− Три зайца одним махом? А не много ли для тебя, Баева?

− В самый раз, пошли, – Настя потянула меня в центр зала и принялась знакомить с теми, кого знала, попутно включаясь в разговор других компаний, при этом ещё успевала обмениваться визитками и мило улыбаться.

Спустя какое-то время, приговорив пару бокалов с шампанским, я уже рассматривала висевшие на стенах картины с неким интересом. Чувствую, ещё пара порций алкоголя, и я начну искать в этой мазне глубокий философский смысл, а ещё через пару − его найду.

− Болонка, только не говори, что ты интересуешься живописью? – можно было не гадать, кому этот голос принадлежал.

− Франц, всё-таки в тебе есть наклонности маньяка. Ты меня преследуешь? – обернувшись, я встретилась взглядом со Стасом, которого явно веселила наша внезапная встреча.

− И тебе добрый вечер, принцесса! Судя по тому, что это ты мельтешишь последнее время перед моими глазами, у меня закрадываются совершенно иные мысли. Кто кого преследует, это разобраться надо, – он иронично приподнял левую бровь, чем ещё больше меня взбесил.

− Стас, а у тебя голова часто болит? – мило улыбаясь, обратилась я к своему собеседнику.

− А что? – недоумение так и сквозило в его голосе.

− Да, думаю, корона тебе голову сильно жмёт.

− Считаешь, пора размерчик сменить? – спросил Франц, еле сдерживая смех.

− Скорее самомнение умерить.

− Мне и так хорошо живётся. Не вижу смысла себя в чём-то ограничивать.

− П-ф-ф, – от такой наглости и уверенности в себе у меня просто пропал дар речи.

− Вот он − взрослый ответ взрослой девушки, уважаю, – усмехнулся Стас, а я, насупившись, отвернулась в сторону. Он, молча, потягивал шампанское, с ехидной ухмылкой на губах поглядывая в мою сторону, и я не выдержала.

− Всё? Закончилось остроумие или мне ещё помолчать?

− Ой, Болонка, твоё молчание было бы настоящим благом для окружающих, но, как понимаю, быть милостивой к обществу ты не намерена.

− Ты хам, Франц! Причём самый настоящий.

− Твоя симпатия ко мне не взаимна, увы, – насмешливо произнесла эта сволочь и отсалютовала мне бокалом. − Так что это за смена локации: из ночного клуба на культурное мероприятие?

− Стараюсь просвещаться, Станислав Львович.

− И как? Получается?

− Ну, либо я ничего не смыслю в искусстве, либо это, – я махнула рукой в сторону картины, – всего лишь разлитая из банки на холст краска, – Стас рассмеялся, уже не сдерживаясь.

− Не ожидал увидеть тебя на таком сборище. Может, ты ещё и в театры ходишь? – ирония из него хлестала, как из фонтана.

− А ты у нас ценитель искусства?

− Боже упаси. Присутствие на подобных мероприятиях – это, скорее, вынужденная необходимость. Никогда не знаешь, знакомство с какими людьми тебе пригодится.

− Я тут с подругой, точнее, по её просьбе.

− Ну, тогда желаю успехов в просвещении, – улыбнулся Стас и направился в другой конец зала, к компании мужчин.

Через два часа, насытившись вдоволь созерцанием современной живописи, Баева вызвала такси, а я, сев в машину, устало отвернулась к окну. Разговаривать не хотелось. Да и честно говоря, было не с кем. Настя щебетала по телефону, наигранно смеясь и флиртуя. Домой не хотелось. При мысли, что я снова окажусь в одиночестве в четырех стенах наедине с собственными мыслями, бросало в холод.

− Простите, а можно повернуть на улицу Ленина? – обратилась я к водителю.

− Ты куда собралась? – спросила Настя, прикрыв рукой динамик на телефоне.

− В «Линч», − отвечаю, снова отворачиваясь к окну. Баева заканчивает свой разговор и, наконец, переключает своё внимание на меня.

− В честь чего праздник? Тебе же на работу завтра.

− Плевать.

− Неожиданно, конечно. Но… пох*й, пляшем? – произносит Баева, растянув губы в ослепительной улыбке.

Громкая музыка, беснующиеся на танцполе люди, полумрак и разноцветные всполохи света − всё это до боли напоминает «Эру», отчего тут же неприятно колет в груди. Заказываю бокал за бокалом, пытаясь залить таким образом свои воспоминания, и снова возвращаюсь на танцпол. Когда я в очередной раз возвращаюсь к бару, Баева уже сидит в окружении двух мужчин, один из которых начинает меня «клеить» стандартными и неоригинальными подкатами.

− Может, на брудершафт за знакомство? – обращается он ко мне.

− Да запросто, – мы выпиваем и целуемся, откровенно, грязно и неприятно.

− Я хочу танцевать, – выкрикиваю я, хлопая по столу ладонью.

− Так пошли, детка, зажжём этот танцпол, – произносит мой новый знакомый, беря меня за руку и вытаскивая из-за стола. Наши танцы такие же, как поцелуй: пошлые, грязные и откровенные. Его руки лапают меня за бедра и грудь. Он прижимает меня к себе слишком тесно, а я лишь закрываю глаза, позволяя ему всё. Если бы эти чужие руки помогли мне забыть прикосновения Артёма… Если бы… могли вытравить все мысли, вытеснить давящее одиночество. Алкоголь ударяет в голову до состояния «карусели». Я смеюсь и повисаю на руках незнакомого мужчины, а потом и вовсе не совсем понимаю, куда он меня ведет. Он что-то шепчет мне на ухо, целует мою шею. Мне до рвоты противны его мокрые губы, скользящие по моей коже, но оттолкнуть или прекратить это нет никаких сил. Может, это и к лучшему. Я открываю глаза, стараясь оглядеться, и понимаю, что мы в кабинке туалета.

− Детка ты сверху, окей? – говорит мой спутник, спуская джинсы и устраиваясь на крышки унитаза. – Ну же, иди ко мне, – он притягивает меня к себе и, задрав платье, сжимает мои ягодицы. – Блин, у меня в кармане резинка, достанешь?

− Дай минуту, мне плохо, – я делаю шаг назад, пока он старается достать презерватив из кармана, и, почти вывалившись из кабинки, натыкаюсь на раковину, в которую меня и тошнит. Голова кружится. Прополоскав рот, сажусь на холодный пол и почти отрубаюсь, даже не соображая, куда подевался мой спутник.

− Дин, Ди-инка-а, вставай, – насилу открываю глаза и вижу перед собой Настю. – Ну, ты даёшь мать. Тебе плохо? – я лишь утвердительно качаю головой. – Этот урод тебе что-то сделал?

− Нет, – выдавливаю из себя, поднимаясь с пола.

− Умойся холодной водой и пошли, такси уже ждёт.

− Насть, который час? – спрашиваю подругу, как только мы садимся в машину.

− Три уже.

− Бл*ть, – произношу, со стоном откидывая голову на сиденье.

− Хреново тебе будет утром, – говорит Баева, вторя моим мыслям. Капитан очевидность, блин.

− Даже боюсь представить.

− Держи, – Баева вытаскивает из сумочки таблетки и протягивает мне. – Хорошо от похмелья помогают, проверенно. Одну сейчас выпей, одну утром, и будешь, как огурчик.

− Спасибо.

− Обращайся.

Я занимался рабочими вопросами, когда раздался звонок из дома, и Людмила Петровна взволнованным голосом начала что-то быстро говорить.

− Людмила Петровна, я ничего не понял, помедленней, пожалуйста, – шум автомобилей на заднем фоне делал дрожащий голос няни ещё более неразборчивым.

− Станислав Львович, я пришла за Ромой, а учительница говорит, что его уже забрали.

− Кто? – я едва не подскочил со своего места.

− Я не знаю. Рома ей сказал, что за ним пришли, и вышел из школы с остальными детьми. Она думала, что я его встречаю у ворот.

− Твою ж, − я выругался, сжав в руке трубку. – Людмила Петровна, успокойтесь, я еду, − схватив ключи от машины, направился прочь из офиса, понося по пути и няню, и эту долбаную школу с их безалаберными учителями. Подавляя в себе накрывающее меня волнение, я всё больше вдавливал педаль газа в пол, двигаясь по направлению к школе.

Уже подъезжая к школьным воротам, в кармане завибрировал телефон. С*ка, совсем не вовремя. Выругавшись, вытаскиваю его из кармана. На экране высвечивается сообщение от Лики, в котором она извещает меня, что забрала Рому из школы. Вот же… Шумно выдыхаю, запрокидывая голову, потираю переносицу. Что она за человек такой? Почему она никогда не делает всё вовремя? Набираю её номер.