V

ГЛАВА

Такое ощущение, что я опередила Верити, открыв комод с нижним бельём, и теперь я роюсь среди шёлка и кружева. Я прекрасно понимаю, что не должна это читать. Я не для этого пришла сюда. Но……

Я кладу рукопись на диван рядом с собой и смотрю на неё. У меня так много вопросов к Верити. Вопросы, которые я не могу задать ей, и Джереми, который не захочет на них отвечать. Мне нужно узнать её лучше, увидеть, как она воспринимает мир, и эти ответы ты можешь получить только, прочитав автобиографию. Это жестокая правда.

Я замечаю, как уделяю этому много внимания, и я не должна это делать. Я здесь для того, чтобы найти необходимое и уйти отсюда. Они достаточно натерпелись, и я не хочу ворошить их прошлое.

Я подхожу к огромному столу и беру телефон. Уже почти одиннадцать. Я приехала сюда около семи, но я не ожидала, что уже так поздно. Я даже не слышала ни одного звука за пределами офиса, будто он звуконепроницаем.

Чёрт, а это возможно. Если бы у меня была возможность работать в таком месте, я была бы счастлива.

Я голодна.

Это странные ощущения, чувствовать голод в незнакомом тебе доме. Я знаю, что Джереми сказал мне брать всё, что угодно, поэтому я направляюсь на кухню.

Я далеко не ушла, так как останавливаюсь, чтобы открыть дверь.

Офис действительно звуконепроницаем, потому что я бы услышала шум. Он доносится сверху, и я всё ещё сосредоточена на нём. Мне кажется, что кто-то молится.

Я двигаюсь медленно, и осторожно подхожу к лестнице, и определённо уверена, что звук доносится с комнаты Верити. Это скрип кровати. Повторяющийся скрип, как будто мужчина занимается любовью с женщиной.

О Боже!! Я прикрываю рот дрожащими пальцами. Нет, нет, нет!

Я однажды читала о таком в одной статье. Женщина попала в автомобильную аварию и была в коме. Она жила в медицинском учреждении, и её муж приходил к ней каждый день. Сотрудники стали подозревать, что он занимается с ней сексом, пока она в бессознательном состоянии, поэтому они установили скрытые камеры. Мужчина был арестован, поскольку его жена не могла дать на это согласие.

Как Верити.

Я должна что-то сделать. Но что?

— Здесь шумно, я знаю.

Я задыхаюсь и поворачиваюсь, сталкиваясь лицом к лицу с Джереми.

— Я могу устранить этот звук, если это тебя беспокоит, — говорит он.

— Ты испугал меня.

Мой голос дрогнул. Я сделала вздох облегчения, зная, что я слышала совсем не то, о чём думала. Джереми смотрит за моё плечо, туда, откуда доносится шум.

— Это больничная койка. Каждые два часа по таймеру поднимаются определённые части кровати, снижая вес с её точек давления.

Я могу почувствовать, как краска заливает мою шею. Я молюсь Богу, что он не узнает, о чём я подумала. Я прикрываю рукой грудь, чтобы скрыть красноту. У меня светлая кожа, и каждый раз, когда я нервничаю, волнуюсь или смущена, яркие красные пятна появляются на моём теле. Как бы я хотела спрятаться в роскошном, богатом, длинношерстном ковре и исчезнуть.

Я откашливаюсь.

— Это кровать так делает? — я помню такую койку, когда мама была в хосписе. Это был ад, когда я пыталась передвинуть её.

— Да, они очень дорогие. Несколько тысячей за новую, и даже страховка не покрывает.

Я задыхаюсь от такой цены.

— Я разогреваю остатки еды, — говорит он. — Ты голодна?

— Вообще-то, я только что направлялась на кухню. Джереми поворачивает в ту сторону.

— Это пицца.

— Отлично. — Я ненавижу пиццу.

Таймер на микроволновке срабатывает, когда Джереми подходит к ней. Он достаёт тарелку с пиццей и передаёт мне, а затем берёт другую тарелку.

— Как там дела?

— Хорошо. — говорю я, беря бутылку воды из холодильника, и присаживаюсь за стол. — Ты был прав. Там много всего. Это займёт несколько дней.

Он прислоняется к стойке, ожидая, когда его пицца подогреется.

— Тебе лучше работать ночью?

— Да. Я встаю довольно-таки поздно и засыпаю почти под утро. Надеюсь, это не проблема.

— Нисколько. Я тоже сова. Медсестра Верити уходит вечером и приходит к семи утра, поэтому я не сплю до полуночи и, даю Верити лекарства на ночь. Потом, это делает медсестра, когда приезжает. — Он берёт тарелку и садится за стол напротив меня.

Я даже не могу смотреть ему в глаза. Всё, о чём я могу думать, когда смотрю на него, эта та часть рукописи Верити, которую я прочитала, где она указывает, что его руки находятся у неё между ног в Стик Шейке. Боже, я не должна была об этом читать. Сейчас я начну краснеть каждый раз, смотря в его сторону. У него действительно красивые руки, что не помогает ситуации.

Я должна начать думать о чём-то другом. Прямо сейчас.

— Она когда-нибудь говорила, что за серию пишет? Каких героев описывает?

Концовку?

— Если она это и говорила, то я не помню. — говорит он, смотря в тарелку. Он рассеянно передвигает кусочек пиццы. — Очень много времени прошло с тех пор, как произошла авария. И мы даже не говорили о книгах.

— Когда это произошло? — я уже знаю ответ, но я не хочу, чтобы он знал, что я читала всю информацию о его семье.

— Не так давно умерла Харпер. Некоторое время она находилась в медикаментозной коме, затем несколько недель в интенсивном реабилитационном центре. Она была дома всего несколько недель. — Джереми откусывает ещё кусочек. Мне неловко говорить об этом, но он, кажется, не смущается разговором.

— Перед тем, как мама умерла, я была её единственным опекуном. У меня нет братьев и сестёр, поэтому я знаю, что это нелегко.

— Это нелегко, — соглашается он. — Кстати, мне очень жаль по поводу кончины твоей мамы. Я не уверен, что ты мне рассказывала об этом в уборной кафе.

Я улыбаюсь ему, но больше ничего не говорю. Я не хочу, чтобы он спрашивал о ней. Я мечтаю, чтобы всё внимание было сосредоточено на нём и Верити.

Мои мысли постоянно возвращаются к рукописи, потому что, я очень мало знаю о человеке, сидящем напротив меня, и почти чувствую, что знаю его. По крайней мере, я знаю Джереми таким, каким его описала Верити.

Мне любопытно узнать, какой у них был брак, и почему она закончила первую главу предложением, которое она выбрала. «Пока он не обнаружил одну вещь, которая значила для него больше, чем я».

Предложение звучит угрожающе, будто она готовила следующую главу, чтобы раскрыть какую-то ужасную, тёмную тайну об этом человеке или, может быть, это была писательская стратегия, и она собирается сказать, что Джереми святой и, что их дети значат для него больше, чем она.

Что бы это ни значило, я умираю от желания прочитать следующую главу сейчас, когда смотрю на него. И я ненавижу, что у меня так много других вещей, которые должны быть в центре моего внимания прямо сейчас, но всё, что я хочу сделать, это свернуться калачиком и прочитать о браке Джереми и Верити. Это заставляет меня чувствовать себя немного жалко.

Возможно, дело даже не в них. Я знаю писательницу, которая призналась, что использует имя своего мужа в каждой рукописи, пока не придумает имя для своего персонажа. Может быть, это то, что делает Верити. Может быть, это была просто очередная художественная работа, и имя Джереми было там только в качестве заполнителя.

Думаю, есть только один способ узнать, правда ли то, что я прочитала.

— А как вы познакомились с Верити? Джереми суёт в рот пепперони и ухмыляется.

— На вечеринке, — говорит он, откидываясь на спинку стула. Наконец, он не выглядит грустным на этот раз. — На ней было самое потрясающее платье, которое я когда-либо видел: оно было красным и такое длинное, что немного волочилось по полу. Боже, она была прекрасна, — говорит он с такой тоской в голосе. — Мы вместе ушли с вечеринки. Когда я вышел на улицу, то увидел лимузин, припаркованный перед домом, поэтому я открыл дверь, и мы забрались внутрь и немного поговорили. Пока не появился водитель, и мне пришлось признать, что лимузин не мой.