А ведь мечта у меня была – я очень хотела побывать в Перу, увидеть настоящих индейцев, побродить по знаменитым джунглям Амазонки и, чем черти не шутят, поучаствовать в настоящей шаманской церемонии, о которой так много слышала. Вот удивительно, Вселенная как будто прочитала мои мысли, и случай представился в первые дни января 2018 года. Знакомая написала, что набирается группа психологов для поездки в Перу. До этого я много лет путешествовала одна, а тут случилась оказия присоединиться к уважаемым людям. Идея показалась интересной, и вообще всё происходящее было похоже на то, что мудрецы называют «зовом». Поэтому, даже не дав себе времени на размышление, безо всяких сомнений, я купила билет на перелёт по маршруту Минск – Вильнюс – Париж – Лима, чтобы чуть меньше чем за двое суток самолёты доставили меня прямиком к мечте.

Проснулась в 6 утра, за окном птицы поют, пальмы, туман, а в небе только что пролетел кондор. Здравствуй, Лима, столица Перу. Двое суток я летела к тебе в Южную Америку, на континент мечты. Ради тебя пересекла Атлантический океан и отмотала время назад.

Лима – город в тумане, чем ближе к воде, тем гуще туман. Он приходит со стороны океана каждое утро, сбивает с толку, запутывает следы, обнимает пространство вокруг. Океан тут только называется Тихим – выглядит он неспокойным и устрашающим, особенно когда направляет в сторону города сотни и тысячи волн. А ещё здесь почти всегда пасмурно.

С первого дня в Лиме мне постоянно казалось, что я упускаю важное. Вроде и мечту исполнила, но как будто чего-то не заметила, не разглядела в тумане. Красоты Лимы, её цвета, звуки, дыхание воспринимались приглушённо, я как будто погрузилась в неведомую глубину и потеряла ориентиры. В сказках туман часто сравнивают с порогом – местом, которое надо просто преодолеть. Считается, что в тумане граница между реальным и параллельным миром истончается настолько, что мы не в состоянии определить черту, за которой впадаем в иллюзии. Здесь существует особая жизнь, и каждый в ней видит своё. Общее пространство, впечатления и переживания стираются, вместо них создаются новые ритуалы и устанавливаются иные отношения.

Я забронировала номер в одном из лучших прибрежных районов города – Мирафлорес. Отель был из тех, где цена соответствует качеству, при этом первая оказалось приятной, а второе вполне себе на высоте: комфортное место с красивой резной мебелью из тёмного дерева, расписными стенами, горячей водой, огромными кроватями и уютными комнатами. В пяти минутах ходьбы гремел океан, на метро можно было добраться в любой конец города, все необходимые магазины находились в пешей доступности, на каждом шагу соблазняли рестораны, бесстыдно выставляя напоказ яркие вывески: «севиче», «роллы», «пицца», «десерты».

В первые пару дней, пока не приехали остальные члены группы, я была здесь одна. Бродила по городу, покупала арбузы, ананасы и манго, разрезанные на кусочки – наслаждалась жизнью и думала о том, что одни города попадают в самое сердце, а другие не добираются туда совсем. В одних хочется исследовать каждый метр, а другие оставляют абсолютно равнодушным. Каждое место и каждый город открывают в нас то, чего не видят другие места и города. Поэтому в Лиме я никогда не буду такой, как в Париже, никогда не представлю себя француженкой, пишущей акварелью, живущей на Монмартре и влюблённой в соседа – красавца поэта со взъерошенными волосами и чарующим голосом, который каждый вечер посвящает мне свои дивные строчки, а после неистово любит.

Не спросив разрешения, Лима сделала меня обычной туристкой (хотя я всегда представляла себя великой путешественницей) – из тех, что опасливо озирается по сторонам, боится ездить на метро одной и постоянно морщит носик. Мол, ой, ну надо же, как у вас здесь грязно.

Дорогая и дешёвая, богатая и бедная, имперская и современная, холмистая и океаническая – Лима давалась мне с трудом. Её улицы были приветливы, разговаривали со мной на языке граффити и источали аромат свежезаваренного кофе. «Думай сердцем!» – кричали надписи на стенах домов. В самую душу карими глазами смотрели нарисованные перуанцы, в руках они держали огромных, невиданных птиц. Лима поворачивалась ко мне своей самой выгодной стороной: уютными парками и резными балконами, протянувшимися через весь город проводами и романтическими, чуть обшарпанными закоулками, фольксвагенами-«жуками» и дребезжащими тук-туками. Город круглосуточно жужжал и бибикал клаксонами автомобилей, а пробки могли соревноваться с московскими. Но я ему так и не смогла поверить…

Через несколько дней в Лиму приехали ещё несколько человек из нашей группы, и все мы дружно, по старой советской привычке, стали проживать историю «всё вокруг колхозное, всё вокруг моё».

В один из вечеров зашли в бар пропустить по бокалу Писко Сауэр – коктейля из местной водки с белком. Напиток Писко так назвали в честь небольшого городка, расположенного в нескольких часах езды от Лимы. Услышав название, я развлекалась – склоняла и подбирала рифмы к смешному слову на все лады. Это было так весело, что останавливаться не хотелось. Совсем как в школе.

– Лёха, а вот ты, например, знаешь, как с кечуа будет «моя птичка»?

– Не знаю, и как?

– Ми писко, – не выдержала, расхохоталась. Мне только повод дай.

– Сколько тебе лет, девочка?

Лёха был помоложе, но интенсивно притворялся взрослым серьёзным дяденькой с роскошной бородой (она придавала солидности) и таким же эго – пышным и богатым. Мой новый друг мог запросто, отужинав за общим столом, встать и небрежно обронить в мою сторону: «Посуду помой». Полагаю, он самопровозгласил себя родителем бестолковой меня, хотя знали мы друг друга всего несколько дней.

Как и полагается трудному подростку, я реагировала мгновенно: с помощью экспрессивной лексики доносила до Алексея и его эго всё, что о них думаю, а также отправляла идти не оборачиваясь, в сторону женского или мужского детородных органов, щедро предоставляя ему право выбора.

Давным-давно я решила для себя: путешествовать буду только в одиночку, чтобы таких эксцессов не возникало, но в этот раз всё сложилось иначе. Во-первых, я летела в Южную Америку и, признаюсь, одной мне было немного страшно. Всё-таки стереотипы об опасностях, подстерегающих людей на землях, открытых некогда Колумбом, сделали своё дело. Во-вторых, собиралась группа психологов, а к людям этой профессии я до определённого времени относилась с пиететом – считала не то чтобы просветлёнными, но продвинутыми и осознанными точно.