– Куда тебе прыгать? Ты же книжный червь! Землю расколоть хочешь в лабораторных целях?

– Нет, – опешила и заломила руки. – Но я буду очень стараться делать, как и вы…

– Нет! – отрезал так хлёстко, что мне словно под дых дали, и даже онемела от неожиданности. – Вали отсюда, Королёк… – мальчик отвернулся, всем видом показывая, что разговор окончен.

Ребята неприкрыто захохотали, а одна из девочек озадачилась:

– Почему Королёк? Я бы хомячком назвала…

– Да у неё фамилия Королькова, – отмахнулся Игнат. – Ах-ах, но ты права, – разразился смехом, – Хомячкова было бы вернее! Прикинь, хомяк по стене ползёт, или сальто крутит?

– Ну, или хотя бы было более в тему, – колко подметила другая девочка. – Гадкий утёнок…

Вот теперь уже ребята откровенно ржали.

Тот жуткий гогот пронзил в самое сердце. Хрупкий мир треснул на миллионы кусков и обрушился с оглушающим звоном.

От обиды стиснула кулаки и зубы. Я никогда никого не оскорбляла, почему же со мной так несправедливы? Едкие слёзы набежали на глаза. Смахнула их тыльной стороной ладони и бросилась к себе в дом.

Никто из родственников не заметил моей боли и рыданий. Ворвалась в комнату, захлопнула дверь и прижалась к ней спиной. Скатилась на пол и долго плакала в одиночестве.

Когда слёзы иссякли, а глаза едва открылись от того, что опухли, встала. Подошла к зеркалу во всю дверцу шкафа, сейчас занавешенное простынею. Сдернула ткань и уставилась на себя.

На меня смотрела невысокая и зарёванная девочка.

Хомячок?.. Я?..

Ну да, другие девочки тоньше и изящнее, но раньше такое не бросалось в глаза. Странно, почему-то до сего дня я не задумывалась над своей полнотой, да и никто из родственников не говорил об этом. Меня любили такой, какая была, и всегда называли красавицей, умницей. Папа – принцессой… Самой лучшей на свете. «Ты у меня талантище, моя принцесса. Главное, пока о мальчишках не думай. Пустое это, да и отвлекать будут. Только знания. Остальное будет. Потом. Со временем!»

Я верила ему и другим родным.

И что ж это получается: я жирная уродина, с которой никто не хочет дружить?

Гадкий утёнок?

Хомяк?..

Пристально разглядывала себя, и чем дольше прожигала в отражении дыры, тем ярче ощущала приливающую силу и жажду доказать, что я не хомячок!

Игнат

Неприязнь возникает резко, пробирается в душу глубоко, приживается быстро, отравляет ядом медленно, а избавиться от неё практически невозможно. Для того, чтобы вызвать неприязнь, не обязательно что-то сделать собственноручно, можно стать и невольной причиной.

Подобное ощутил, когда мне исполнилось двенадцать.

Всё вроде было, как обычно. Школа, друзья, девчонки, новые увлечения: скейт, велосипед, ролики, паркур… пусть и в дилетантском исполнении. Уже присмотрел несколько площадок, куда хотел ходить, чтобы отточить мастерство. И тут на тебе: к соседям приехали родственники! Муж, жена и их малолетняя пухлая доченька.

Мне бы до них и дела не было, но от их приезда пострадала моя семья. Мама… слишком прониклась проблемами соседей. Стала такой сочувствующей, что всё время только и говорила, как им трудно приходится. «Бедная Светлана Григорьевна. Как ей больно. Несчастный Сергей Николаевич. Так страдает… А их доченька. Мужественно переносит тягости, не плачет и не капризничает. Настоящая маленькая леди. Вот бы ты за ней присмотрел! В школе бы помогал. Не давал в обиду. Да и в компанию бы взял. Её семья сейчас трудные времена переживает: у Светланы Григорьевны рак, Сергей Николаевич работает, за супругой ухаживает, бабушка и дедушка тоже. Вот они и заняты хлопотами, а девочка одна в чужом городе и школе».

Мама совсем соображать здраво перестала?! Куда эту толстуху мелкую с собой возьму? Компания у нас крутая – мы спортом занимаемся. А она что делать будет?

Пытался воззвать к рассудку мамы, но она настаивала, и меня всё больше это злило. Вскоре уже стал ненавидеть девчонку заочно, пусть даже мы не были знакомы и она ко мне не приближалась. Жила в своём замкнутом мирочке книг и знаний и, по сути, в школе ни с кем не общалась. Эдакий книжный червь. Заучка от кончиков волос и до пят, не умеющая ничего, кроме как поглощать тоннами знания. Это, конечно, неплохо, я и сам любил учиться, но смотрел дальше и шире, потому мои увлечения были гораздо богаче. Друзья шутили, что если бы не был увлечённым спортсменом, то с полной уверенностью заслужил бы звание «главный ботан школы». Ну да, даются мне точные науки, книги глотаю быстро, инфа хорошо оседает, и большая часть легко усваивается.

Но голову от знаний не терял, наоборот – развивал себя во всём, что нравилось и интересовало. Вот только мир рухнул в тот момент, когда мама после очередного скандала с отцом объявила, что они разводятся! Это случилось аккурат, когда мать девчонки умерла. А моя слишком увлеклась состраданием и помощью в организации похорон и т.п.

А когда жуткая новость прогремела, меня словно почвы под ногами лишили. Родители и раньше ругались, вплоть до битья посуды, проломленных дверей, вмятин в стенах. О разводе говорили, но именно в этот раз понял, что мама настроена решительно.

Отец горячо любил маму, жутко ревновал, любое внимание на сторону воспринимал, как измену и предательство, реагировал остро и бурно. Хотя сам он не был святым – я догадывался о изменах и загулах… Ну да, неправедный батя, они ведь разными бывают. Мама знала, за кого выходила. Они с молодости вместе, точнее со школьной скамьи. Отец тогда был одним из самых крутых парней в школе. Чёрный пояс по кикбоксингу – это тебе не шутки! Он гонял всех и все его зали.

Да и после свадьбы батя, по сути, только тем и зарабатывал, что участвовал в подпольных боях. Правда, побеждал не так часто – молодое поколение быстро подтягивалось, но в своих кругах был знаменитой личностью. Громкие вечеринки, море выпивки, куча доступных телок… Сложно устоять, а так как батя был в этом слаб… вот и случалось.

Но он любил! Любил сильно и без памяти. Клялся, что больше никогда, молил простить, уверял, что жить не сможет…

Мама всегда терпела, прощала…

Она привыкла так жить, найдя успокоение в работе – в написании книг. и весьма успешно, но иногда не выдерживала. Она ведь тоже его любила. По крайне мере, я был в этом уверен.

А с приездом соседей всё изменилось.

Его очередной загул восприняла в штыки. Устало выдохнула, что больше не желает продолжать смехотворную совместную жизнь, и попросила уйти.

Я навсегда запомнил кровавую стену в зале, о которую батя кулаки разбил, пока пытался докричаться до матери и заставить его выслушать. Она не ответила на вспышку, ровно отчеканив:

– Если хоть немного нас любишь – уйди. Дай жить, и сам живи… – Поставила в прихожей его сумку, куда запихала скудный отцовский гардероб, на который он никогда не обращал внимания, и добавила: – Остальное заберешь потом, когда остынешь и обдумаешь мою просьбу.

Развернулась и скрылась в кабинете, где с утра до вечера корпела над очередным романом.

Отец ещё некоторое время горячился – мол, знал, в ком проблема, и знал, что с этим делать, а потом пригрозил: «Соседа вслед за женой оправлю на тот свет».

Я сидел в своей комнате на втором этаже и испуганно слушал ругань бати и его угрозы. Вздрагивал от каждого удара кулаков и ног, и вместе с ними каждое слово впечатывалось в мою голову. Я верил ему и его боли. Уже тогда понял, что кровно ненавижу всю семейку соседей, которая принесла столько горя моей семье!

Отец ушёл, громко лопнув дверью. Мама на удивление быстро пришла в себя. Уже на следующее утро улыбалась и была мила. И только незначительная фраза, брошенная как бы между прочим: «Иришке сейчас тяжело, взял бы над ней опеку. Знаю, ты хороший парень», – заставила утвердиться в мысли, что девчонке жизни не дам!

Я был в такой ярости, что чуть сам в стену кулаком не врезал. Семья рухнула, а мать о соседской девчонке волнуется?!