– Но человечество пережило множество вирусом, холера, эбола, атипичная пневмония, ВИЧ, в конце концов. Неужели так трудно создать вакцину для этого вируса?

– Холера возвращалась и в прошлом веке. Последняя вспышка была в 1975 году. Уже в эпоху цивилизации и прогресса. Почитайте историю. А тогда нам казалось, что медицина была уже на высоте.

– То есть, вы хотите сказать, что человечество обречено?

– Человечество переживало эпидемии холеры, когда вообще никакой медицины практически не было. Вымирали города, страны теряли половину населения, но человечество выживало и прогресс двигался дальше, – отвечал эксперт, но тон его был не особенно оптимистичным.

– Но вы же не хотите сказать, что в наше время прямо все человечество способен охватить какой-то там вирус?

Медэксперт несколько мгновений молчал, потом опять мрачно посмотрел на ведущую и твердо произнес слова, от которых кровь застыла в жилах у многих зрителей.

– Это вам не какой-то вирус. Это живая бактерия, которая пришла к нам, чтобы уничтожать нас. Это кара Божья за все наши грехи на этой…

Манюэль не дал дослушать эксперта, он переключил телевизор на веселые мультфильмы, которые изрядно обрадовали пухлячка Родриго.

– И без вас тошно, – проговорил Манюэль, налил себе и Татьяне вина и сказал: – Давай выпьем в память о моем брате Антонио, с которым мы с детства делили все, что у нас было, игрушки, одежду, потом даже девчонок. Извини, дорогая. Так уж было.

– Да ничего, – Татьяна даже поежилась от его слов, настолько мрачными они ей показались.

– Знаешь, если бы не он, я бы и… кх… мужчиной не стал в семнадцать лет.

– Дорогой, вот это мне не очень приятно слышать.

– Извини. – Манюэль глотнул вина, но не успел он допить бокал, как вдруг закашлялся так, что глаза его раскраснелись, а все лицо его стало бардовым.

Манюэль схватил полотенце и стал прижимать его ко рту, чтобы на стол и в тарелки не полетели брызги из его рта.

Татьяна вскочила со стула и стала стучать мужа по спине, полагая, что он просто-напросто поперхнулся вином.

– Что же это ты так неаккуратно, дорогой?

Манюэль хотел что-то сказать, но опять закашлялся и стал стучать себя в грудь.

– Что-то тут першит, – откашлявшись, сказал Манюэль и опять кашлянул несколько раз. – Ты мне чуть спину не отбила. Тяжелая у тебя рука.

– Не хватало, чтобы ты еще заболел, – сказала Татьяна, разливая вино по бокалам.

– Как там у вас говорят в России – не каркай! – сказал Манюэль, отирая рот полотенцем.

– Тьфу-тьфу-тьфу, – три раза сплюнула Татьяна и постучала согнутым пальцем по деревянному столу. Затем подняла бокал: – Пусть земля ему будет пухом. Это так у нас в России говорят. Чтобы ему было мягко лежать.

– О, да, – задумчиво произнес Манюэль, глядя на свой бокал с вином. – Пусть ему будет мягко в земле рядом с бабушкой Чикитой. Теперь они навсегда будут вместе.

И Манюэль высушил свой бокал до дна.

***

БЕГСТВО – АПОКАЛИПСИС НАЧИНАЕТСЯ

Татьяна уже едва могла вести автомобиль, настолько она вымоталась и так хотела спать, но останавливаться вот так в темноте где попало было сейчас очень опасно. Время от времени попадались автомобили, которые стояли на обочине, либо стояли поодаль от дороги, либо на парковочных местах. В этих машинах не горел свет, не работали габаритные огни. Что было в их салонах можно было только догадываться. Возможно, кто-то даже спал в них, а, может, там уже были мертвые или даже убитые. В любом случае Татьяна не собиралась ничего проверять. Она вообще не хотела ничего, кроме как спать.

Наступало утро, с востока вспыхнуло зарево восхода, словно там что-то взорвалось, вверх медленно, как из укрытия, выползало еще не проснувшееся бардовое солнце, которое быстро превращалось в яркий и веселый желтый шар с щедрыми на радость лучами, Теперь все казалось не таким уж и мрачным, и вся прошлая ночь, и все прошлые дни представлялись уже не такими страшными. Все как будто затерлось в памяти этими ласковыми лучиками надежды и добра. И все вдруг стало представляться совершенно в иных, радужных цветах.

Все словно расцветало, лужайки, аллеи, пальмы, газоны, цветочные клумбы. Солнце осветило красивые домики с черепичными крышами, блеснуло в стеклах окон, пробежало по лакокрасочному покрытию автомобиля яркими искорками.

Можно было даже подумать, что ничего страшного вокруг не происходит и все это было просто сном.

На задних сиденьях все спали. Армина спала, приложив голову к панели двери, укутанный в плед Родриго мягко сопел все в той же позе, уложив голову на подлокотник.

Мужа Татьяна не видела, но слышала его громкое сопение. В ее душе даже родилась надежда на то, что кризис его болезни прошел и что благодаря таблеткам, постоянному питью и его иммунитету он пошел на поправку.

Татьяна одела очки от солнца, которое начинало слепить ее. Но радость Татьяны вдруг прервалась в один миг, когда машина ее подскочила так, что Татьяна едва не потеряла управление.

Машина завиляла, Татьяна с трудом удержала руль, затем снизила скорость, остановилась и замерла за рулем, взволнованно дыша. Руки ее стали мелко дрожать. Она поняла, что случилось, но верить в это не хотела.

Армина, проснувшись, вскочила в кресле, решительно осмотрелась, схватив револьвер.

– Мама, что это было? – почти шепотом спросила Армина.

Татьяна перевела дух, помотала головой.

– Не знаю, милая.

– Мы что-то переехали, мама? – Армина внимательно посмотрела на мать, затем осторожно приоткрыла дверь и посмотрела назад.

Армина неторопливо вышла из машины и, глядя назад, остолбенела.

Татьяна смотрела на Армину, которую еще было видно в дверном проёме, но сама выйти из машины не решалась.

Тем временем Армина быстро пришла в себя и направилась куда-то в обратную сторону.

– Ты куда? – крикнула ей Татьяна, но сама из машины выйти все-таки побоялась, но побоялась не потому, что ей могла бы угрожать какая-то опасность, она не хотела видеть то, что уже представилось ее внутреннему взору.

Армина подошла к человеку, который лежал на дороге и, как было видно, по которому и проехался тяжелый внедорожник семейства Рико.

Это был человек в полностью герметичном костюме белого цвета, которые делают, по-видимому для того, чтобы были видны на нем малейшие загрязнения. Но теперь он был не только испачкан и раздавлен машиной, но в нем было несколько пулевых ран.

Таких костюмов Армина еще не видела. В Сантандере все, кого она успела увидеть, были одеты в другие костюмы. Еще более удивительным было то, что на груди слева, на этом белом комбинезоне был трехцветный шеврон, напоминающий флаг Франции, вот только располагался он горизонтально и цвета были расположены немного по-другому. Армина вспомнила, что это был флаг России и удивилась тому, что этот человек оказался здесь, посреди дороги.

Рядом с дорогой лежал перевернутый микроавтобус с красным крестом на борту. Двери его были распахнуты и внутри, за рулем, тоже был виден человек, который безжизненно свисал на руле.

Армина опять посмотрела на лежащего человека на дороге и увидела, что из приоткрытого кармана на его груди, торчал какой-то уголок. Было похоже, что перед смертью этот человек хотел что-то достать из этого кармана, расстегнул замок на кармане, но открыть его до конца не успел.

Армина присела перед убитым на корточки.

– Армина! – послышался окрик Татьяны. –Ну, что ты там делаешь? Поехали!

– Иду, мама. – Армина быстро что-то достала из кармана убитого, положила в свой карман и вернулась в машину.

– Что ты там рассматривала? – Татьяна завела машину. – Что там было?

– Ничего, мама.

– Надо отдохнуть, – Татьяна едва могла держать глаза открытыми, веки не слушались ее, казалось, они были наполнены свинцом.

Татьяна завела двигатель и они поехали дальше. Впереди появился какой-то маленький городишко, название которого Татьяна не успела прочитать, поскольку глаза ее слипались, будто от мёда и она могла следить за дорогой.