Стал ли я членом команды Ельцина уже потом, когда это понятие вошло в лексику общественной жизни? Самозванство всегда выдает слабость человека, присваивающего себе ему не принадлежащее. Кто составляет команду Ельцина ныне или был в ней ранее, должен признать сам Президент. Сделать это будет непросто. Никогда не знаешь - где та черта, отсекающая ядро от основного круга и разделяющая понятия "окружение" (команда) и "сторонники". Мне кажется, что и сам Ельцин этого разделения не делал, избегал. Не случайно в одной из наших бесед на вопрос о его команде он мне ответил: "Не знаю. Перечислить трудно, да и невозможно. - Помолчал, раздумчиво качая головой, и добавил: - Моя команда - это мои избиратели". Кто-то скажет - слукавил, ушел от ответа, отделался красивой, ничего не значащей фразой. Стоит ли на этот счет умиляться? Умиляться не стоит. Понять важно. Ельцин по сути своей - человек толпы. И в данном ответе есть очевидное признание этого факта. Для него ценность узкой команды всегда будет ценностью относительной. И в политической игре он намерен использовать все игровое поле, а значит, смена команды, её обновление будет совершаться Ельциным постоянно и без каких-либо нравственных самоистязаний. Но это к слову. Я не был приближенным к Ельцину человеком. Мои отношения с ним я бы назвал равными. Он никогда не отказывал мне во встречах. Таких встреч было немало за время моей работы. Как и встреч с его главным оппонентом, Русланом Хасбулатовым, они были тоже достаточно частыми. Я знал, что Ельцина раздражают мои контакты со спикером, и, делая вид, что шутит, он мог в присутствии других, кивнув в мою сторону, сказать - вот пришел человек Хасбулатова. Я никогда не скрывал, что считаю их разлад, переросший затем уже в открытую борьбу, немалой бедой для страны. Я очень старался, ещё когда это было реально, примирить их. При всей разности характеров власть делает поведение людей, оказавшихся на её вершине, очень похожими. И тот и другой крайне мнительны и самолюбивы. И тот и другой крайне ранимы. И хотя при этом ранимость Ельцина внешне более зрима, он тяжело переживает выпады в свой адрес, критику, это немедленно сказывается на его настроении. Вы видите, каких усилий стоит ему молчание и сдержанность. Ельцин уносит боль с собой и ещё долго живет состоянием этой обиды и боли.
Хасбулатов делает вид, что он якобы безразличен к нападкам, но это совсем не так. У него цепкая память, и он неотступно сводит счеты с людьми, его критиковавшими. Вся его деятельность в качестве главы парламента свидетельство тому. Будучи человеком толпы, Ельцин чувствует себя в любой ситуации менее связанным. И то, что Ельцин любит повторять: "Я всенародно избранный Президент", - не есть дань гордыне, это напоминание о своей независимости.
О Хасбулатове этого не скажешь. Он понимает, что размер его толпы неизмеримо меньше толпы Президента, и поэтому он пытался переиграть Ельцина в аппаратной игре.
СМЕНА ЛОШАДЕЙ
Хасбулатов в быстротечной политической истории фигура меченая. Мы являемся свидетелями личной драмы политика, властолюбивого и на наших глазах полностью утратившего свою самостоятельность. Фронт национального спасения уже не скрывал факта своего полного контроля над деятельностью парламента и поведением его главы. 19 августа 1993 года Владимир Исаков делает заявление от имени блока не то "Россия", не то "Единство" (тем более что это не имеет принципиальной разницы: и тот и другой входят в состав Фронта национального спасения): "Мы поддерживаем Руслана Имрановича в его действиях по защите законности и Конституции, как действия, отстаивающие взгляды парламентского большинства". Буквально через час один из лидеров ФНС Смирнов от имени Фронта национального спасения высказал полную поддержку Руслану Хасбулатову. А ведь это тот самый Исаков, который ещё в марте, на съезде, требовал тайного голосования по доверию Хасбулатову. Хасбулатов и Президент волею судеб оказались опять в одной связке. Импичмент Президенту и недоверие Хасбулатову. Замысел не воплотился, отставка не состоялась. Разумеется, это был скрытый политический маневр, и авторы идеи очень скоро поняли нереальность замысла. Нерешенным оставался главный вопрос: кто вместо Хасбулатова и как добиться на этом съезде избрания нужного человека. Кроме Воронина, который был все-таки известен, никого. Всем остальным - заново набирать очки. В лучшем случае кто-то из них соберет 250 голосов, но не более. Воронин, возможно, соберет и больше, но положенных 531 - никогда. Кстати, такой вариант и был ключевым. Выборы не дали бы нужного результата. И первый заместитель, согласно Конституции, исполняет его обязанности, по крайней мере, до следующего съезда. В таком случае со съездом можно будет и потянуть. Однако сомнения оказались сильнее дерзких планов. Консервативное мышление консервативного крыла не решилось на риск. За отставку Хасбулатова проголосовало 285 человек. За импичмент Президенту - почти в два раза больше. В этом смысле, чисто внешне, Хасбулатов одержал моральную победу над Президентом. Но это только внешне. А по существу? Самостоятельность Хасбулатова перестала быть таковой. Спикеру "погрозили пальцем", спикера строго предупредили. То, что замысел удался, показали все следующие месяцы. И теперь, по законам логики, сам Хасбулатов обостряет ситуацию в отношениях между парламентом и Президентом, дабы скрыть свою несамостоятельность. В этом случае его поступки имеют как бы иной, изначальный мотив. Он действует так не в силу давления полонившего его Фронта национального спасения, а потому, что резкие шаги допускает Президент. Изгнание из Президиума инакомыслящих, разгон непослушных комитетов - все это делает уже "послушный" Хасбулатов. И даже совершая такие шаги по собственной инициативе, как месть зачинщикам "бунта на корабле", он не может не понимать, что исполняет не им написанный сценарий. И на заседаниях парламента он отсутствует довольно часто по той же причине. Трудно осознавать, что ты идешь на поводу у Астафьева, Челнокова, Тихонова. Пусть лучше эту роль выполнит его заместитель Агафонов. Появляясь всюду в обществе вице-президента и председателя Конституционного суда, Хасбулатов не только демонстрирует им созданный антипрезидентский фронт, но и подавляет в себе чувство страха - оказаться в одиночестве. Вряд ли он высоко ценит каждого из рядом стоящих с ним в отдельности. У него на этот счет своя жесткая и нелицеприятная мера: и Руцкой в роли Президента для более умного и коварного Хасбулатова - факт скорее комичный, нежели масштабный, и Зорькин, истерично верящий в возможность своего президентства, которого Хасбулатов подмял с отталкивающей легкостью, утомляющий аудиторию многословными проповедями, которые сам Хасбулатов (тут они коллеги - оба профессора) произносит более фундаментально. О Зорькине Хасбулатов скажет в узком кругу: "слабый и малозначительный человек". И обо всех скопом, в своей нагловато-презрительной манере: "амбициозные людишки". Эти двое и плюс прокурор все время как бы убеждают Хасбулатова, присутствуя в его свите, - на твоей стороне сила. Ему необходимо это свидетельство, что-то же должно заменить любовь сограждан.
Борьба против средств массовой информации - ещё одна глава того же самого романа. Сейчас объектом расправы, скорее всего, стану я, как председатель национальной телерадиокомпании. У меня с Хасбулатовым особые отношения. Мы достаточно давно знаем друг друга. И на съездах, не уступая требованиям немедленной расправы со мной, он поступал искренне, как бы отдавая долг за поддержку, которую я ему оказывал ранее. Но это был другой Хасбулатов, в большей мере принадлежавший себе. Моя отставка - одно из условий, которые, вероятно, поставил Фронт. У них тоже нет выхода. Захватить Компанию - значит обеспечить себе успех на выборах. Видимо, так устроена жизнь: из всех ролей, которые мы исполняем, есть одна - она написана без нашего участия - роль жертвы. Меня всегда потрясали архивные откровения времен войны, из которых следовало, что та или иная воинская часть должна выполнить отвлекающий маневр, имитировать либо наступление, либо прорыв, иначе говоря, принести себя в жертву во имя великой победы. Ну а все настоящее произойдет на другом участке фронта. Опять же немалые жертвы, но и возможность победы мне не дают уйти в отставку, не дают сказать: "А пошли вы все!.." - и хлопнуть дверью. Мне не дают это сделать мои коллеги. Окружение Президента тоже не в восторге от этой идеи. Мне как бы напоминают - ты ещё не сыграл свою главную роль, роль жертвы, роль распятого на кресте либо сгоревшего на костре ненависти. Меня останавливают либералы, демократы. Рушится хрупкая убежденность, что можно сохранить равновесие, баланс объективности. Парламент перестал быть парламентом. Компания никогда не примет идеи Фронта национального спасения, собравшего под свои знамена мыслимую и немыслимую реакцию. А современный парламент, по сути, её ядро. Но, вопреки обескураживающим фактам, я - счастливый человек, и не в силу везучести (я родился в мае, и, по народному поверью, мне суждено маяться), мое счастье совсем в другом. Трижды в своей жизни я начинал совершенно новое дело, я создавал нечто, чего не существовало ранее.
