Домой, – думает Джим. – Я уже не знаю, что такое дом.
- Мне надо попасть на Вулкан, – говорит он. – Я должен сообщить их Старейшинам.
- Да, Джим, насчет этого, – произносит Эйприл. – Мы пока не знаем, что делать со Сталеком. Мы проверили: на Вулкане нет центров по усыновлению или детских приютов. В них просто нет необходимости. Никто не оставит своего ребенка на улице, и мало кто теперь умирает от несчастного случая или неизлечимой болезни. Особенно представители настолько логичной расы. Если и происходит нечто в таком духе, они немедленно препоручают заботу о ребенке своим ближайшим родственникам.
- У Сталека нет родственников, – шепчет Джим.
- Я знаю, – хмурясь, отзывается Эйприл. – Нам придется найти ему приемную семью на Земле.
- Нет, – резко заявляет Джим. Он яростно качает головой. – Нет, вы не можете так поступить. Вы не можете отобрать его у меня, а потом отдать каким-то случайным незнакомцам, которые вообще ничего не знают о том, как воспитывать вулканца.
- А ты знаешь?
- Нет, но я могу научиться, – Джим пытается звучать убедительно. – Прошу, просто… Доставьте меня на Вулкан. Дайте мне встретиться со Старейшинами, прежде чем тащить меня в суд на Земле или еще куда. Пожалуйста, сэр.
Капитан Эйприл долго смотрит на него, потом вздыхает.
- Ты Джеймс Тиберий Кирк, сын Джорджа, не так ли?
Джим стискивает зубы.
- Да, это я.
Вид у Эйприла сочувствующий.
- Ты действительно сын своего отца, Джимми. Упрямствуешь, когда это нужно, совсем как он, и сердце у тебя доброе.
- И так же как и мой отец, – осторожно начинает Джим, – я должен убедиться, что ребенок, находящийся под моей опекой, в безопасности, здоров и может прожить долгую процветающую жизнь.
Взгляд капитана Эйприла, направленный на него, полон гордости.
- Ты там сделал кое-что потрясающее, Джим, – говорит он ему. – Ты сохранил не одну жизнь. Никто другой не смог бы сделать этого. Я знаю, что сейчас тебе так не кажется, но тебе уготована великая судьба.
После того как они делают остановку на Земле и Джим прощается со своей новой семьей, они отправляются на Вулкан.
Джим встречается с вулканскими Старейшинами, в том числе, и с Т’Пау. Он подробно рассказывает им о том, что произошло, показывает им письмо. Они любезно его благодарят, но сообщают, что родители Сталека не являлись гражданами Вулкана, когда покинули планету и отбыли на Тарсус IV, по причинам, которые вулканские законы не объясняют. Сталек родился вне Вулкана. Поэтому будет в прямом смысле невозможно и незаконно найти каких-либо родственников через базу данных Вулкана. Они все же находят обладателей имен, которые дали мать и отец Сталека, и отправляют им сообщение, в котором просят прийти, если пропавший ребенок принадлежит их семьям. Когда никто не появляется, Джим одновременно чувствует и страх, и облегчение.
Хотя Т’Пау и является опытным телепатом и сама может провести ритуал, она отводит Джима и Сталека в храм, где целитель соединяется с разумами обоих, чтобы понять, в каком состоянии их сознания и их связь. Это очень похоже на то, что Сталек каким-то образом проделал с Джимом в ночь того дня, когда он его нашел: опустил свои крохотные ручки на его лицо и передал ему мысленные чувства безопасности и признательности. Целитель говорит ему, что в тот момент между ними сформировалась родственная связь, достаточно сильная, чтобы приглушить причиняемую ему боль от потери связи с родителями. Джим Сталеку ближе, чем кто-либо другой, так что он – его полноправный отец. Джим не спорит, хотя он и в куда большем ужасе, чем когда впервые прочитал список имен погибших на Тарсусе IV.
Т’Пау беседует с Джимом о Сталеке так, будто бы у него нет возможности отдать Сталека. И он вовсе не собирается этого делать, но мысли о том, что кто-то другой мог бы так поступить или хотел бы так поступить на его месте, если бы они нашли Сталека и привезли его на Вулкан, вызывают у него тошноту. Он получает вулканское гражданство, приступает к изучению вулканского, начинает скупать на ПАДД файлы и тексты о том, как правильно растить вулканских детей, о вулканском здоровье, о вулканской истории, о вулканском всем. Вообще гражданство получают они оба, но Джим знает, что он не может вечно оставаться на Вулкане. Здесь ему делать нечего, да и на Земле тоже. Звезды все еще зовут его, несмотря на все, что произошло. Через год после того, как он подал документы в Звездный флот, его принимают, и он поступает. И забирает Сталека.
Его любовь к нему так сильна, что причиняет ему боль. И эта боль везде: в его сердце, в его легких, в глубине живота.
Я люблю тебя, мысленно шепчет он Сталеку.
Я люблю тебя, говорит он ему. Он всегда ему это говорит, потому что Сталек заслуживает быть любимым.
–оОо–
Спок мягко вынырнул из воспоминаний, покинул разум Джима. Он чувствовал, что Джим уперся лбом ему в плечо, чувствовал, как намокала от его слез ткань. Тихие рваные звуки вырывались у него с каждым выдохом, и Спок понял, что Джим сдерживался, как мог. Он бросил быстрый взгляд в направлении Сталека, чтобы удостовериться, что с ним все в порядке, что с ним ничего не случилось, пока они плутали в прошлом. Спок знал, что обмен воспоминаниями занял не больше двух-трех минут, но им обоим казалось, что прошли часы. Убедившись, что со Сталеком, все еще изучавшим клочок травы, все хорошо, он повернулся к Джиму и нерешительно сомкнул вокруг него руки. Он уткнулся носом в золотовласую макушку, но так чтобы этого не заметил Джим.
- Ты можешь плакать, Джим, – сказал он. – Я не уйду.
Он услышал слабый смешок.
- Похоже, это мне нужны платочки, да?
Он, впрочем, не был прав, потому что Спок ощущал, как у него щипало в глазах. Его слезные каналы, наличие которых объясняло его наполовину человеческое происхождение, открылись, и никакой контроль над телом не мог предотвратить его собственные слезы. Он слегка коснулся ладонью щеки Джима, скользнул рукой по линии его челюсти и подбородка, побуждая Джима поднять взгляд. И когда он посмотрел на него, боль и страдания отразились в его глазах и передались через прикосновение Споку. Он находился вне сознания Джима, он знал это, но неистовые эмоции, фонтанировавшие от Джима, были тем, что Спок не мог проигнорировать.
- Джим, – произнес он, стараясь подобрать правильные слова, – капитан Эйприл был прав, когда сказал, что ты единственный был способен спасти тех детей. Ты сделал все, что было в твоих силах, и попытки сделать нечто большее могли бы привести к обратным результатам.
- Да, умом я это понимаю, но мое сердце так не считает. Если бы я пошел туда тем днем, вместо того чтобы без толку отсиживаться, у меня, возможно, было бы время предупредить людей, – Джим повернулся, чтобы посмотреть на Сталека. – Может, я мог бы сообщить его родителям о нашем убежище, если бы я увидел их, когда они прятали Сталека там, где я его нашел.
- Нет, Джим, – уверил его Спок. – Тебя бы убили. Ты сделал все, что мог.
Джим нетвердо кивнул.
- Это то, что я продолжаю повторять себе снова и снова.
- До того, как я удостоился чести узнать о том, почему ты так опекал Сталека и скрывал его историю, я часто размышлял о том, почему ты не мог объяснить своим знакомым правду, чтобы они прекратили распространять о тебе слухи и создавать репутацию, которую ты не заслужил. Теперь я понимаю причины твоего молчания. Это не то, что рассказывают первому встречному и при случайных обстоятельствах. Однако же помимо близкого общения с доктором МакКоем и мной, ты больше ни с кем не бываешь настолько откровенен. Я убежден, что есть много людей в твоем выпускном классе, которые хотели бы узнать о тебе нечто большее, чем фальшивые сплетни, свидетелями которых они могли стать. Почему ты отказываешься открыть другим истину?
- Как ты уже, вероятно, понял, у меня серьезные трудности с доверием, – ответил Джим, испытывая неудобство. – Терапевт пытался избавить меня от них, после того как я вернулся на Землю со Сталеком, но у него ничего не вышло. Я знаю, что всегда буду их испытывать, правда знаю. И к тому же, – он многозначительно посмотрел на Спока, – нет необходимости делиться чем-либо с людьми. Я предпочту, чтобы они говорили обо мне, а не о Сталеке.
