Что в прошлый приход Женщины-Маски сподвигло его сказать ей, что нужно продолжать поиски информатора? Почему кто-то из «местных» людей следил за ней? Означало ли это, что она может быть двойным агентом, или же здесь просто принято никому не доверять, всегда держа наготове метаморфический нож, чтобы всадить его в спину товарищу, если тот проявит слабину?

Внезапно тишину разорвал шум и последовавшая за ним слишком активная возня у Рэдлайна над головой. Если прислушаться, то из общего гомона можно было выделить некоторые слова, которые было отчетливо слышно. Род мог сделать предположение, что среди ведер по какой-то причине начались разборки и все это может закончиться небольшой, но, вполне вероятно, кровопролитной потасовкой. Однако почти все голоса стихли также неожиданно, как и появились.

Гамливая толпа ведер, шумно обсуждая прошедший заезд и непредвиденное воскрешение утопленного — как всем казалось — МакМиссла, ввалилась в небольшой — а теперь, кажется, сжавшийся до размеров спичечного коробка — рыбацкий домик на одной из старых токийских пристаней. Из всех, здесь собравшихся, только Профессор Цундапп и Джей не разделяли неожиданной всеобщей радости. Цет на гонку идти отказался, зло усмехаясь, что если ему надоест жить, то он лучше явится ко входу в главное здание MI6 в Лондоне, чем здесь, в Токио, посетит массовое мероприятие. Тем более, Грэм отлично справился со своей ролью «оператора» — троим участникам Гран-При спалили моторы — план ведер начал претворяться в действие.

МакКинли же предпочла, пока есть время, заняться чисткой своего оружия. Она никогда никого не подпускала к своему арсеналу, содержа все в том порядке, который удобен ей, но и никогда не забывала вовремя пристреливать залежавшиеся пистолеты, заодно упражняясь в собственной меткости, и точить ножи.

— Эй, мышь, — на старый, местами плешивый, диван опустился Алекс, сразу же придвигаясь к девушке непозволительно близко и фривольно клядя руку ей на колено. — Как думаешь, Карданвал оценит твое стремление помочь нашему американскому товарищу, а? — Хьюго растянулся в ядовитой усмешке; Джей подавила желание сломать нахалу нос.

— Карданвал никогда не спустится со своей золоченой сцены сюда, в заброшенную хижину, к нанятому им сброду, — отозвалась киллер сквозь зубы — напарник начинал дико раздражать.

— А вот я владею совершенно иной информацией, — елейно пропел Алекс, прежде чем дверь в помещение, временно служащего Профессору Цету кабинетом, отворилась с таким скрипом, что всех присутствующих в комнате одновременно страшно перекосило.

На всеобщее обозрение явились немец и Майлз Карданвал, собственной персоной.

Александр перевел самодовольный взгляд на девчонку МакКинли, не изменившуюся в лице и даже бровью не поведшую на столь неожиданное появление высшего начальства.

— Что теперь скажешь? — он склонился так близко, что Джей могла почувствовать его дыхание на своей щеке, и это нервировало куда сильнее, чем ситуация, грозящая обернуться далеко не в ее пользу.

— Я, кажется, предупреждала, что в мое личное пространство опасно вторгаться, — с этими словами киллер резко ударила нахала лбом в нос.

Когда-то от этого приема у нее едва ли не звездочки перед глазами плясали да голова кружилась. Сейчас же ярость алой пеленой застилала все обозримое пространство. Боли не было.

Хьюго почувствовал во рту соленый привкус крови, вытекающей из разбитого носа, и с тихим, утробным рыком, бросился на обидчика. Живым клубком они скатились с дивана, набившаяся в хижину публика резко отступила к стенам, не желая участвовать в потасовке.

Алекс был сильнее и больше, но Джей оказалась ловчее и проворнее. Обхватив противника ногами за пояс и не позволяя ему выбраться из-под себя, девушка ухитрилась сомкнуть руки на чужом горле. Хватка у киллера была что надо, поэтому, перестав отбиваться, Алекс попытался отцепить от себя эту змею, душившую его.

Он хрипит, пытаясь оторвать от себя чужие руки, до синяков сжимая тонкие, белые запястья, царапая их, до крови сдирая кожу. Когда воздуха совсем почти не остается, девушка вдруг отпускает его, напоследок с силой прикладывая затылком о бетонный пол. МакКинли поднимается на ноги, окидывая темным, тяжелым взглядом всех присутствующих.

У нее рассечена бровь, отчего кровь тонкими струйками заливает правую часть лица, сбиты на руках костяшки, на запястьях крснеют четкие следы чужих пальцев, содран локоть. Останавливая взгляд на Карданвале, она глубоко вздыхает, словно ожидая, что за учиненный беспредел он может пристрелить ее на месте.

— Думаешь, — хрипит Алекс, с трудом перебарывая приступ подступающего кашля. — Думаешь, я не скажу им, что ты якшаешься с американцем?

Секундное промедление. Мгновение, для того, чтобы обернуться вновь к своему обидчику.

Выстрел.

Облачко серого дыма зависает в воздухе, медленно оседая на пол. Длинные, кажущиеся мраморно-белыми пальцы Джей с силой сжимают верный Вальтер — он удобнее лежит в руке, нежели успевшая, все же, полюбиться Беретта.

— Ложь, — констатирует МакКинли, а затем, повернувшись к Майлзу и глядя ему в глаза, повторяет, разделяя слова: — Это. Наглая. Ложь.

Трудно спорить, когда у оппонента есть такой веский аргумент, как заряженное огнестрельное оружие в руках, которое может резко пойти в ход. Однако магнат делает шаг вперед из толпы, миролюбиво поднимая руки, но не говоря при этом ни слова. На его губах гуляет добрая — излишне открытая («Потому, что напускная» — думает про себя Джей) — улыбочка. Но в чужом взгляде отчетливо проглядываются внезапно проснувшееся недоверие и сомнение в правдивости ее слов.

— Мисс МакКинли, — он словно гипнотизирует бархатным голосом, — если, в самом деле, это клевета, то что вам мешает убить пленника?

— Отсутсвие прямого приказа, — она отвечает, не задумываясь, и, на самом деле, даже не врет.

— Считайте, что приказ был, — Карданвал чуть склоняет голову вперед, и в его лице прослеживается что-то совершенно ему чуждое, хищное.

Ведь нет ничего сложного — спуститься вниз, в подвал, по единственной лестнице, снять с гвоздя связку ключей, из которых нужный — только один, а все остальные болтаются на этом кольце только для вида. Отпереть хлипкую железную дверь, до этого держащуюся только на честном слове. Привычным жестом вскинуть руку с пистолетом.

Главное — не медлить, не задумываться, не смотреть. Это всего лишь работа. Такая же работа, как у художников и пекарей. Джей МакКинли не боится мышей, тараканов и змей. Джей МакКинли не боится смерти — и своей, и чужой. Джей МакКинли совершенно не боится убивать, однако, случайно встретившись взглядом с американцем, с удивлением замечает, что глаза у него, оказывается, синие. Она медлит всего пару секунд, но и этого времени Карданвалу достаточно, чтобы сделать необходимые выводы и подавить усмешку.

МакКинли убивает Рэдлайна, с совершенной точностью, не изменившей ей даже в такой момент, выпуская во вражеского агента две пули — в грудь, и в голову. Затем, опустив оружие, оборачивается к Карданвалу и, дождавшись его утвердительного кивка, поднимается с ним наверх, в саму хижину, где почти никого из ведер не осталось.

Поддевая носком берца — все же, они удобнее кед, которые приходится носить, в основном, на людях, чтобы особо не выделяться — бездыханное тело Александра Хьюго, Джей бросает безразличное:

— Я это потрошить не буду, — а затем уходит, мечтая вернуться в гостиницу, где остановились все участники Гран-При и куда заселили и их команды.

Иван, под тяжелым взглядом босса мафии Хьюго, вынужден идти избавляться от двух трупов. Карданвал же, хоть и слегка повергнутый в шок внезапным окончанием и сегодняшнего заезда, и вечера в целом, отправился в отель в весьма приподнятом, если не сказать, благодушном, настроении.

========== Часть 5 ==========