Миха взял сына на правую ладонь, а левой рукой помог выбраться из угольной купели Ани. Девушка изменилась – как и многие до нее, после родов она словно узнала что-то недоступное другим. Взгляд ее стал спокойнее, а движения – плавнее. Она повзрослела.

Вечерами они сидели на скале неподалеку от могильной поляны и гладили малыша, передавая ему по крупицам свои знания о мире. Клали ему в животик куски угля, кормили его белку и ухаживали за ней.

Как Миха и предполагал, сын легко усваивал все, что ему давали, – в том числе и знания о нанах, которые оказались недоступными остальным.

А когда малыш подрос достаточно, чтобы самостоятельно кормить белку, – к тому времени на остров уже опустилась осень – Миха созвал общее собрание.

– Я ухожу, – сказал он. – Но знайте – никогда больше ваша жизнь не будет прежней. Даже если я не вернусь – мир уже изменился. Но если я вдруг смогу сделать задуманное и доберусь до тех, кто управлял нанами, возможно, мы найдем наших родителей, и я уверен – они все еще любят нас.

После этих слов Миха встал и пошел на запад. Его ждала долгая дорога, много приключений и открытий.

Колесо вращалось: альбинос прыгал со ступеньки на ступеньку в странном танце. Он чувствовал, что для его лап будет еще много работы.

И еще он знал, что Миха никогда не откажет ему в лишней морковке.

Школьный М-бан стремительной гусеницей несся в прозрачном тоннеле. Полина развалилась на сиденье, задрав ноги в облепляющих джинсах на спинку следующего. В планетарных поездах иногда очень трудно расположиться удобно, скорость буквально сплющивает, вдавливает в упругий пластик. Аккуратно причесанные одноклассники косились, но помалкивали: зачем ссориться с Полинкой, она добрая, красивая, а главное – у нее такая подборка синглов, какую невозможно добыть даже в Центральной файлотеке Содружества. Где берет? Тайна. Но никогда не жмется, дает послушать и даже переписать.

– Ну и что дальше?

– Дальше он говорит: «Есть еще одна микросхема, которую надо уничтожить. Она здесь», – и показывает на свою голову.

– Ну-у! – возмутилась Полина и сбросила ноги со спинки сиденья. – Дальше все предсказуемо. Они его уничтожают, он типа жертвует собой?

– Какая ты догадливая, – хмыкнул голос в беспроводном микронаушнике.

– Дурацкий фильм. Фу! Не хочу больше.

– Тебе не нравится, что прикольный герой погибает? – заинтересовался голос.

– Мне не нравится, что он погибает так глупо. Люди не оценят. Ведь наверняка была еще третья серия, и там опять те же траблы, только в профиль, я угадала?

– Как всегда, моя умница, – улыбнулся голос. Если, конечно, голос способен улыбаться. Ведь через микронаушники этого не видно.

Скрестив руки на груди и надувшись, девушка уставилась в окно. Сейчас нет пыльных бурь и видно каждый кратер. Каждый день эти кратеры за стенками куполов, за окнами м-бана. Как достало! Вот бы на Землю попасть, хоть разочек. Дед рассказывает: там красиво. Деревья всякие – елки, эвкалипты! А у них только чахлые яблони.

– Поли-ин? – легонько пихнула ее локтем Дуська, вечная соседка по парте. – Ну что? Как?

Дуська, как всегда, сделала большие круглые глаза, которые у нее и без того выпуклые.

– Нормально, – пожала плечами Полина.

– Ну когда вы уже встречаетесь? Неужели он все еще терпит? А-фи-геть! Как у вас серьезно…

На Дуськином лице отражался такой непритворный восторг, что Полине стало смешно.

– Дура, – шутливо ткнула она подругу пальцем в живот, не замечая, что краснеет.

Дуська уверена, что Полина ежедневно треплется по плэнэт-связи со своим парнем. Не, оно, конечно, правда – с парнем. Да еще с каким парнем! Лучшим в мире.

Но.

Все не так, как думает Дуська.

– Марс, Юго-западный купол, – объявил электронный женский голос. – Учащиеся школ! Не забывайте свои вещи.

Полина и все ее одноклассники, мгновенно подобрав сумки с гаджетами, столпились у выдвижных мембран. Наконец-то на свободу! Нормальные люди ходят в школу рядом с домом, в своем куполе, а им не повезло: купол новый, перенаселенный, инфраструктуры никакой. Вот и приходится мотаться в студ-городок.

Мать еще не вернулась с работы, а отец был дома. Полина застала его, как всегда за вирт-экраном, на котором он быстро и сосредоточенно, едва поводя пальцами, корректировал чертеж, напоминающий огромную арку. Полина на минуту задержалась, пытаясь понять, что это. Мост? Переходник?

– Здравствуй, дочь, – не оборачиваясь, произнес отец. – Почему ты опять в обуви?

– У тебя что, глаза на затылке? – буркнула Полина и отправилась снимать кроссовки.

Отец вздохнул: подросток, пятнадцать лет. И третьего глаза не надо.

– Как дела в школе? – спросил он, когда Полина снова появилась в комнате.

– Химия – «пять», физкультура – «пять», история – «три», – скороговоркой выпалила дочь.

– Почему история-то три?

Отец обернулся, недоуменно сверкнув синими глазами. Вообще, удивительно. Вроде он и похож на деда, на дедовскую сканографию: тот же прямой нос, широкие скулы, чуть раскосые глаза. Но его как будто красили другим цветом: светлокожий и светло-русый, как и Полина. А может, так влияет жизнь на Марсе? Недостаток солей в воде? Дед свою недолгую жизнь прожил на Земле, и умер на Земле, навсегда оставшись жгучим брюнетом.

– Скучно потому что. «История нового времени». Ха. Ха. Ха. Какое же оно новое? Французская революция лохматых годов. Тебе смузи сделать?

– Сделай, – согласился отец и вновь уткнулся в чертеж, напевая себе под нос «Отречемся от старого мира».

Полина потопала на кухню. Достала из холодильника два скукоженных пакетика – с вишней и «лесными ягодами». Сунула в разморозку. Блендер собрала легко и быстро – привыкла. В семьях многих друзей все, абсолютно все делают роботы. Но доходы родителей Полины не столь высоки. Нет, они не бедствуют – но и не шикуют. Да кроме того, что-то даже интересно делать самой. Только не уборку, это смерть!

– Тортила! – позвала Полина.

Под столом ожила пылесос-черепаха и, важно перебирая конечностями, с приглушенным урчанием ломанулась наискосок через кухню, подбирая соринки. Пискнула разморозка – готово, можно приступать. Полина достала пакетики и занялась смузи.

– Красавица! – позвал голос в наушнике.

– Что, чудовище? – откликнулась Полина, внутренне просияв. Ну приятно же!

– Как насчет видеосессии в Центральном куполе? Ты обещала.

– Сегодня? – Полина наморщила лоб.

– А чего тянуть? Заодно прогуляешься. Учеба-дом-дом-учеба, вот и вся твоя жизнь. Так же нельзя.

– Ты забыл: м-бан – переходник – портал – купол – м-бан, – фыркнула Полина. – И насчет «прогуляешься» – тут не Елисейские поля. И даже не подмосковные рощи с этими… как их?

– С белками, – довольно произнес голос.

– Вот-вот. Про которых ты рассказывал. У нас все сурово: рыбки в аквариуме, игуаны в террариуме. И тортила под кроватью. Никаких вам белок.

Голос вздохнул.

– Ладно, внуча, не дрейфь. Все будет. Но не сразу.

Полина беззвучно, чтоб не услышал отец, расхохоталась, держась за живот.

– Ой, не могу. Когда ты так говоришь – «внуча» – я представляю тебя с бородой и в пиджаке.

– В пиджаке? – обрадовался голос. – Классно. Между прочим, у меня и в юности пиджак был. Кожаный. Это теперь только дурацкий комбинезон. Ладно, слушай, отвлекают. Как соберешься фоткать – стучись.

– Ага.

Смузи из размороженных ягод – других на Марсе просто не бывает – был готов. Полина разлила густую сиреневую смесь в два высоких стакана, окунула в них соломинки и направилась в комнату.

Отец с удовольствием взял у нее из рук один стакан.

– Что бы я без тебя делал, дочь…

– Пропал бы, – невозмутимо констатировала Полина, усаживаясь в кресло.

Потягивая приятный кисло-сладкий напиток, включила домашний смарт.

Выскочили сразу три новых сообщения: квитанции об оплате.