После произошедших событий моё состояние было близко к шоковому. Я не мог не то что сопротивляться, но даже и элементарно говорить. Хотя вопрос о том, что произошло, постоянно крутился в моей голове, искал благодатную почву для своего удовлетворения. Поэтому когда один из этих мордоворотов сказал другому забрать у меня из рук кота, а сам со словами, что корабль нас уже заждался, стал проталкивать меня вперёд сквозь толпу вонючих и немытых людских тел, – я не сопротивлялся.
В то время, как мы продирались через людскую массу, заполонившую рынок, некоторые останавливались и откровенно пялились на меня. Наверное, по их мнению, я был похож на какого-то купца из дальних стран в своей необычной для них одежде. Одет я был по-домашнему. На мне были старые синие джинсы с пузырящимися коленями и такая же старая чёрно-белая клетчатая рубашка с нагрудными карманами, а на ногах – резиновые сланцы.
Базар при порте представлял из себя лабиринт узких улочек, пролегающих через ящики, прилавки, невысокие каменные дома и другие разнообразные деревянные постройки. Торговали на рынке фруктами, овощами, специями, тканями, то и дело встречались бочки, как я предполагал, с вином или маслом, холодное оружие, инструменты, да и вообще – чего только там не было.
Спустя некоторое время мы вышли к морю. У многочисленных пирсов находилось обилие лодок и стоящих на якоре кораблей. Спустившись к небольшой шлюпке, меня настойчиво попросили в неё залезть. Вот тут за всё время мне первый раз удалось справиться с растерянностью, возникшей под влиянием этой, мягко говоря, фантастической ситуации, и я возмутился. Повернувшись к этим сопровождающим меня обезьянам, я сказал всё, что о них думаю. На что тот из них, кто, подталкивая меня, указывал дорогу, лишь заулыбался, демонстрируя свои кривые и гнилые зубы. Когда я сделал попытку пройти мимо, то уловил его зловонное дыхание, которое давало фору протухшей рыбе, лежащей то тут, то там на берегу у воды. Собирая сотни мух, она вздувалась под лучами палящего солнца и смердела, добавляя в общий букет ароматов портового базара свои отталкивающие ноты.
Обезьяноподобный матрос сделал шаг в сторону и преградил мне дорогу. Проворным движением он вытащил из-за пояса клинок и, продолжая улыбаться, многозначительно поскрёб им по своей бороде в области шеи. Другой матрос в это время уже забирался в шлюпку и осторожно поместил кота в небольшую бочку с круглыми отверстиями, опоясывающими её сверху и снизу. После чего аккуратно закрыл крышку. Как ни странно, кот вёл себя абсолютно спокойно и не делал никаких попыток вырваться и убежать.
Матрос, преградивший мне путь, кивнул в сторону шлюпки, и мне не оставалось ничего другого, как подчиниться. Войдя по колено в мутную, вспенивающуюся прибрежную воду, я подошёл к борту и с плеском вскарабкался внутрь, увлекая за собой кучу солёных брызг, добавив очередную порцию к грязной воде на дне шлюпки, которая от раскачивания на волнах перекатывалась с носа на корму. Второй матрос запрыгнул следом и, сев за вёсла, стал привычно размашисто грести, уводя лодку всё дальше и дальше от берега.
Так мы продолжали двигаться, огибая большие и маленькие корабли, стоявшие в гавани. В тот момент я решил с ними заговорить, так как дальнейшая неизвестность вызывала у меня лишь чувство тревоги. Выбрав для диалога свободного от гребли матроса, я обратился к нему с вопросом, что происходит, где мы и куда меня, собственно говоря, везут. На что мой новый знакомый приподнял вверх краешек губ, изображая полуулыбку, и ответил хриплым голосом. Складывалось впечатление, что со мной говорит сильно простуженный человек, у которого вот-вот пропадёт голос. Из его ответа мне удалось узнать, что мы находимся в крупном порту города Айривиканто. Это, естественно, совершенно мне ни о чём не говорило. О таком названии я не только не слышал, но и испытывал сомнения – существует ли подобное место где-то в моей родной реальности. Ещё я выяснил, что этих двоих зовут Грэжтонс и Скиагорт; второй сейчас сидел на вёслах, а несколькими минутами ранее показывал блеск своего клинка. Таких имён я ещё не встречал, поэтому стал переспрашивать, чем вызвал раздражение Грэжтонса. Он злобно хлопнул себя ладонью по колену и искренне удивился, как можно не знать таких красивых имён. Ну и, конечно, самый мой насущный вопрос, куда мы направляемся и зачем, остался практически без ответа. Лишь сухое: «Скоро сам всё узнаешь».
Когда я показал пальцем на бочку, в которой сидел кот, и спросил, знают ли они, что произошло со мной и этим котом, – матросы лишь отмахнулись, мол, этого мне знать необязательно. Хотя хочется заметить, что при всей их недружелюбности я не чувствовал откровенной враждебности по отношению ко мне.
Наконец, обогнув очередной стоявший на якоре корабль, мы вырулили напрямую к точке нашего маршрута. Корабль, к которому мы направлялись, стоял поодаль от остальных. Так как к нам он находился кормой, то я без труда смог различить надпись. Это был трёхмачтовый корабль, носивший имя «Вивицериан». Помню, тогда я ещё подумал, что название такое же необычное, как имена моих не очень разговорчивых и навязчивых сопровождающих, которые вопреки моей воле везли меня в неизвестность.
По мере приближения можно было уже более отчётливо рассмотреть этот занимательный образец средства перевозки грузов и решения военных конфликтов давно ушедшей в наше время эпохи, полной духа морского авантюризма.
На вид этот корабль казался довольно обветшалым. Выдавало в нём опытного скитальца потемневшее дерево корпуса с преобладанием кое-где зеленоватого оттенка. Паруса, бывшие когда-то белыми, теперь приобрели грязно-серый цвет и были спущены. Обогнув «Вивицериан», мы стали заходить с левого борта, где – по всей видимости – уже готовились нас встретить и принять на палубу. По левому борту я насчитал шесть закрытых пушечных портов и ещё три чуть выше на верхней палубе ближе к корме. Как я потом выяснил, с другого борта было такое же количество орудий, плюс две пушки в носовой части и две на корме.
Передо мной находился двухпалубный корабль, на его верхней палубе уже началась суматоха, возникли лица матросов, с любопытством рассматривающих приближающуюся к ним шлюпку, перегнувшись через борт. Ещё через несколько мгновений мы коснулись шлюпкой корпуса «Вивицериана». Под глухой стук и скрежетание покачивающихся на волнах бортов нам сверху скинули какую-то сеть на верёвках. Не обращая внимания на мои вопросы, Грэжтонс взял бочку двумя руками за верхнюю её часть и повалил в сеть. После чего что-то там закрепил и крикнул, что можно поднимать.
Впервые за всю поездку кот, сидящий в бочке, подал признаки жизни и утробно взвыл. Этот необычный кошачий вой был настолько жутким, что я инстинктивно вжался в дно шлюпки и сжал борта по обе стороны руками. Матросы ловко подняли бочку и, передав её кому-то, дальше скинули верёвочную лестницу.
Первым поднялся Грэжтонс. Посмотрев на меня и кивнув головой, Скиагорт дал понять, что следующая очередь подниматься по этой не внушающей доверия лестнице моя. Конечно, если уж она выдержала вес Грэжтонса, который был вдвое больше меня, то меня выдержит и подавно.
Вскарабкавшись наверх, меня подхватили чьи-то руки и помогли перевалиться на палубу. Оказавшись наверху, я увидел часть команды во главе с высоким худощавым человеком, который представился мне как старший помощник Зимезиус. Одет он был довольно просто, как мне показалось, для своей должности. На нём был жёлтого цвета выцветший жилет с бывшей когда-то белой рубахой под ним и чёрные штаны до щиколоток. Обуви на нём не было, впрочем, как и на всех остальных членах команды, обступивших меня широким полукругом. За поясом старшего помощника, по бокам, висели короткие кинжалы с узкими лезвиями, а правая рука сжимала плеть, которой он, видимо, вразумлял нерадивых матросов. Не хотел бы я получить такой вдоль хребта.
Следом за мной без посторонней помощи забрался Скиагорт и, не говоря ни слова, угрюмо прошёл через матросов, задевая и расталкивая их своими массивными плечами. Зимезиус проводил его взглядом и, подняв руку, пригладил на голове несуществующие волосы. Помню, тогда я ещё подумал, как его лысая голова терпит это упрямое солнце, которое выжимало из организма всю влагу. Жара стояла неимоверная, наверное, градусов сорок, а то и больше. При этом дул слабый ветер, не приносящий ни капли облегчения.
