– В радио кто-нибудь разбирается? – командовавший взводом молодой лейтенантик взвинченным от напряжения голосом вопрошал у оставшихся в живых солдат, судорожно пытаясь найти хоть какой-то выход из, казалось, безнадежной ситуации.

Петр ничего не понимал в радио, но когда молчание остальных означало только то, что никто в радио тоже ничего не смыслит, молча взял связывавший с командованием аппарат и внимательно начал его разбирать. За время, пока Петр пытался разобраться в приемнике, по траншее до них, наконец, ползком из штаба добрался связной, сообщивший об отмене приказа о штурме высотки. Эта задержка штурма из-за возни с радио и спасла от неминуемой гибели как самого Петра, так и всех остальных бойцов третьего отделения.

Красная армия отстояла Москву. Наступление гитлеровцев, не сумевших уничтожить нашу армию до наступления зимы, было остановлено, а 5 декабря 1941-го под Москвой войска Красной армии начали контрнаступление. Часть, в которой служил Петр Скулачев, понесла большие потери, была снята с фронта и отправлена в тыл под Казань на переформирование.

Из-под Казани Петр был переброшен под Сталинград, где с июля 1942-го по февраль 1943-го года шла Сталинградская битва – одна из самых кровавых битв по количеству безвозвратных потерь с обеих воюющих сторон, давшая возможность командованию Красной армии перехватить стратегическую инициативу в войне. Командование передвинуло свои резервы от Москвы к Волге, перебросило в район Сталинграда большую часть воздушных сил. Для создания нового фронта обороны войскам приходилось с ходу занимать позиции на местности. Поступавшие на Сталинградский фронт новые формирования еще не были должным образом сколочены и в большинстве своем не имели боевого опыта. Истребительная авиация, противотанковая и зенитная артиллерия, боеприпасы и автотранспорт были в явно недостаточном количестве. Не хватало и необходимого для бойцов обмундирования.

А 9 ноября 1942-го года грянул первый мороз минус 18 градусов. Вообще зима 1942-1943-го годов была самой суровой за последнюю более чем сотню лет. В ноябре-декабре 1942-го года температура под Сталинградом частенько опускалась ниже минус 20–30 градусов по Цельсию, а во второй половине января и феврале 1943-го года иногда достигала и минус 40–45 градусов. При дыхании на морозе на какую-либо поверхность на ней тут же образовывалась легкая корочка льда. Для поддержания кровообращения надо было постоянно шевелить пальцами ног и рук. Бойцы большую часть времени находились под открытым небом, поэтому части Красной армии, так же, кстати, как и части противника, несли потери не только от вражеского огня, но и от холода.

Когда немцы в районе Сталинграда прорвались к Волге, командование срочно начало стягивать туда имевшиеся боеспособные части. Шли пешком от Казани до Сталинграда в условиях набирающего обороты холода. Петр был в числе тех военнослужащих, которым валенок не хватило, поэтому шел он в кирзовых сапогах, в которые были одеты постоянно мерзнущие ноги, обернутые в портянки – куски ткани для обматывания ног для ходьбы в сапогах.

– Валенок нет и не будет. Сделать ничего не могу. Идем в сапогах. Всем как следует надеть портянки. За потертость ног – расстрел на месте, – жестко напутствовал командир батальона убывающих под Сталинград солдат и офицеров.

Под Сталинградом Петр был госпитализирован в медсанбат: он таки обморозил обе ноги.

– Ампутируем обе, – услышал он слова хирурга во время осмотра.

За месяц до этого по войскам был объявлен приказ главнокомандующего, разрешавший офицерам иметь при себе личное оружие в любое время, независимо от обстановки. Младший лейтенант Петр Скулачев имел при себе пистолет всегда.

– Проснусь без ног- пристрелю! – выхватив пистолет, быстро и твердо сказал он хирургу, смотря тому прямо в глаза.

И хирург поверил и ноги не ампутировал. Петр вернулся домой на своих ногах.

Из медсанбата Петр был направлен в Москву в госпиталь, лечение предстояло длительное. Шел 1943-й год. Петр был уже в звании лейтенанта. Война продолжалась, и его было решено использовать на воинской службе, по его, в сущности, специальности, назначив командиром взвода строительного батальона, занимавшегося восстановлением разрушенной войной Москвы. Как-то солдат из его взвода при строительстве лесов неаккуратно закрепил на них доску. Петр наступил на нее и упал с третьего этажа на первый, потеряв от удара сознание.

– Солдатик не виноват, – была первой его фраза после того, как он пришел в себя. Он прекрасно понимал, что могло ожидать его подчиненного, если случившемуся с ним «дать ход».

После полученной травмы Петра опять госпитализировали. К счастью, серьезных переломов не случилось, он возвратился в часть, но его перевели на условия домашнего ночлега: утром он уходил на службу, а вечером возвращался домой, в просторную квартиру своего тестя Арона Левитана, на Каляевскую, куда вся его семья в 1943-м возвратилась из эвакуации. А в 1944-м он все же был демобилизован по болезни.

Надежда с семьей-она, шестилетний Владик, Арон Маркович и Розалия Захаровна – в ноябре 1941-го года были эвакуированы в Джамбул. Из эвакуации в 1943-м возвратились в Москву в квартиру Арона Марковича. Там семья и воссоединилась с Петром. По утверждению Надежды, с войны Петр вернулся абсолютно другим, во всех отношениях сломленным человеком.

Продолжавшаяся почти четыре года война закончилась. Великая Отечественная война – кровавое, жестокое и беспощадное действо – оставила без крова в стране около 25 миллионов человек. Людям просто негде было жить. Обратившись к многочисленным источникам информации о послевоенном состоянии жилищного фонда в стране, можно четко уяснить, что во время войны было уничтожено порядка 1710 городов и более 10000 деревень и сел, в общей сложности до 6 миллионов зданий. Основная масса горожан жила в бараках, подвалах, аварийных зданиях, многосемейных коммуналках. Жилищные условия людей были далеки не то что от идеальных, а от просто нормальных.

В 1947-м году было принято постановление Совета министров СССР «О строительстве в Москве многоэтажных зданий». Инициатором его принятия был Сталин. Предполагалось возвести в Москве восемь высоток, которые должны были символизировать 800-летие Москвы. Заложены они были в год празднования юбилея, в 1947-м, однако фактически построено было не восемь, а семь высоток. Семь московских высоток, как и Московское метро, должны были стать символом грядущего коммунизма в стране. Стоили эти башни несравненно дороже, чем блочные пятиэтажки, но зато они были призваны вдохновлять советский народ на новые трудовые подвиги. Авторы этих высоток-лучшие специалисты своего времени – создавали оригинальные архитектурные решения, получившие название сталинский ампир или советский монументальный классицизм. Высотки такого же порядка должны были появиться в каждом крупном областном центре и в столицах союзных республик. Кроме строительства знаменитых высоток, в Москве строились и «сталинские» жилые дома, снабженные всеми видами благоустройства и предназначавшиеся для заселения каждой квартиры одной семьей, что, безусловно, существенно увеличивало затраты на строительство такого жилья.

По проектам архитекторов Скулачевых в Москве были возведены два таких дома. Это дом 31-А по Ленинскому проспекту на площади Гагарина и жилой дом рядом с метро «Новослободская». По существовавшим в то время правилам нуждающиеся в жилье архитекторы обеспечивались им в построенных по их проектам домах. Скулачевым была предоставлена пятикомнатная квартира в Москве в доме на Ленинском проспекте.

Но самое известное здание архитекторов Скулачевых было воздвигнуто не в Москве, а в Воронеже. Это существующий и поныне жилой дом № 82 по улице Кольцовская. Состоит он из трех пятиэтажных корпусов; центром этой композиции является десятиэтажная башня, замыкающая перспективу улиц 20-летия Октября и Кольцовской.

В ходе послевоенного восстановления советский архитектор Л.В. Руднев, педагог и организатор крупных архитектурно-проектных организаций, работавший в стиле сталинского ампира, совместно с другими создавший одну из знаменитых высоток – здание МГУ им. М.В. Ломоносова, предлагал построить в Воронеже 16-этажную высотку. Проект дома был разработан в 1950-м году архитекторами П.С. Скулачевым, Н.А. Скулачевой и Г.Е. Руденко. Перед московскими архитекторами была поставлена задача на пепелище старинного русского города, практически уничтоженного войной, спроектировать новый Воронеж. К тому времени в Москве уже было завершено строительство семи сталинских высоток, самой импозантной из которых оказалось здание Московского университета на Воробьевых горах. Считалось, что строительством высоток Сталин хотел увековечить свое правление, и никакие затраты на такое строительство не могли считаться излишними.