным маникюром, слегка дрожали от волнения, а сама она смотрела на меня чуть не плача.
Потом осторожно высвободила свою ручку из моей руки и произнесла. – Спокойной ночи, Алексей! Я утром к вам загляну!
Придя в свой номер на третьем этаже, я принял душ и, выключив свет, подошёл к окну, чтобы покурить.
Открыв одну створку, я ощутил осеннюю свежесть ночного города. Снова моему взору открылась та же картина сплошного мрака. Только в центре, и то не везде, горели фонари, а так всё было погружено в темноту, но зато было тихо. Движения уже почти не было, только, иногда, пролетали одинокие авто с молодёжью и всё.
Отправив Бориса в больницу, мне стало как-то грустно, мне явно не хватало его присутствия. Докурив сигарету, я прикрыл окно и, подойдя к кровати, услышал стук в дверь. Открыв её, я увидел Алину, чуть смущённую, но улыбающуюся.
– Что случилось, Алина? – спросил я у неё, не ожидая её увидеть именно сейчас, хотя, в душе, очень обрадовался такому явлению.
– Да вот попросила подружку посидеть до утра за меня, она и согласилась! – ответила она тихо, посматривая на меня снизу вверх и виновато улыбаясь. – А ты что, не рад?
– Ну что ты! Не говори глупости! – сказал я и, обняв её за плечи, провёл в свой номер.
Она прильнула к моей голой груди, пахнущей свежим мылом и тёплой водой, и стала гладить мою кожу своими нежными и ласковыми пальчиками.
Потом она подняла глаза и, посмотрев на меня в упор, с каким-то порывом, спросила. – Алексей! У тебя есть женщина? Если есть, то я уйду, но я хотела попросить тебя об одном одолжении!
– Да нет у меня никого! – ответил я удивлённо и, взяв её головку в свои руки, притянул к себе и поцеловал в губы.
– Подожди! – произнесла она. – Дай договорить!
Потом она подошла к моей кровати и, сняв туфли, уселась на постель, поджав под себя ноги. Улыбнувшись, она показала мне на место возле себя.
Когда я присел рядом с ней, она обняла меня и, положив головку мне на колени, произнесла. – Алексей! Я знаю, что у тебя опасная служба, что ты постоянно в движении и всякое такое, но я очень тебя люблю, у меня нет, сил скрывать это!
Я хотел ей что-то сказать, но она меня перебила. – Прошу тебя, дай мне сказать, а потом хоть гони!
Чуть помолчав, она продолжила. – Мне уже скоро двадцать восемь лет и я хочу родить ребёнка! Так уж случилось, но у меня, до тебя, никого не было, ни одного парня, хотя многие пытались за мной ухаживать, но я только игралась с ними, вот и доигралась! Я хочу родить от тебя! Сына, дочь, без разницы, но от тебя! Ты такой сильный, красивый и мужественный! Я не буду тебе надоедать и преследовать тебя, я просто хочу стать матерью!
Она замолчала и сжала мои ноги, боясь поднять на меня глаза. А я был ошарашен таким признанием до такой степени, что просто не находил слов, которыми можно было бы что-то внятное выразить.
– С ума сойти! – думал я, лихорадочно соображая, что же ей ответить. – Ну что мне ей сказать? Сказать, что я всё время в бою и что не хочу рисковать её жизнью? Да разве любящая женщина будет слушать о каких-то там угрозах! Бред какой-то!
От волнения я почувствовал, что стал потеть, а Алина, по-прежнему, сжавшись красным комочком в своём красном костюме, молчала. Её-то я как раз-то и понимал, а что делать мне? И это выбивало меня из равновесия.
Наконец я не выдержал и, подняв её, вернее перевернув на спину, стал целовать её губы, щёки, глаза и шею, постепенно снимая с неё пиджак и, расстёгивая белую блузку. Она не сопротивлялась, а просто смотрела на меня своими зелёными глазами и улыбалась. Она молчала!
– Девочка моя! – произнёс я взволновано. – Я знаю, что потом буду очень жалеть об этом, но об этом я не желаю думать!
Эту ночь, проведённую с Алиной, я запомнил на всю свою жизнь. Алина действительно оказалась девственницей и даже вскрикнула, когда мы занялись с ней сексом, отчего прослезилась, но ещё сильнее сжимая меня своими цепкими руками. Она продолжала улыбаться. Я бы не назвал это сексом, это была настоящая любовь с огромной страстью, которая накапливалась в наших сердцах на протяжении многих лет, не находя выхода. И вот всё разом выплеснулось и у меня, и у неё!