Психологические особенности того или иного народа часто раскрываются у Геродота и других путешественников не напрямую, а через описание тех нравов, обычаев, ритуалов, которые поражают их воображение, кажутся необычными, странными, дикими.

В этой связи любопытно замечание Геродота по поводу предпочтения тем или иным народом своих обычаев по сравнению с чужими (один из показателей того явления, которое в современной этнопсихологии называется «этноцентризмом»): «Если бы предоставить всем народам на свете выбирать самые лучшие из всех обычаи и нравы, то каждый народ, внимательно рассмотрев их, выбрал бы свои собственные. Так, каждый народ убежден, что его собственные обычаи и образ жизни некоторым образом наилучшие. Поэтому как может здравомыслящий человек издеваться над подобными вещами! А что люди действительно такого мнения о своем образе жизни и обычаях, в этом можно убедиться на многих примерах. Вот один из них. Царь Дарий во время своего правления велел призвать эллинов, бывших при нем, и спросил, за какую цену согласны они съесть своих покойных родителей. А те отвечали, что ни за что на свете не сделают этого. Тогда Дарий призвал индийцев, так называемых каллатиев, которые едят тела покойных родителей, и спросил их через толмача, за какую цену они согласятся сжечь на костре своих покойных родителей. А те громко вскричали и просили царя не кощунствовать. Таковы обычаи народов, и, мне кажется, прав Пиндар, когда говорит, что обычай – царь всего» [12, с. 150].

Интересным не только с этнографической, но и с психологической точки зрения является описание Геродотом обычаев народов (в частности, массагетов), связанных с обращением с престарелыми сородичами. (Массагеты жили на территории, позднее ставшей частью СССР). Геродот сообщает о месте их обитания следующее: «Живут они на востоке по направлению к восходу солнца за рекой Араксом напротив иссидонов. Иные считают их также скифским племенем» [там же, с. 75]. Далее автор повествует о том, что «(никакого) предела для жизни человека они не устанавливают. Но если кто из них доживает до глубокой старости, то все родственники собираются и закалывают старика в жертву, а мясо его варят вместе с мясом других жертвенных животных и поедают. Так умереть – для них величайшее блаженство. Скончавшегося же от какого-нибудь недуга они не поедают, но предают земле. При этом считается несчастьем, что покойника по его возрасту нельзя принести в жертву» [там же, с. 79].

Таким образом, рассказы путешественников были тем материалом, на основе которого складывались самые первые представления о других народах, их культуре, обычаях, отличиях от своего собственного. Несмотря на фантастичность некоторых описаний, они пробуждали интерес людей к разным странам и народам, их населяющим, а на основе сравнений приводили к осознанию особенностей своей собственной культуры, ее традиций, обычаев, ценностей.

Истории Геродота и рассуждения Гиппократа дают представление о психологических особенностях описываемых ими народов и являют примеры этноцентризма при восприятии иной культуры. В них представлены взгляды древних мыслителей на факторы, обусловливающие психологические особенности людей (климат, местность их обитания, характер правления).

В работе Гиппократа мы встречаем наиболее ярко выраженный, прямолинейный вариант географического детерминизма (какова земля – таковы и люди: «лесистые», «гористые», «водянистые» и т. п.).

Страбон – знаменитый античный географ (I в. до н. э. – I в. н. э.) – воспроизводит в своей книге «География» [35] рассказы путешественников, описания других географов, историков (Эратосфена, Геродота, Мегасфена и др.), соотнося их с текстами Гомера, мифами и просто фантастическими историями. Чего стоят, например, воспроизводимые им сообщения Мегасфена о безротых людях, которые питаются «испарениями жареного мяса и запахами плодов и цветов, так как вместо ртов у них лишь дыхательные отверстия», или о людях «с ушами до ног, так, что они спят на ушах и обладают такой силой, что вырывают деревья с корнями и рвут тетивы от лука» и т. п. [там же, с. 681]. Вместе с тем Страбон использует и свои собственные наблюдения, делает критические замечания, выражает сомнения в истинности тех или иных утверждений, пытаясь оставаться на научных позициях.

Тексты Страбона повествуют о разных краях, особенностях рельефа и климата, флоры и фауны, полезных ископаемых и опасностях, подстерегающих путешественника, содержат исторические описания, легенды, поэтические отрывки, философские высказывания, бесчисленные названия племен, народов, рассказы о войнах, нашествиях. При этом этнопсихологические знания представлены в сплетении с этнографическими, а психологический портрет какого-либо народа не дается в чистом виде. Нравы людей, их характеры раскрываются через их бытописание, изредка посредством рассказа о каких-нибудь поражающих воображение античного читателя обычаях, законах, ритуалах и т. п.

Впрочем, иногда автор уходит от конкретики и делает выводы самого общего характера. К примеру, когда он пишет, что «…в стране, наделенной природными благами, население миролюбиво, а в бедной стране, напротив, все служит тому, чтобы сделать людей воинственными и храбрыми» [там же, с. 127]. Или когда рассуждает о влиянии места обитания на образ жизни людей: «Вообще говоря, края населенного мира, лежащие вдоль неумеренного пояса, необитаемого из-за жары или холода, должны быть как бы извращением и ухудшением умеренного пояса. Это можно усмотреть из образа жизни их обитателей и из недостатка у них жизненных потребностей. Действительно, они влачат жалкое существование, по большей части ходят нагими, ведя кочевую жизнь» [35, с. 756]. К обобщающим выводам, которые делает автор, можно отнести также утверждение, что государственное устройство оказывает влияние на нравы людей: «Согласие возникает только там, где устранены раздоры, проистекающие от своекорыстия и роскоши. Действительно, если граждане ведут умеренную и простую жизнь, то у них нет ни зависти, ни заносчивости, ни ненависти по отношению к равным себе» [там же, с. 457].

Вполне естественно, что Страбон в своих описаниях отталкивается (как от некоторых эталонов) от тех обычаев, норм, уровня культуры, которые существовали у греков, поэтому нередко, характеризуя какой-нибудь народ, использует такие выражения, как «у них звериная и скотская натура» или «они свирепее зверей», «отличаются дикостью», «неукротимостью», «духом строптивости». («Этот дух строптивости особенно усилился среди иберийцев, так как это племя соединяет с ним еще природное коварство и неискренность» [там же, с. 154].)

Описывая скифов, он сетует на то, что приобщение к другому образу жизни приводит к ухудшению нравов народов: «Ведь мы считаем скифов самыми прямодушными, меньше всего способными на коварство, а также гораздо более бережливыми и независимыми, чем мы. Вообще говоря, принятый у нас образ жизни испортил нравы чуть ли не всех народов, внеся в их среду роскошь и любовь к наслаждению, а для удовлетворения этих пороков – гнусные происки и порождающие их бесчисленные порождения алчности. Подобного рода нравственная испорченность в значительной степени затронула также и варварские племена, в особенности “кочевников”. Действительно, после знакомства с морем они не только стали хуже в моральном отношении (так, они обратились к морскому разбою и убивали чужестранцев), но соприкосновение со многими племенами привело к тому, что они заимствовали от них роскошь и торгашеские наклонности. Это, правда, способствует мягкости нравов, но все же портит их, так как честность сменяется хитростью, о чем я только что сказал» [35, с. 275–276].

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.