– Никто меня не уведёт! – пообещала я ему. Разве такое вообще возможно? Никого и никогда я не буду любить больше…

Нильс привлёк меня к себе и несколько долгих минут я слушала стук его сердца – самый прекрасный звук на свете, который не могла заглушить даже грохочущая музыка.

Затем мы танцевали, под какую-то романтичную медленную песню, которая позволила нам быть так близко друг к другу, как только это было физически возможно и максимально прилично в данной ситуации. Ласковые и крепкие объятия, волнующий аромат его тела и обжигающий шоколад тёмных глаз сводили меня с ума. Я впитывала эти ощущения всем своим существом, стремясь сохранить в памяти мгновения чистого счастья.

Как бы не был прекрасен этот вечер, он подошёл к концу. Семьи с маленькими детьми давно уже покинули ресторан; около половины одиннадцатого технический персонал завершил свою работу – пора было и честь знать. Наконец последние гости попрощались; мы остались одни. Я вызвала такси и через несколько минут машина подъехала. Я медлила, уходить не хотелось, мной еще владело радостное возбуждение, душа «требовала продолжения банкета». Но делать было нечего, и я попросила Нильса разыскать мою куртку, поскольку понятия не имела, где здесь была гардеробная. К моему удивлению, он сказал, что поедет со мной.. это был сюрприз!

– Но как же ты потом вернёшься?

– Куда?

– Домой….

Он посмотрел на меня, как на пациентку психбольницы.

– Ты у меня останешься, глупенькая!

Моё сердце остановилось.

Глава 8

И секунду спустя заколотилось как бешеное. Где-то в коленках. В машине я забилась в угол, Нильс сел рядом со мной, назвал адрес водителю и закрыл глаза, откинувшись на спинку сиденья. Несколько минут мы ехали молча…

– Вика, не накручивай себя, я не маньяк, не садист и не извращенец. Никто не собирается тебя убивать, пытать и насиловать.

Вот чёрт, а я так надеялась…

– Просто так удобнее, завтра у меня на тебя планы. – Нильс открыл один глаз и глянул на меня.

Я почувствовала что-то, похожее на раздражение. Он так легко читал мои мысли, как будто они на моём лбу написаны. Чёрт возьми, это почти насилие! Женщины ведь должны быть загадкой для мужчин, должны быть, ДОЛЖНЫ!

Видимо, женщина я так себе.

Нильс смотрел на меня уже двумя глазами.

Я отвернулась.

Что я чувствовала в этот момент? Не знаю. Я боялась, что поступаю неправильно, что еще слишком рано, всё же он парень, старше и опытнее меня и он позвал меня к себе не в шахматы играть. С другой стороны, я хотела его, а он хотел меня. Всё совпало – и суббота, и погода, как говорила моя бабушка. Пора уже повзрослеть… и похоже, сегодня тот самый день. Да, дамы и господа, вы меня правильно поняли – я девственница. Пока ещё.

Нильс уже во все глаза смотрел на меня. В его взгляде было всё, что мне нужно – нежность, теплота; под этим ласковым взглядом я наконец успокоилась и расслабилась. Ну почти…

– Ведь у меня нет с собой вещей! – вдруг вспомнила я.

– Есть. – он подвинул ко мне сумку с эмблемой «Трансаэро», мне её Маринка подарила. Как она в такси попала, откуда? – Твоя мама знает, где ты, всё в порядке.

– У тебя, похоже, большой опыт совместных ночёвок? – закинула я удочку.

Он снова закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.

– Ну я же мужчина! – слабая улыбка тронула его губы.

Во мне ожил огонёк ревности ко всем тем, кто был с ним раньше. Невыносима была сама мысль о том, что он целовал кого-то, как меня, и проводил ночи с кем-то; я даже испугалась собственной ярости. Умом я понимала, как это глупо, я понимала, что все эти бывшие девушки сделали его таким, каким он был сейчас со мной, и всё же готова была убить каждую из них голыми руками, если бы подвернулась такая возможность. Фрейд был бы от меня в восторге.

Впервые увидев квартиру, где жил Нильс (я уже знала, что он жил один), я растерялась. Мне представлялась маленькая мужская берлога с обязательным лёгким беспорядком и голыми красотками на стенах.

Но моим глазам открылось совсем другое зрелище: просторный холл с потрясающими фресками перенёс меня в средневековую Верону (почувствуй себя Джульеттой); огромная кухня-гостиная с настоящей итальянской мебелью; спальня с внушительных размеров кроватью, на которой можно всю ночь искать друг друга и не найти; и застеклённая терраса, откуда открывался необыкновенно красивый вид на Финский залив, даже сейчас, ночью. Я потеряла дар речи, и только внутренний голос смог выразить мои ощущения.

«Я ХОЧУ ЗДЕСЬ ЖИТЬ».

В гостиной стояла шикарная аудиосистема, о такой я мечтала уже лет 10, наверное. Я погладила тёплый деревянный бок колонки, и чуть не замурлыкала от удовольствия. Если такую включить на полную громкость в доме, где я живу, он наверняка развалится до основания; а здесь ей явно часто пользовались. Чёрное зеркало большого плазменного телевизора отразило вошедшего в комнату Нильса – он с улыбкой наблюдал за мной.

– Я чувствую себя, как в музее, – призналась я ему.

– Я тоже. Эту квартиру мне родители подарили на окончание универа, я год здесь не жил, пока был ремонт. Вернулся пару месяцев назад. – объяснил Нильс.

А мне мама подарила фен, когда я в Академию поступила. Пусть это будет моим секретом.

– Хочешь переодеться? – спросил Нильс. Сам он уже был одет по-домашнему – белый спортивный костюм делал его похожим на сказочного принца. – Твоя сумка в ванной.

В ванной, кроме сумки, меня ожидали пушистые полотенца, умопомрачительная душевая кабина и зеркало, которое отразило мои смятение и страх, которые вновь набросились на меня. Я никак не решалась снять платье и долго стояла, тупо уставившись в зеркало, пока Нильс не спросил из-за двери:

– Тебе помочь?

– Помоги.

Он расстегнул платье, ослабил шнуровку корсета и включил мне душ. Он казался таким спокойным, в то время как мои эмоции бурлили, перехлёстывая через край. Подмигнув, Нильс вышел.

Когда я вышла из душа, одетая в свою любимую домашнюю футболку с радугой и единорогами (Маринка положила, я тут ни при чём), Нильс сидел на полу перед телевизором. Во всей квартире были тёплые полы, даже на террасе. Рядом стояли несколько тарелочек с орешками и подобной закуской и бутылка вина с двумя бокалами. Вот, значит, где моя половая жизнь начнётся – на полу, подумала я.

Я опустилась на плед рядом с ним, не зная, что мне делать дальше и надо ли мне вообще что-то делать. Так глупо я не чувствовала себя никогда. Надо ли сказать, что я девственница или он сам догадается?! Мысли крутились в моей голове, удары сердца отдавались в ушах глухим шумом, я была близка к обмороку.

–Маленькая моя, ну ты чего? – Нильс наконец заметил моё состояние. Он подтянул меня к себе, другой рукой подав бокал вина. – Держи, успокойся…

Я залпом опрокинула бокал и протянула ему, прося добавки. Нильс заглянул мне в глаза.

–Ты же знаешь, что я не людоед? Не бойся, я тебя не обижу….

Второй бокал отправился за первым. Я потянулась за бутылкой, но Нильс вовремя переставил её подальше.

– Я что, влюбился в алкоголичку? – пошутил он.

ВЛЮБИЛСЯ?

И я расплакалась. Напряжение прошедших недель хлынуло потоком из глаз. Здесь было всё: любовь, страх перед неизведанным, неуверенность в себе, неутолённое желание; захлёбываясь слезами, я прижималась к груди Нильса, промочив насквозь его белую футболку; постепенно рыдания стихли. Всё это время Нильс гладил меня по спине, пытаясь успокоить. Наверное, он не знал, что и думать. Любая девчонка продала бы душу дьяволу, чтобы оказаться на моём месте, а я что делаю?! Виктория, ты превзошла саму себя, поздравляю…Я пойму, если он сейчас выставит меня за дверь. Вместо этого он стянул с себя мокрую футболку, и плакать мне сразу резко расхотелось. Разве такие сексуальные программисты бывают? Я не могла оторвать глаз от него. Меня тянуло к нему, и я подчинилась этому зову. Уже не рыдания, а дрожь желания сотрясала моё тело…