— Двадцать четыре, — сказал он с той же правдивостью, что и я.

— Так…двадцать восемь? Он улыбнулся.

— Двадцать семь.

Его рука лежала на моём колене. Я хотела ещё выше. Хотела, чтобы она была у меня на бедре, между ног, исследуя меня изнутри. Я хотела его, но не здесь. Я хотела пойти с ним, увидеть, где он живёт, оценить комфорт его кровати, понюхать его простыни, попробовать его кожу.

— Где твой водитель? — Спросила я.

Джереми оглянулся на переднюю часть лимузина.

— Не знаю, — ответил он, оглядываясь на меня. — Это не мой лимузин. — Выражение его лица было озорным, и я не могла сказать, лгал ли он.

Я сузила глаза, задаваясь вопросом, действительно ли этот человек привёл меня к лимузину, который даже не принадлежал ему.

— Чей это лимузин?

Глаза Джереми оторвались от моих и сосредоточились на его руке. Та, что описывала круги у меня над коленом.

— Понятия не имею. — Я ожидала, что моё желание ослабнет при мысли о том, что он, возможно, не богат, но вместо этого его признание заставило меня улыбнуться. — Я только начал водить, — сказал он. — Я приехал сюда на машине, Хонда Цивик*. Припарковался сам, потому что я слишком беден, чтобы заплатить десять баксов за парковщика.

Я была удивлена, как сильно мне понравилось, что он привёл меня в лимузин, который даже не был его. Он не был богат, но я всё ещё хотела его.

— Я убираю офисные здания в городе, — призналась я. — Я украла приглашение на вечеринку из мусорного бака. Меня здесь вообще не должно быть.

Он улыбнулся, и я никогда не хотела попробовать улыбку, как я хотела попробовать ту, что расползлась по его лицу.

— Разве ты не изобретательна? — спросил он.

Его рука скользнула под колено, и он притянул меня к себе. Я скользнула через сиденье к нему на колени, потому что для этого и нужны такие платья, как у меня. Я чувствовала, как он твердеет у меня между ног, прижимая большой палец к моей нижней губе. Я провела языком по подушечке его большого пальца, и он вздохнул. Не стонать. Не стонать. Он вздохнул, как будто это было самое сексуальное, что он когда-либо чувствовал.

— Как тебя зовут? — спросил он.

— Верити.

— Верити. — сказал он дважды. — Верити. Очень красиво звучит. — Его взгляд был направлен на мои губы, и он собирался наклониться и поцеловать меня, но я отстранилась.

— А тебя как?

Он снова посмотрел мне в глаза.

— Джереми.

Сказал он быстро, будто это была пустая трата времени, неудобное прерывание нашего поцелуя. Как только это слово слетело с его губ, его губы коснулись моих, и как только они коснулись моих, над нашими головами зажёгся свет, и мы оба замерли, наши губы соприкоснулись, наши тела внезапно напряглись, когда кто-то забрался на водительское сиденье лимузина.

— Чёрт, — прошептал Джереми мне в рот. — Какое несвоевременное возвращение. — Он оттолкнул меня и открыл дверь. Он вывел меня из машины, как раз в тот момент, когда водитель понял, что с ним в машине кто-то ещё.

— Эй! — крикнул он на заднее сиденье.

Джереми схватил меня за руку и потянул за собой, но мне нужно было снять туфли. Я потянула его за руку, и он остановился, когда я сняла туфли. Водитель направился в нашу сторону.

— Эй! Какого чёрта ты делал в моей машине?

Джереми схватил мои туфли одной рукой, и мы побежали по улице, смеясь в темноте, запыхавшись, когда, наконец, добрались до его машины. Он не лгал об этом. Это была Хонда Цивик, хотя это была более новая модель, так что это что-то значило. Он толкнул меня к пассажирской двери, кинул мои туфли на дорогу, а затем запустил руку мне в волосы.

Я оглянулась через плечо на машину, к которой мы прислонились.

— Это действительно твоя машина?

Он улыбнулся, сунул руку в карман пиджака и вытащил брелок. Он отпёр двери, чтобы доказать мне, и это заставило меня рассмеяться.

Он смотрел на меня сверху вниз, и я могла поклясться, что он уже представлял себе, какой будет жизнь со мной. Ты не можешь смотреть на то, как он смотрел на меня, вспоминая всё своё прошлое, и не думать о будущем.

Он закрыл глаза и поцеловал меня. Поцелуй был полон желания и уважения — две вещи, о которых многие мужчины, казалось, не зная, могли идти рука об руку.

Его пальцы были в моих волосах, и его язык исследовал меня. Мне тоже было хорошо с ним. Я чувствовала, как хорошо мне с ним, когда он целовал меня. В тот момент мы знали друг о друге очень мало, но так было даже лучше. Целоваться с незнакомцем было всё равно, что сказать: «Я тебя не знаю, но думаю, что ты бы мне понравилась, если бы знала».

Мне нравилось, что он верит, будто я ему нравлюсь. Это почти заставило меня поверить, что я симпатичная.

Когда он отстранился от меня, я хотела пойти с ним. Я хотела, чтобы мой рот следовал за его ртом, мои пальцы оставались в его объятиях. Это была пытка, оставаясь на пассажирском сиденье его машины, когда мы ехали. Я горела внутри для него. Он разжёг во мне огонь, и я решила убедиться, что он не погаснет.

Он накормил меня, прежде чем трахнуть.

Отвел меня в Стейк Шейк*, и мы сидели на одной стороне стенда, с пакетом картошки, попивая шоколадные коктейли между поцелуями. Ресторан был почти пуст, так что мы сидели в тихой угловой кабинке, достаточно далеко, чтобы никто не заметил, как рука Джереми скользнула по моему бедру и исчезла у меня между ног. Никто не слышал, как я застонала. Никого не волновало, когда он убрал руку и прошептал, что не позволит мне получитьоргазм здесь.

Я бы не возражала.

— Тогда отведи меня в свою постель, — сказала я.

Он так и сделал. Его кровать стояла посреди однокомнатной квартиры в Бруклине. Джереми не был богат. Он едва мог позволить себе Стейк Шейк, которые купил мне. Но мне было всё равно. Я лежала на его кровати, наблюдая, как он раздевается, и поняла, что собираюсь заняться любовью в первый раз. У меня и раньше был секс, но только со своим телом.

В тот момент в меня было вложено гораздо больше, чем это. Моё сердце было переполнено чем-то, я не знаю, как объяснить. Но моё сердце было пустым до прихода Джереми.

Было удивительно, как отличается секс, когда человек использует больше, чем своё тело. Я задействовала своё сердце, своё чутье, свой разум и свою надежду. В этот момент я поняла, что люблю его, но не влюблена.

Как будто я стояла на краю обрыва всю свою жизнь, и, наконец, после встречи с Джереми, я почувствовала себя достаточно уверенно, чтобы прыгнуть, потому что впервые в жизни я была уверена, что не приземлюсь. Я бы продолжала летать.

Оглядываясь назад, я понимаю, как безумно, что я влюбилась в него так быстро. Но это было безумием только потому, что никогда не прекращалось. Если бы я проснулась на следующее утро и выскользнула из его квартиры, это закончилось бы весёлой встречей на одну ночь, и я бы даже не вспоминала ничего из этого все эти годы. Но я не ушла на следующее утро. С каждым прошедшим днём эта первая ночь с ним становилась всё более убедительной. Вот что такое любовь с первого взгляда. Это не настоящая любовь, пока вы не будете с человеком достаточно долго, чтобы он стал вашей второй половиной с первой вашей встречи.

Мы не выходили из его квартиры три дня.

Мы ели китайскую еду на вынос. Мы занимались сексом. Мы заказали пиццу, и не вылезали из постели. Мы смотрели телевизор, и снова занимались любовью.

Мы оба заболели в тот понедельник, и ко вторнику я была одержима им: его смехом, членом, ртом, мастерством, рассказами, руками, уверенностью, мягкостью, новой и сильной потребностью угодить ему.

Мне нужно было доставить ему удовольствие.

Я должна была быть тем, что заставляло его улыбаться, дышать и просыпаться по

утрам.

И какое-то время так и было. Он любил меня больше, чем он любил ничего и

никого. Я была единственной причиной его жизни.

Пока он не обнаружил одну вещь, которая значила для него, больше чем я.