Как относились к Петербургскому совету другие слои населения? Интересно, что некоторые представители столичной творческой интеллигенции поддерживали Совет в его деятельности. Демократическая интеллигенция энергично откликнулась на призыв Совета оказать денежную помощь уволенным в ходе забастовки с фабрик и заводов рабочим. Театр В.Ф. Комиссаржевской поставил спектакль «Дети солнца», сбор с которого был направлен рабочим[160]. Говоря о трудовой интеллигенции, можно отметить, что Петербургский союз техников принял решение принимать рабочих по специальности только при наличии рекомендации со стороны Петербургского совета[161]. 3 ноября 1905 г. на заседании Петербургского совета был поднят вопрос о проведении в столице театральных спектаклей. Принято решение разрешить спектакли, поддерживавшие Совет, в протоколе заседания отмечалось, что к исполкому Совета «уже обращались артистка [Лидия Борисовна] Яворская и Тенишевское училище с просьбой разрешить спектакль и лекции в пользу стачечного фонда», и исполком их просьбу удовлетворил[162].

Тема взаимоотношений графа Витте и Совета рабочих депутатов приобрела определённую популярность в общественном дискурсе осени 1905 г. Об этом, например, свидетельствуют строки стихотворения «Чепуха («Трепов – мягче Сатаны…»)», в котором юмористически оценены многие резонансные политические события и личности того периода – интерес представляет одно четверостишие:

Стихотворение молодой и начинающий поэт Александр Гликберг опубликовал в журнале «Зритель» под псевдонимом «Саша Чёрный», и это было первое его использование. Слово «братцы», по мнению комментаторов его произведений, означало интерес поэта к опубликованному тогда обращению графа Витте к «братцам-рабочим», в адрес Совета рабочих депутатов[164]. Строки стихотворения указывают на понимание автором неопределённости положения в столице.

Художник Ю.П. Анненков, в 1911 г. приехавший в Париж заняться живописью, познакомился с представителями так называемой «Парижской школы», а через них – с русской эмиграцией и находившимся тогда в столице Франции бывшим председателем Петербургского совета Г.С. Хрусталёвым-Носарём. В своих мемуарах, упоминая об этой встрече, он вспоминает, что в 1905 г., когда Совет обладал популярностью и авторитетом, среди петербургской публики ходило такое четверостишие-шутка:

Появление такой шутки было связано с внешностью графа Витте, чей нос в профиль казался скомканным и не очень заметным, а также, соответственно, с обыгрыванием фамилии председателя Совета рабочих депутатов.

Интересны и наблюдения иностранцев. Корреспондент газеты «Дейли кроникл» Генри Невинсон писал, что Совет «потряс сильнейший и самый безжалостный деспотизм в мире», в течение месяца «завоевал себе славу»[166]. Корреспондент «Стандард», будучи свидетелем ареста исполкома Совета 3 декабря, писал в газете об арестованных: «Делегаты громко осуждали этот акт как вероломство…», хотя газета, будучи консервативно настроенным изданием, опубликовала телеграмму корреспондента под заголовком «Удачный ход правительства»[167]. Французский журналист Гастон Леру, наблюдавший за событиями в Петербурге и Москве в 1905 г., писал об аресте Петербургского совета, что «большинство граждан, узнав об этом поступке правительства, посягнувшего на свободу собраний и стачек, впало в глубокое уныние»[168]. Называя Совет «главным стачечным комитетом», Леру отмечал, что после ареста исполнительного комитета должны появиться новые члены комитета, это предусмотрено заранее, поэтому «скорее у государства не хватит тюрем, чем перестанет существовать стачечный комитет»[169]. Иностранец подчёркивал некоторую непредсказуемость наблюдаемой им в столице ситуации.

Разумеется, не все представители общественности во время событий 1905 г. в столице, связанных с Советом рабочих депутатов, поддерживали последний и оценивали его положительным образом. Петербургский литератор Михаил Кузмин в своём дневнике 29 ноября, видимо в связи с арестом председателя Петербургского совета Г.С. Хрусталёва-Носаря, презрительно и по-антисемитски заметил: «Хрусталёв оказался Носарём; конечно, движение делают не 2 жида, но отчего и Лассаль, и Маркс, и Бебель – евреи? и русские освободительные деятели, и Носарь, и Гольдштейн, и Гапон, и Гершуни. Социализм сравнивают с христианством (тоже еврейская утопия), не так же ли и он неприменим без перемен до неузнаваемости, до упразднения в государственной жизни?»[170] Митрополит Арсений (Стадницкий) в своём дневнике 1 декабря в отношении заявления Совета о необходимости соединения пролетариата, крестьянства и армии в борьбе за свободу писал, что «с анархией жить нельзя, что она может повести насмарку все ценные для государства приобретения последнего времени, что зажигательные речи и резолюции только усиливают тот пожар, который и теперь уже причинил массу несчастий для страны»[171]. 3 декабря митрополит отметил в своём дневнике издание Советом «Финансового манифеста» и аресты председателя Совета Г.С. Хрусталёва-Носаря и членов исполкома Совета. Далее он заметил: «Конечно, на эти репрессии правительства революция ответит своими, и думаю, что скоро мы будем свидетелями и мучениками новой всеобщей политической забастовки»[172]. Совершенно не разделяя ценностей революционного движения и не поддерживая действий Совета, Арсений Стадницкий, тем не менее, признал реальную силу, которой последний обладал.

После 3 декабря 1905 г., когда был арестован исполком Петербургского совета рабочих депутатов, оставшаяся на свободе часть депутатов Совета решила возродить его. Ещё до ареста Советом было принято решение, что в случае возникновения непредвиденных обстоятельств его полномочия переходят к исполнительному комитету. Так и случилось. Депутат Совета Я. Михайлов вспоминал о собрании в школе Обуховского завода 4 декабря, на следующий день после ареста исполкома Совета: «Тужить и горевать не приходилось, нужно было работу продолжать. На собрании выяснилось, что собрать целиком весь Совет нового созыва не удастся ввиду наступившей реакции. Поэтому решено было сконструировать расширенный Исполнительный комитет…»[173] Появилось то, что в литературе называют «вторым» Петербургским советом рабочих депутатов. Председателем «второго» Совета стал немецкий социал-демократ, революционер А.Л. Парвус. Теперь Совет, а точнее, его исполнительный комитет работал подпольно, стремясь избегать начавшихся широкомасштабных преследований со стороны охранного отделения. 14 декабря было выпущено воззвание восстановившегося Совета с призывом к стачке, которое стало реакцией на издание правительством избирательного закона от 11 декабря 1905 г.: «Рабочий народ требует всеобщих выборов. А правительство допускает к выборам только рабочих больших предприятий. Рабочим нужны прямые выборы. А по новому закону рабочие будут выбирать уполномоченных-выборщиков, выборщики – представителей». Продолжался выпуск «Известий Совета рабочих депутатов». Газета сообщала, что 12 декабря состоялось совещание примерно 200 депутатов, были доклады от районов столицы, изучался вопрос о возможности новой всеобщей забастовки. По воспоминаниям участника события М.Л. Горшкова, Парвус, открыв заседание, сказал присутствовавшим: «Товарищи, если нас постигнет провал, то все как один должны говорить, что пришли на лекцию тов. Парвуса “Рабочее движение в Германии”»[174]. Согласно его же свидетельству, в президиуме сидели А. Парвус, Е. Аксанов-Френкель (от печатников), С. Голубь (от Путиловского завода) и старый народоволец Л. Дейч. Рабочий Путиловского завода Буянов, по словам Горшкова, произнёс такие слова: «Лучше умереть на баррикаде, чем ждать у себя на печке каждую минуту ареста и расстрела…»[175] Также имеются сведения, согласно которым на организационном заседании «второго» Совета выступал лидер партии эсеров В.М. Чернов[176]. Уже не все заводы и фабрики были готовы поддержать выступление. Петербургский объединённый комитет РСДРП в своей листовке информировал массы о решении Совета рабочих депутатов, подчёркивая массовость восстаний в России и необходимость петербургских рабочих примкнуть к всеобщим волнениям: «Вся жизнь России потрясена. Правительство перед полным финансовым крахом. Ещё напор – и самодержавие окончательно погибнет»[177]. Получив информацию о собрании исполкома, граф С.Ю. Витте удивлённо воскликнул: «Какой это комитет?»[178] Полиция следила за «вторым» Советом только с его заседания в Териоках, проходившего 20–21 декабря. На этом заседании разбирались вопросы о состоянии забастовочного движения в районах столицы, о причинах поражения восстания в Москве; Петербургское охранное отделение передавало, что на собрании было решено отложить всеобщее выступление до апреля, проведя 9 января набеги боевых дружин на правительственные учреждения[179]. Представители районов говорили о том, что настроение рабочих уже далеко не боевое. Все придавали значение предстоящей годовщине 9 января как возможности широкой агитации за будущее выступление среди рабочих. 2 января 1906 г. исполком «второго» Совета был арестован. В марте был арестован и А.Л. Парвус, который писал: «Я приму участие в большом процессе Совета Рабочих Депутатов. Перспектива недурная, так как процессом этим можно очень и очень воспользоваться….Жаль только, что именно теперь, когда массы опять начали шевелиться, мне приходится сидеть под замком»[180].