Мне понадобилась консультация психоаналитика, чтобы понять: тот, кто раскрывает самые сокровенные, потаенные секреты, на самом деле как бы говорит: «Посмотрите! Это все! Больше вы ничего не увидите!» Их нелицеприятные признания – своего рода дымовая завеса, за которой скрывается 1 % той особенно постыдной информации, которую не хочется выдавать. Мне это прекрасно известно, потому что сама так делаю.

И еще есть совершенно непроницаемые товарищи, находящиеся так далеко за пределами спектра стыда, что все тело содрогается при одном только соприкосновении с ними. Некоторые – как Карл Уве Кнаусгард – могут раскрывать собственные темные тайны только посредством их записи и представления вниманию миллионов незнакомцев.

Никогда не забуду тот день, когда познакомилась с ним. Мы провели целый день на берегу Темзы под проливным дождем, в густом облаке дыма (он) и странной смеси из подростковых и юношеских эмоций (я). Этот красивый, мрачный, отчаянно неуверенный в себе человек говорил как бы вскользь, то и дело сбиваясь на шепот, о том, каково это – быть женатым на женщине с целым букетом душевных заболеваний и при этом испытывать искреннюю радость от воспитания их общих – любимых – детей. Любовь и стыд одинаково отчетливо проступали в его синих, как лед, глазах во время признания, что бросил ее ради молоденькой модели – сама я также стыдилась упоминать этот факт.

Он признался, что ненавидит разговаривать о себе. При этом стал настоящей литературной звездой именно благодаря глубокому, подробному, многостраничному анализу, хотя сам не может перечитывать его после того, как проделал над собой эту очистительную работу.

Моя задача – не установить, каким должен быть идеальный или худший муж. Я лишь хочу побеседовать с женатыми мужчинами и понять их внутренний мир. Что они чувствуют, когда жены подтрунивают над их неумением вести домашнее хозяйство или указывают, что есть? Испытывают ли подавленность при переходе из состояния холостяка к супружеской жизни, а затем к отцовству? Почему вдовцы так быстро женятся вновь?

Существует так много статистических исследований о политике полов и поведении супругов дома, но ничего не сказано о том, что я хочу знать – что чувствуют настоящие мужчины. Вот почему я решила сама их об этом спросить.

И кстати, прежде чем мы начнем смеяться над поведением парней на кухне, расскажу вам несколько удручающих и ужасающих фактов о старом добром патриархальном строе. Потому что все это – часть сложной, запутанной, трагической смеси. Не переключайтесь. Или просто сразу переходите к главе о кулинарии.

На протяжении долгого времени мужчины были в тени. Если эти слова наводят на вас грусть, просто представьте себе прохладный тенек, солнечные блики, играющие на листве деревьев; в нем вы укрыты от внешних бурь, и мороженое не тает на солнце.

Мужчины всегда были хозяевами положения – никто никогда не ставил под сомнение и не проверял их умение «быть мужем». Невозможно представить эдакого английского джентльмена шестнадцатого века, который, лежа глубокой ночью в постели, размышлял, как быть примерным мужем, и перебирал в голове сомнения, победы и поражения. А все потому, что их роль имела привилегию анонимности, граничащей с ничтожностью. Разумеется, муж хотел власти (сексуальной и коммерческой), а брак был основной социальной структурой, позволявшей этого добиться. Но в замечательных литературных произведениях о любви, написанных в прошлые века, нет почти никаких намеков на существование особого «кодекса мужей», которого придерживались предки в смешных шляпах. Конечно, вопрос, что такое «настоящий мужчина», поднимался с тех самых пор, как пещерные люди начали пасти коров на скалистых пастбищах. Хотя мысль об особой роли и эмоциональной жизни – помимо содержания жены и детей – нова.

Она приобрела актуальность в связи с тем, что в последнее время женщины все более активно отделяются от безликой массы и становятся в один ряд с мужчинами, нарушая привычный и уютный для последних порядок вещей. В двадцать первом веке многие женщины (но отнюдь не все) наконец могут выбирать партнера, отказывать ему или же и вовсе решить, что он им не нужен. Вполне естественно, что потенциальные спутники жизни наконец задумались, что могут предложить им как мужья.

Поколение, освободившее женщин, надеялось, что к двадцать первому веку брак превратится в атавизм, однако и по сей день многие только и мечтают, чтобы связать себя его узами. На протяжении последних десяти лет новости о законах, касающихся равенства супругов в семье, не сходили со страниц газет. Даже те, кто расстался с розовыми фантазиями о сказочной свадьбе в конце начальной школы, все еще ждут стабильности и, чего греха таить, некоторой доли романтики. Ведь, в конце концов, любовь – это хорошо, и всем хочется отметить реализацию юношеских надежд и мечтаний. При этом никто не хочет в одиночку воспитывать детей, ходить за покупками и умирать. К тому же человеку, еще не познавшему супружество, оно кажется чрезвычайно важной вещью.

Но есть загвоздка: брак как желаемый статус является последним оплотом крайне старомодных представлений о собственности и власти.

И хотя многие дамы считают феминистические движения последнего столетия хаотичными и неровными, им все же удалось произвести молниеносную революцию в рядах мужчин. Пока последние счастливо почивали на тысячелетних лаврах с трубкой в зубах и регулярным ужином на столе, спутницы внезапно восстали против них.

В контексте Великобритании, если считать началом женской эмансипации движение суфражисток (хотя семя было заронено задолго до них, в эпоху Мэри Уолстонкрафт), получим общественный переворот длиною в столетие, дважды прерывавшийся войной, которая, по понятным причинам, взбудоражила умы и послужила катализатором перемен, при ином стечении обстоятельств прошедших бы гораздо более спокойно и плавно. Потеря нескольких поколений мужчин на полях сражений – а также вынужденная перестройка общественного порядка, без которой невозможно было бы пережить этот опустошительный период, – существенно пошатнула процесс восстановления отношений между полами.[2]

А каково пришлось населению остальных европейских стран, чьи жизни исковеркал фашизм? Мы часто читаем некрологи и списки выживших при холокосте. Одна тенденция проходит через все жизненные истории красной нитью: после 1945 года многие женились поспешно, часто – прямо в лагерях для перемещенных лиц. Наскоро организованные свадьбы между бездомными, морально искалеченными людьми показывали общую веру в брак как символ надежности и нового начала (как для личности, так и для общества в целом, ведь подобным образом прокладывалась дорога для множества счастливых и свободных детей). Брак олицетворял собой нормальную жизнь.

Итак, миллионы мужчин пропали без вести или вернулись искалеченными; женщины начали заниматься традиционно мужской работой; безумный водоворот динамичных, хотя и тяжелых дней; отголоски Промышленной революции; светское общество; контроль рождаемости. Все это способствовало формированию нестабильного фундамента современных браков.

И конечно же, движение «MeToo». Сегодня, если муж начинает спорить с женой, он должен продемонстрировать готовность к уравновешенному, уважительному обмену эмоциями; извиниться, признать преступления патриархального строя и спокойно обсудить расхождения в точках зрения. Уж точно никто не ждет, что он сорвет с головы шляпу, растопчет ее и пулей вылетит в ближайший паб, ведь наступило светлое будущее. Вот только многим мужчинам оно не кажется таким уж светлым. Для них это период общественного переворота и неразберихи с полным отсутствием четких инструкций, как правильно быть мужчиной. Сверху? Снизу? Вариантов слишком много.[3]