– Знаешь, я, наверное, тоже поеду в Испанию – сменю там мужа. Ника просит.

– Езжай, – сказал я, думая про себя, что пора бы и мне навестить дочь.

…Дача бурлила своей загородной жизнью. Теща варила варенье из первой клубники, тесть копался в огороде, а жена с дочкой и соседскими детишками играла в «вышибалы» прямо за воротами дачи, на дороге. Увидев меня, дочка обрадованно кинулась мне на шею, а жена, что-то сказав детям, ушла в дом. Тесть и теща смотрели неприязненно, из чего я понял, что они всё знают. Общения не получилось, но обедом меня все-таки накормили, и я уехал. Находиться дома совершенно не хотелось, и я созвонился с другом. Он был разведен, так что сам себе хозяин. Посидели на открытой веранде кафе, попили пиво.

– Дурак, ты, Миня, – сказал друг, – окажешься один, помяни мое слово. И не думай, что баб полно. Для жизни их очень мало. Я вот один, и так мне это осточертело! Ладно, моя-то стерва была ещё та, а твоя, Маруська? Хорошая ведь баба!

– Не люблю я её, понимаешь? И не любил никогда.

– Вот это ты врешь, друг! Любил, и ещё как! Забыл, как с записками меня посылал? А как на балкон к ней лазил? И глаза у вас обоих горели – будь здоров!

– Когда это было, – отмахнулся я, – всё прошло и мохом поросло…

– А с Ингой что? Серьезно?

– Здесь это слово не подходит, – поморщился я, – это моя женщина, я её люблю… но не так всё просто. Там дочь – звереныш, мы с ней на ножах, да и бывший её там крутится постоянно… и с Марусей я не определился – у нас ведь дочь, и я её очень люблю…

– А моя сына против меня настроила, стерва, одним словом…– заныл друг. Вот так, муторно, и прошел вечер.

…Жена все-таки вернулась домой – у неё закончился отпуск. Дочка осталась с бабушкой и дедушкой до конца лета. Я пытался поговорить, но она была сдержанно – холодна, и разговора не получилось. Жили под одной крышей, практически не общаясь. Вернулась Инга, возобновились встречи, но было уже не так ярко и чувственно, я даже не успел понять, когда все пошло на убыль.… Однажды, когда я заехал за ней утром, она сказала:

– Миша! Я возвращаюсь к мужу. У нас дочь. И чувства, как оказалось, не прошли. Извини.

Я оторопел. Совершенно не был к этому готов…. Вечером напился, еле смог открыть ключом дверь. Жена не отреагировала никак. Да и кто я ей? Никто. Сосед по жилплощади. Подъехал как-то к дому Инги с утра. Смотрю – вышли с дочкой. Идут, смеются, поправляют что-то на ходу. Ника похорошела, челки зеленой и этих вечных её фенечек и прочих прибамбасов нет. Инга как всегда, роскошна, в глазах счастье… Мне тут места нет…

…К концу лета жена сказала:

– Съезжаю от тебя. К родителям. С дочкой можешь видеться, когда захочешь.

– Значит, не простила?

– Когда-нибудь прощу. Когда-то все прощают. Но семьи нет. Лопнул наш семейный пузырь. Теперь каждый – сам по себе. Извини.

Я молчал. Сказать-то было нечего. Если бы любил, если бы просто ошибся…. А то – сам не знаю, чего хочу. Пустота одна на душе.

Она уехала. Я развалился на диване и включил телевизор. По иронии, шел какой-то ретро-концерт и артисты пели:

Тебя окликнуть можно,

Ещё окликнуть можно,

Но возвратить уже нельзя….

*мерзавчик (разговорн.) – маленькая (100гр) бутылочка спиртного

Свет мой, зеркальце…

Вроде полон дом, только счастья нет.

И душа к душе потеряла путь.

(Из песни)

За окном тихо шелестел дождь. Я стоял у приоткрытого окна и мял в руке незажженную сигарету. Дождь был теплый, «шуршащий», весенний. Когда-то под таким вот дождем мы часами бродили, промокшие до нитки, счастливые, молодые…

…Надо все-таки идти на кухню. Страшно хочется курить. Я обернулся и посмотрел на спящую жену. Даже во сне она была удивительно красива, и даже поза была отрепетировано – правильной, элегантной.

– Всё у тебя рассчитано, просчитано, – с раздражением подумал я, прикуривая сигарету на кухне, – врасплох тебя, уж точно, не застанешь! Красивая, умная, правильная…, а скулы аж сводит от неприязни, которую все труднее становится скрывать.

Надо расходиться. Сын взрослый, самостоятельный, и, уверен, поймет меня.

Дом пустой. Дизайнерски обустроенный, красивый, но холодный, бездушный. Возвращаться в него не хочется. На пороге старость. Время собирать камни. C чем (и с кем) я её встречаю? С человеком, которого давно не люблю и не хочу. Эта книга давно прочитана, и она была неинтересной.

… Я тогда «звездил» в институте. Мастер спорта по боксу, чемпион. Девчонки заглядывались, парни уважали. Была девчонка. Машка с параллельного потока. Хорошая такая девчонка. Веселая. Курносая, в ямочках. Это с ней мы гуляли под весенним дожем, с ней целовались до одури в подъездах, с ней «зажигали» в шумных компаниях и на танцах, с ней сбегали с последней пары в киношку.

Всё изменилось именно из-за «звездности» и повышенного внимания противоположного пола. Слаб и тщеславен оказался.

Однажды, на институтском вечере меня пригласила на белый танец «королева» курса Ленка Пименова, она же Елена Прекрасная – так мы её называли. Я даже опешил от неожиданности.

– Улыбнувшись, она царственным голосом спросила:

– Машка – твой идеал?

Не знаю, почему, но я подленько засмеялся, и промямлил что-то вроде того, что с ней прикольно.

– Это не показатель, – снисходительно полуулыбнулась она (как я потом понял, улыбаться она вообще не умела), – она не соответствует твоему статусу, ты хоть это понимаешь?

Я покрылся испариной от её слов. Девчонка моя превратилась вдруг, в нечто недостойное меня, примитивное и ненужное. Перспектива же обладать королевой курса так затуманила мозги, что предыдущие отношения показались мусором, далеким и забытым прошлым. Так бывает. Не осуждайте!

Сразу после танца я кинулся искать лучшего друга Ваську, попросил его проводить Машку, и ненавязчиво сказать ей, что между нами все кончено.

– Я сейчас уйду с Ленкой. Понял? Выручай! – умоляюще проговорил я.

– А с Машкой, что, всё? – не понял друг.

– Да пошла она…, надоела! – огрызнулся я, и ожесточенно сплюнул сквозь зубы, пытаясь скрыть перед другом своё смятение.

– Ленка, конечно, признанная звезда! – ответил Васёк задумчиво, – значит, Машка тебе больше не нужна…, и я могу за ней приударить…

– Бога ради! Сделай одолжение! – безмятежно попытался ответить я (все-таки кошки-то на душе поскребывали…).

…Я улизнул с вечера с Ленкой. Потом мы всюду появлялись вместе. На курсе это произвело фурор. Две звезды местного значения объединились! Недосягаемые!

…Машка не подошла ко мне ни разу. Выяснения отношений не было. При встречах я пытался «держать марку», хотя, в общем, это было и не нужно, так как держалась она естественно и независимо. Васька всё время кружил возле неё, и через какое-то время они начали встречаться.

А у меня вот друзья начали убывать. Сначала Васька, потом другие. Меня это поначалу не волновало, так как я был полностью занят предметом своего обожания, и было не до друзей. Елена Прекрасная, как настоящая царица, своей блистательной красотой, загадочностью, держала меня на крючке, который я заглатывал всё глубже и глубже. Так легко и многообещающе начавшиеся отношения, в близость (ни в интимную, ни в духовную) так и не перерастали. Мы были вместе, я сгорал от страсти, Елена же была удовлетворена тем, что я в её власти, не более. Я делал то, что хотела она, ходили мы только туда, где хотелось быть ей, и всё в этом духе. Подруг у неё не было, были лишь «приятельницы», как она их называла, и то, нужны они ей были лишь затем, чтобы слышать от них нескончаемые дифирамбы о её неземной красоте, уме, элегантности.