- Вот с десертом беда. Хотя… Подожди-ка! Я нашел парочку пирожных! - радостно крикнул Бильбо и вбежал в комнату. – Я могу сделать яичницу, если ты… - и вдруг понял, что она пуста. Хоббит растерянно завертел головой. - Гэн…

- Мне просто чаю, - неожиданно раздался голос у него за спиной, и, обернувшись, Бильбо столкнулся нос к носу с неизвестно как туда попавшим Гэндальфом.

- Ну ладно, - не наставивая больше, сдался хоббит. – Но ты ведь не против, если я поем?

- Нет, совсем нет, - маг отодвинулся назад и присел на лакированную скамью.

Бильбо едва успел сунуть в рот кусочек вышеупомянутого испорченного сыра (очевидно, у хоббитов желудки более неприхотливые), как вдруг из другого конца дома послышался отчаянный и совершенно бестактный стук в окно и противный-препротивный голос:

- Бильбо! Бильбо Торбинс!

- Меня нет дома! – прошипел хоббит Гэндальфу, который с пониманием кивнул, и тихонько выглянул в окно. - Никуда не деться от этих проклятых родственников! – ругнулся он, недовольно сжимая кулаки.

- Я знаю, ты там! – продолжал вопить мерзкий навязчивый посетитель.

- Они постоянно следят за мной. Они никогда не простят мне, что я так долго живу в этом доме, – Бильбо вернулся на кухню и со стуком опустил на стол тарелку с сыром. – Я должен избавиться от этих несносных родственничков - они торчат под дверью и не дают мне покоя! Я хочу вновь увидеть горы, Гэндальф! – неожиданно выпалил он. – А потом найти спокойное место, где я мог бы закончить мою книгу… Чуть не забыл о чае! – хлопнув себя по лбу, хоббит снял с огня черный чайник и перелил кипяток в маленький заварочный.

- Сая о чем-то подозревает, - как бы между прочим сказал Гэндальф.

- Ну еще бы. Она же Торбинс.

- Если ты помнишь, она не всегда ею была, - маг взял свою чашку и вдохнул приятный можжевельниковый аромат.

- Я не забыл, - Бильбо чуть погрустнел. – Жаль, что она лишь теперь такой стала. Но чего-чего, а подозрительности ей не занимать. Как, впрочем, и других отчаянных качеств. Три недели назад я нашел ее, распивающей вино и курящей старый табак, вместе с… как их там? А! Мериадоком Брендискоком и Перегрином Туком! Вот уж воистину безбашенные парни! Не знаю, уж как они ее уговорили пойти на такое, но бедняжку потом два дня наизнанку выворачивало. Зато прочухавшись, она умудрилась за компанию с ребятней свалиться с дерева в проезжающую мимо телегу с перцем! Чиху-то было!

- Ты ведь обо всем расскажешь ей, не так ли? Во всяком случае, ту часть, которую ей необходимо знать? – перебил хоббита Гэндальф.

- Да, да, конечно, – несколько поспешно отмахнулся Бильбо.

- Она очень беспокоится за тебя.

- Я знаю, - тихо произнес хоббит. – Я знаю… Странно, не правда ли? Я-то думал, беспокойство о других ей не свойственно. Однако эта девчушка каждый день преподносит мне очередные сюрпризы. Возможно, она пошла бы со мной, если б я ее об этом попросил, и если б не ее прошлое… Хотя, думаю, сейчас ее сердце принадлежит земле Шир, этим лесам, полям, мелким речушкам. Наверно, будь на то ее воля и воля обстоятельств, она осталась бы здесь навсегда, - говоря это, Бильбо машинально сунул правую руку в карман жакета, и волшебник увидел, что он словно бы нащупывает там что-то. – Я уже стар, Гэндальф. Я знаю, по мне этого не скажешь, но я все сильнее ощущаю это сердцем. Я худею и как бы вытягиваюсь, словно меня как кусок масла намазывают на хлеб. Мне нужен отдых, длинный отдых, и я не думаю, что я вернусь после него. Точнее, я в этом уверен.

***

Уже вечером, когда на землю спустились первые сумерки, а небо начало потихоньку темнеть, хоббит и маг вышли на крыльцо и, усевшись на траву, не сговариваясь, задымили любимыми трубками. Беловатый дымок, извиваясь и вертясь, бесшумно ускользал куда-то в лабиринты засыпающего света. Гэндальф и Бильбо смотрели вниз, на Праздничную Поляну, где как раз заканчивалась подготовка к торжеству. Многочисленные палатки уже были расставлены, где полагалось, между шестов висели, покачиваясь на легком ветре и заманчиво сверкая, разноцветные фонарики. Возле Праздничного Дерева, ветви которого были увешаны многочисленными светильниками, красовался плакат: “С Днем Рождения, Бильбо Торбинс!”, а между столов не покладая рук бегали и суетились хоббиты-повара и их помощники, расставляя последние блюда.

- Старый Тоби… - протянул Бильбо. – Лучший табак на Южной Выселке!

Хоббит втянул щеки и выпустил изо рта несколько белых колечек. Гэндальф, увидев их, усмехнулся и в свою очередь отправил в воздушное плавание трехмачтовый молочный кораблик, с легкостью прошмыгнувший сквозь бильбовы кольца и растворивший их в опускающемся вечере.

- Гэндальф, старый мой друг… – хоббит мечтательно улыбнулся, пожевывая конец трубки. - Эту ночь я никогда не забуду…

Едва стемнело, гости ломанулись к богато сервированным столам. Кушали непрерывно, потом немного отдыхали и снова принимались за еду. Играли приятные и веселые мелодии, музыканты здесь разошлись не на шутку, показывая все свое искусство и виртуозность. А когда в небе вспыхнули первые потешные огни, пришел черед Гэндальфа. Все здесь, от замысла и до исполнения, принадлежало только ему. Маг сам и запускал все эти дивные ракеты. Высоко в безоблачном ночном небе они взрывались, вспыхивали, разлетались на части, и каждая горела своим собственным исключительным огнем, создавая неповторимый узор. Попутно Гэндальф щедро раздаривал хлопушки и шутихи, пугалки, пищалки, гром-гремушки, да еще и успевал поджигать гномьи свечи, эльфийские фонтаны и мерцающие звезды.

Зрелище получилось незабываемое. Мастерство Гэндальфа явно росло с годами. Вверх поднимались огни, похожие на стаи птиц, да они еще и пели к тому же! Вырастали зеленые деревья с дымными стволами, а на них стремительно распускались листья, и светящиеся ветви роняли сияющие цветы прямо на восхищенных зрителей; бутоны и лепестки таяли, не достигая земли, оставляя в воздухе нежный аромат. Рвались ввысь стройные колонны, через миг превращавшиеся в орлов, или в величавые парусные корабли, или в строй плывущих лебедей; разражалась желтым ливнем багровая туча; потом вдруг с громовым кличем устремились сотни серебряных копий, грациозно повернулись и со змеиным шипом вонзились в речную гладь. Золотые искрящиеся кометы разрывались ярко-синими огнями с золотыми мерцающими хвостами и переходили в кристальные искры. Залпы красных, голубых и зеленых звезд разрывались большими янтарными сферами.

Хоббиты развлекались от души. То и дело со всех сторон слышался смех и хохот. Молодежь, похватав свободных дам (и кавалеров), бросилась лихо отплясывать. Сая, которой подобное веселье явно очень нравилось, примкнула к группе девушек и с легкостью завертелась в этом пестром танце. Сэм же, сидя на скамейке у стола с элем, тихонько поглядывал через плечо на кружащуюся Рози, одетую в красивое голубое платье с оборочками и с заплетенными в волосы разноцветными ленточками. Но всякий раз поспешно отворачивался, стараясь, чтобы его взглядов никто, а в особенности, Рози, не заметил. Сая, вырвавшись из объятий подружек, плюхнулась на скамейку рядом с другом.

- Ну же, Сэм! Пригласи Рози потанцевать!

Сэм замялся.

- Э… Я лучше выпью еще кружечку эля… - и поднялся.

Что? Опять? Сае начало это надоедать. Конечно, стеснительность и скромность Сэма ему очень шли, но всему же должен быть предел. Пора брать инициативу в свои руки.

- Ну, уж нет, с тебя уже достаточно! – и развернув верного садовника за плечи, Сая пихнула его прямо в объятья Рози, и пара довольно быстро присоединилась к остальным. Девушка с хохотом следила за ними.

Между тем Гэндальф запустил в небо новый подарок. Сверкающая струя взвилась вверх, потом разделилась на сотни серебряных кометы, рванувшихся во все стороны множеством хвостов и трещащих блестяще-белых огней!

А вокруг Бильбо собралась к тому моменту большая толпа ребятишек, и хоббит с воодушевлением рассказывал историю давнего приключения, идеально передавая чувства своими интонациями.