– Ого! Неужели, принцесса решила сдаться? – насмешливо выгнул левую бровь Альток.

– Боруи, – тихо начала я, – пожалуйста, выживи.

В следующее мгновение произошло одновременно два события. Во-первых, Боруи, то ли испугался, то ли ему надоело ждать, пока я соберусь с собственными мыслями, и он рванулся на меня с поистине невероятной скоростью. А во-вторых, зверь, отозвавшись на призыв, явился в самый подходящий момент – фальшион Альтока был схвачен зубами и нехило покорежен ими же.

Каждый раз, становясь барсом, я пыталась победить врага, пользуясь мозгами, но… Но воин с многолетним опытом и лишь частичным образованием в считанные секунды уложит на лопатки безопытного академика… В этот раз все будет по-другому! Больше не сдерживая природные инстинкты своего внутреннего хищника, я отрешилась от происходящего, отдав всё в лапы зверя.

Боруи, сильно не успевал, при попытке отступления барс нагонял его в два прыжка и наносил с каждым разом все более сокрушительный удар. А каждую атаку Альтока, мой зверь обтекал как вода, словно бы знал, как и куда именно будет нанесен очередной выпад.

Говорят, вакишики изначально были обычными людьми, но из-за слабых тел и короткой жизни они почти вымерли. И тогда старейшины всех племен на очередном Совете Девяти, решили призвать своих богов и попросить покровительства. Боги природы откликнулись почти сразу. Просьба слабых людей их совсем не удивила.

Обольгар, бог лета и жизни – по рассказам это был высокий, статный мужчина с огненно-красными волосами, заплетенными в косу, и в багровом металлическом нагруднике поверх обычной одежды все того же яркого цвета – даровал нам долгую жизнь.

Лвири, бог весны и дня – лишь слегка уступающий своими габаритами богу лета, бы обладателем светло-русых, длинных, волочащихся по земле волос; с нефритовыми глазами и неизменным венком на голове, составленного из всевозможных цветов; длинное кимоно малахитового цвета было лишь небрежно запахнуто, открывая часть мускулистой груди – его подарком стала сила, как магическая, так и физическая.

Тхолана, богиня осени и ночи (жена весеннего бога) – была высокого роста, с коралловыми глазами и кудрявыми, доходящими да пояса, волосами, цвета янтаря в которых можно было заметить несколько цветков физалиса; была наряжена в широкую, но легкую и развевающуюся на ветру, гранатовую, длинную юбку и такого же цвета свободную рубаху, завязанную узлом чуть ниже груди и с постоянно закатанными до локтя рукавами – наделила нас душами животных, предупредив при этом, что стоит только ослабнуть человеческому сознанию и зверь возьмет верх.

Супруга же летнего бога, Ирвидор, богиня зимы и смерти – миниатюрная, но фигуристая женщина с васильковыми глазами и черными короткими, всего лишь до лопаток, волосами была облачена в длинную, почти до пола, тунику цвета индиго с разрезами по бокам и рукавами, полностью скрывающими руки богини и сине черные шаровары – одарила вакишики смертью. Последний дар покажется странным, но он, возможно, самый ценный, ведь это значит, что любой представитель моего рода может сам решить, когда отойти в мир иной, не дожидаясь "помощи" со стороны.

С тех самых пор, вакишики стали отличными охотниками, превосходными воинами и сильнейшими существами нашего мира… Но богиня осени, к сожалению, оказалась права – стоило потерять контроль над своим зверем, и вакишики больше не мог стать человеком, просто не помнил, что он им когда-то был… Сильные эмоции тоже стали опасны – ведь испугавшись или наоборот, сильно обрадовавшись, мы забываем себя, а вот зверь никогда не дремлет и старается спасти себя и хозяина… Даже ценой человеческой части его души… Тогда вакишики придумали частичную трансформацию. Она, конечно, была во много раз слабее полной, но при этом во столько же раз безопаснее нее.

И сейчас, наплевав на все не писаные законы моего рода, я отдала весь контроль моему зверю, ибо только так я могла победить…

Не прошло и десять минут, как Боруи оказался повержен и лежа на земле, он смотрел на меня с ужасом и восхищением. Мне было уже не интересно, что тут происходить, я хотела просто забыться… Но вопреки всему, мой зверь, мой безумно сильный снежный барс, отошел в сторону и, как бы подталкивая меня снова принять свое тело, громогласно рыкнул…

Очнулась я, стоя возле Альтока, умоляющего остановиться, но не пощадить…

– Проси пощады, – сказала я не своим голосом, больше напоминавшем потусторонний шепот, нежели нормальный голос.

– Ты…

– Поломаю тебе все кости, – перебила я Боруи.

– Я… Я прошу пощады, – собравшись с силами, наконец, проговорил он заветную фразу, расстроено опустив голову.

– Китан!!! – крик брата заставил отшатнуться назад и, не удержавшись на ногах, плюхнуться на попу.

– Я Килиритан Этигер, как свидетель пари между Хинадор Мори и Боруи Альтоком, объявляю победителем Хинадор Мори, – оттарабанил со скоростью света Кит. И тут же, со звуком разбившегося стекла, с правой передней лапы исчез браслет, оставив после себя лишь вихрь блестящих магических частиц…

– Хина! Хина! – одновременно кинулись на меня оба друга.

– Назад! – что же ты сегодня не в духе Миказу.

– Почему? – насупился Хит. – Она же наша лучшая подруга!

– А она ли это? – с болью в глазах посмотрел на меня старший брат.

– О… О чем ты? – испуганно прошептал Китан.

– Хина, девочка, ты меня слышишь? – с дрожью, но не от страха, в голосе поинтересовался брат. Я иронично приподняла левую бровь, совсем так же, как Боруи недавно. – Хина! Ответь! – похоже, кошачьей морде подобные выражения мимики не свойственны, ну что же…

Я глубоко вдохнула и… всю арену затопил оглушительный рёв. Китан и Хит, резко побледнев, осели на землю. Миказу отпрыгнул назад, но на ногах не удержался… упав на колени, он поднял на меня свои полные муки и страдания глаза… по его правой щеке скатилась одинокая слеза, оставляя за собой мокрую дорожку. Подобного я не выдержала. Рванув к нему с места, даже не заметила, как на меня бросились Хиточед с Китаном, пытаясь удержать. Опрокинув, несопротивляющегося Миказу на спину, я потерлась о его правую щеку, стирая ненавистную влагу. Брат, осмелев, погладил меня по загривку, сказав при этом, до боли странную фразу:

– Я защищу тебя несмотря ни на что. Поверь мне, тебя никто не обидит пока я рядом, – и потрепал меня за ушком. По бокам взахлеб рыдали ребята, заверяя меня в том же.

– Да меня сложно обидеть, – решила я прекратить этот ужасный спектакль. Слишком уж он грустный получился.

– Что? – непонимающе уставился на меня Миказу.

– То! – легко боднула я его в живот. – Это не ты с ними, – кивок за спину, – будешь меня защищать, а я вас. Всегда. Обещаю.

– Ты не одичала? – все еще в шоке пребывал брат.

– Ха! Не дождешься! Ребята, хватит мочить мне шерсть, – зря сказала, меня тут же бросились душить от радости и поливать новой порцией слез по тому же поводу.

– Хина, ты собственноручно состарила собственного брата лет на десять, – уже почти успокоившись, прошептал мне на ухо брат, тоже вцепившись в шею. – Хотя если ты смогла вернуться из-за грани, то… Обещаешь быть всегда рядом, со своим доверчивым старшими братом?

– Обещаю… – прошептала я, сильнее прижимая Миказу к себе.

– Нет, господин эхисир, в себя она еще не приходила, – смутно знакомый голос, прорезался через пелену забвения. Неужели снова? Опять сон?! Такой яркий. Такой теплый. Такой… Ненавижу. В носу защипало.

– Мальток, – так вот по чьей вине мне вспомнились Альтоки, – как только она очнется сразу пошли за мной.

– Да господин. Я помню.

Едва слышно закрылась дверь. Тихие шаги приблизились к кровати и остановились. Заскрипел стул, видимо вышеназванный Мальток, решил караулить меня на нем.

– Девочка ты как? Болит что-то? – заботливо спросил мужчина пятидесяти лет с морщинками лучиками возле темно-синих глаз.

– Да. Душа, – сказала я, и слезы тут же, уподобившись водопаду, начали покидать мои глаза.