Мы обговорили время и место встречи на завтрашний день, и мой друг продолжил путь в свою сторону, а мы с семьей двинулись гулять дальше.
– Ты знаешь, я думала, что он хуже выглядит сейчас, а вроде бы свежий такой.
– Согласен. И заметила, он не стал навязываться? Всего-то предложил сходить на могилу, а, если бы нас не встретил, просто один, наверно, сходил бы, – ответил я.
– Ну да. Лука, ты не обижайся, но я просто не могу не спросить: завтра все нормально будет?
Я притянул ее к себе и нежно поцеловал в лоб.
– Все будет хорошо, Малыш! Обещаю!
На следующий день мы встретились с Романом. За время, потраченное на дорогу до кладбища, мы обсудили все, что можно и нельзя. Нам было действительно очень интересно друг с другом. Друг был осведомлен о происходящих событиях не хуже меня, и мы практически договорились о плане выхода страны из кризиса, когда достигли пункта нашего назначения. На могиле нашего товарища, Рома предложил мне помянуть усопшего. Я немедленно отказался, но он уже достал из рюкзака бутылку конька (как я отметил про себя, уже початую) и полуторалитровую бутылку пива. Никаких стаканчиков с собой у Романа не было, но его не сильно смущал этот факт, так как он уже крепко припал губами к горлышку. Мы немного постояли, помолчали, затем мой друг вновь приложился к бутылке. Та пустела на глазах. После первых нескольких «тостов» Роман, с надеждой, протягивал тару мне, предлагая составить компанию, но потом, получив очередной вежливый отказ, бросил это занятие. К тому же, напитка в бутылке оставалось все меньше, а речь его становилась все менее внятной.
Когда мы шли назад, друг, прихлебывая пиво, пытался объяснить – насколько я не прав, что, хотя бы изредка не выпиваю с ним. Он говорил о том, что я просто обязан расслабляться (а других способов релаксации он просто не признавал), иначе просто сойду с ума и сопьюсь. В конечном итоге, все его измышления сошлись к довольно банальному – «не пьешь, значит не русский». Слава Богу, мы уже вышли с кладбища и подошли к перекрестку, на котором наши пути должны были разойтись в разные стороны. Друг предложил посидеть еще чуть-чуть, но я, предвкушая дальнейшие уговоры к продолжению банкета, вместе с тем, понимая, что конструктивной беседы не получится, объяснил, что спешу к семье и, пожав ему руку, отправился домой. Я действительно спешил к ним: к Танечке, к Валечке, даже к маме. Я уже соскучился! Радости моей не было предела, когда я переступил порог бабушкиной квартиры и увидел всех своих домочадцев улыбающимися и веселыми…
Близился вечер того же дня. Мы с Таней смотрели телевизор. Мама возилась с внучкой на полу, когда у меня зазвонил мобильный телефон. Я прочитал высветившееся на экране имя «Роман» и выругался. «Сейчас снова начнет упрашивать выпить с ним, а потом орать, что я не достоин его дружбы». Тем не менее, не поднять трубку я не мог. Мало ли что может у человека случиться, а человек этот не был мне посторонним.
– Алло, – произнес я, как можно более приветливым голосом.
– Привет, Дружище, еще раз, – услышал я в ответ. По голосу Романа было понятно, что он сильно пьян, но очень старается скрыть это, – Чем занят?
Я никогда не знал, как отвечать на подобные вопросы. Они были вполне уместными в школе, в институте, да и позже, пока я не обзавелся женой и потомством. Теперь же, для меня ответ на этот вопрос был вполне очевиден, так как все свои вечера я проводил однотипно: с семьей и дома. Для меня казалось странным то, что остальные этого не понимают. Тем не менее, я, как ни в чем не бывало, ответил:
– Дома, Ром, с семьей. Скоро собираюсь укладывать дочь, и сами тоже будем ложиться спать.
– Не хочешь прогуляться? – как будто не слыша моих слов, спросил Роман.
Таня вопросительно смотрела на меня. Мама тоже притихла.
– Не, Ром, спасибо за предложение, но у меня дочка. Я буду купать ее, потом спать укладывать. Ну, куда я пойду?
Он молчал в трубку. Я не знал, что еще сказать, но как только собрался попрощаться, Роман вдруг заговорил:
– Семья, значит, да? – он икнул.
Я смутился. Вообще не люблю, когда трезвому приходится разговаривать с пьяными. Не умею я парировать дерзость в голосе и категорически отказывать, поэтому прокашлявшись, я, как бы извиняясь, ответил:
– Ну да. Сам понимаешь. Ведь у тебя же тоже семья…
И тут его словно прорвало:
– Да, Лука, семья! Чтоб ее семью эту! Она меня выгнала, а я и выпил-то чуть-чуть совсем. Ведь ты же сам видел?
По его голосу стало понятно, что он плачет. Он действительно плакал. Не плакал даже, а рыдал в трубку. Между тем, Роман продолжал:
– А я ведь всю душу в нее вложил, понимаешь? Всю душу! Я ее воспитал, понимаешь! Хотя, что ты понимаешь… Я из нее леди сделал, а она меня на улицу! Это тебе не какашки спиногрызам вытирать, понял? Это семья! Это эмоции! Это темперамент и отношения! Ты знаешь, как не просто строить отношения? Хотя откуда ты знаешь?..
Я молча слушал поток этого бессвязного бреда. Мама и Таня смотрели на меня. Даже малышка притихла, прислушиваясь к громкому крику, раздающемуся из динамика. А Роман, чуть успокоившись, как ни в чем не бывало, спросил:
– В общем, Друг, можно сегодня у тебя переночевать? А то идти больше и некуда. Выгнала она меня. А ты же – дружище мой…
Я посмотрел на Таню и на маму. Они явно слышали все, что говорил Роман и поэтому лица их были напряжены в ожидании моего ответа. Я глубоко вдохнул и выдохнул, заранее представляя, что мне предстоит выслушать, но ответить по-другому я просто не мог.
– Нет, Роман, – твердо сказал я, – У меня ребенок маленький. Мы живем у мамы, да и время уже позднее, так что, извини, но я при всем желании помочь тебе не могу.
– Вот так, да? – строго произнес Роман в ответ, – Ну ладно, Дружище, пока тогда!
Не успел я ничего сказать, как в трубке раздались короткие гудки. Он сбросил вызов. Ничего себе. Мне удалось легко отделаться. Я обратил внимание на то, что мама с Таней облегченно выдохнули и продолжили заниматься своими делами. Мне было немного не по себе от того, что не приютил друга, но я оправдывал себя тем, что живу не в собственных апартаментах, да тем, что жена выгнала его из дома – целиком и полностью на совести того, кто не знает меры в принятии спиртного. Не успел я все это переварить, как во входную дверь позвонили. Мы все вновь переглянулись. Наверно, каждый из нас догадывался – кто пришел, но я уже знал это наверняка. Беззвучно выругавшись, я встал с дивана, прошел в прихожую и снял трубку домофона:
– Кто там?
– Дружище, выйди на пару минут, покурим постоим, – прозвучал на другом конце торопливый голос Романа. Говорил он очень быстро, глотая окончания слов, как будто боялся, что я повешу трубку и не услышу его.
Я вновь выругался про себя и пробормотал в ответ:
– Сейчас выйду.
Таня уже стояла возле меня, держа дочку на руках. Я посмотрел на нее и извиняющимся тоном сказал:
– Роман пришел. Я выйду на пять минут, постою с ним. Его выгнала из дома жена, вроде как…
– Хорошо, Лука, только сюда его звать не нужно. Ты сам отлично знаешь – каков он, когда выпьет! И ты не смей пить, даже если он будет упрашивать опять, а он будет. Слышишь меня? Пообещай мне!
– Тань, да хватит тебе! Конечно не буду! – с этими словами я натянул куртку, кроссовки и спустился по лестнице ко входу в подъезд.
Роман сидел на лавочке и потягивал пиво из бутылки. Он был не так пьян, как в момент нашего расставания сегодня днем, но и далеко не трезв.
– Присаживайся, – предложил он мне, подвинувшись.
Мы немного посидели молча, затем он спросил:
– Чего не закуриваешь?
– Я же бросил уже полгода назад… Когда Валя родилась, – ответил я ему.
– Ну да, ну да, – протянул он.
Сам Роман никогда не курил, но любил, когда кто-нибудь курит рядом с ним. Ему казалось, что это придает ситуации какой-то неповторимый антураж задумчивости.
Потом он, абсолютно уже без эмоций, рассказал мне о том, что жена его выгнала, что жизнь его отнюдь не сахар и все чаще хочется посидеть, выпить и излить кому-нибудь душу, а изливать ее особо и некому. Я отвечал общими фразами. Что-то типа: «Какие наши годы», «Все образуется» и т.д.
